Тревожные колокольчики звенят у меня в голове, потому что я знаю, что если не остановлю его сейчас, то его действия перечеркнут все причины, из-за которых я не должна позволять ему вот так прикасаться к себе, и я вернусь к тому, что было четыре дня назад. — Итан… мы должны остановиться. Он отстраняется и смотрит на меня. — Думаешь, я не вижу, как сильно ты меня хочешь? Да ты практически срываешь с меня футболку. — Не в этом суть. — Нет, суть в том, что ты хочешь, чтобы я продолжал, но только на твоих условиях. На правах твоего парня. — Что такого в том, что я хочу знать, что значу для тебя? — Проклятье, Тейлор, ты правда до сих пор не поняла, что я чувствую к тебе? Знаю, я хороший актер, но что до моих чувств к тебе, то тут я был безрассудно честен. — Мне нужно услышать это от тебя. — Мой голос стихает до шепота. — Я уже говорил тебе. — Я думала, ты спал. — Сейчас, я не сплю. — Тогда скажи это еще раз. Он наклоняется и целует меня в висок, потом в щеку, потом так близко к моему рту, как только ему удается, чтобы не прикасаться при этом к губам. — Я люблю тебя, Кэсси. Не хочу любить, но люблю. А теперь, пожалуйста… — Он снова целует меня в шею, его губы мягкие и приоткрытые, пока он скользит рукой к пуговице моих джинсов. — Замолчи и дай мне прикоснуться к тебе. Прошло слишком много времени. Я уже теряю рассудок. Я закрываю глаза, когда он расстегивает пуговицу и спускает молнию. И потом все на, что я способна – это просто откинуться на подушку, потому что он проникает пальцами в мои трусики и всякая связь с реальностью распадается на части. Его пальцы – уверенные и сильные – заставляют меня выгибаться и прерывисто дышать, пока он подобно кукловоду дергает за ниточки моего удовольствия, провоцируя звуки, слишком громкие для этой темной, тихой комнаты. Он делает круговые движения пальцами, его дыхание опаляет мое горло, мой разум мутится, пока внутри меня все закручивается и натягивается. Я издаю стон, потому что мне недостаточно того, что он делает. Мне нужно больше. Весь он. — Пожалуйста, — шепчу я, и просовываю руку между нами и нащупываю его сквозь боксеры, твердого и большого. — Господи, Тейлор… Я беру его в руку и начинаю медленно двигать верх-вниз, пытаясь притянуть его ближе. — Итан, пожалуйста… Он издает низкий стон и обхватывает своими пальцами мою руку. — Кэсси, остановись. Ты не знаешь, что делаешь. — Знаю. Хочу тебя. И люблю тебя. — Ты… что?! — Итан… войди в меня… Люблю тебя. — Кэсси! Потом меня кто-то трясет, и я раскрываю глаза. Холт смотрит на меня сверху вниз, хмурясь и тяжело дыша, в то время как потоки солнечного света заливают комнату. Я охаю и предоргазменное напряжение тает, когда я понимаю где нахожусь. Одна моя рука плотно прижата между моих бедер, а другая… О, боже. Другая прижата к боксерам Холта, и крепко обхватывает его очень твердую эрекцию. — О, боже! Я отпускаю его, и он садится, накидывая одеяло поверх себя. — Тебе снился сон. — Извини. — Ты разговаривала… хваталась за меня… — О, боже. — Мое лицо горит от стыда. — Как долго я… ? — Несколько минут. — Мне так жаль. Он вздыхает. — Пустяки. — Вовсе нет. Я… я домогалась тебя. Я – сексуальная маньячка. Я накрываю лицо руками и издаю стон, сгорая от стыда так сильно, что даже не могу взглянуть на него. — Проклятье, Тейлор, бросай краснеть. Это не только твоя вина. Сначала я подумал, что ты уже проснулась и… ну знаешь… передумала насчет нас. Но потом ты начала разговаривать, и я понял, что тебе снится сон. Мне бы стоило остановить тебя, но я мужчина, и потому генетически запрограммирован не убирать руку женщины со своего члена. Я притягиваю ноги к груди и робко смотрю на него. — Ты сказал, что я разговаривала. Что я сказала? Он хмурится и теребит одеяло, потом откашливается. — Это был сон. Какая разница? — Я хочу знать. Он кашляет и отпивает немного воды из бутылки на ночном столике, все это время избегая взгляда со мной. — Ты что-то бормотала. Говорила, что хочешь меня или типа того. Я не смог точно разобрать. У меня перехватывает горло. Он лжет. Я опускаю голову на руки и испускаю стон. То, что он услышал слово на «Л» само по себе плохо, но что еще хуже, так это понимание того, что я на самом деле имела это ввиду. Прежде я ни к кому не испытывала подобных чувств. Когда-то он был просто парнем, который страшно меня раздражал, а сейчас, без какого-либо предупреждения, стал кем-то еще. Кем-то иным. Необходимым и незаменимым. Если это и есть любовь, то она тупая. — Знаешь, ты тоже болтаешь во сне, — говорю я, настроенная не быть единственной в этом чистилище. Он резко переводит на меня взгляд. — Что я сказал? Я прищурено смотрю на него. — Ты не помнишь? Он смотрит на меня несколько долгих секунд, и количество паники, что я вижу в его глазах – не стоит таких усилий. Он либо помнит и жалеет, либо не помнит и в ужасе оттого, что мог такое сказать. Я в любом случае не получу желаемое. — Не бери в голову, — говорю я. — У тебя был такой жар, что я едва понимала тебя. Давай просто сойдемся на том, что все сказанное во сне – не считается, хорошо? Он затихает на несколько секунд, и потом разражается сердитым приступом кашля. Затем сгибается вдвое и хватает пару салфеток, чуть ли не давясь тем, что выделяется из его легких. Я поглаживаю его по спине до тех пор, пока приступ не проходит. — Тебе надо принять душ, — говорю я, гладя его между лопаток. — Да, наверное. — Его голос усталый. Он выбирается из постели и направляется к комоду, чтобы взять чистое нижнее белье. Он кидает на меня быстрый взгляд, прежде чем снова посмотреть в ящик. — Ты… трогала мое нижнее белье?