Пожимаю плечами. — Частично. — Я перебирала лишь те вещи, которые вызывали во мне безумные чувства. — Ты странная. — Это не открытие, милый. Когда дверь ванной закрывается, я плюхаюсь обратно на кровать и выдыхаю. Я не предвидела того, что забота о своем бывшем-не-парне будет таким унизительным опытом. Я уже было собираюсь отправиться на кухню, чтобы приготовить завтрак, как звонит телефон Холта. На экране высвечивается «Дом», и, думая, что это должно быть Элисса, я отвечаю. — Телефон Итана. Говорит Кэсси. Следует небольшая пауза, и потом: — Кэсси? Это Мэгги Холт. Мой желудок подпрыгивает к горлу, и срывающимся голосом я говорю: — О, здравствуйте, миссис Холт. Девушка отвечает на телефон сына с утра пораньше. Это смотрится некрасиво. — Ну, Кэсси, как вы там? — Он в душе. — Ох. Понятно. — Вот почему я отвечаю на его телефон. Он принимает душ. — Понимаю. Так ты… — Просто нахожусь тут. Я знаю, как это может выглядеть со стороны, но я хочу сказать, чтоб вы знали – между мной и Итаном ничего нет. Мы не спим вместе. Ну, вообще-то, вчера спали, но мы спали на самом деле, если вы понимаете, о чем я. Он был под кайфом. Из-за таблеток от кашля. Он болен. Серьезно болен. Я давлю на переносицу в попытке, чтобы перестать нести околесицу. — В смысле, он не нуждается в пересадке легких или в чем-то еще, но болен он достаточно серьезно, чтобы нуждаться в чьей-то заботе. Именно этим я и занимаюсь здесь. А еще отвечаю на его звонки. Как видно. Ух ты, как долго ваш сын принимает душ! Пристрелите меня на месте. Слышится мягкий смех, и я воспринимаю это как сигнал к тому, что можно сделать вдох. Мое лицо горит сильнее, чем поверхность солнца. — Кэсси, все нормально. Вчера за обедом Элисса дала нам знать, что он болен, и что она попросила тебя поиграть в няньку. Спасибо, что согласилась. Знаю, мой сын – не самый приятный пациент. Когда он был ребенком, мне приходилось подкупать его игрушечными Черепашками-ниндзя, чтобы заставить принять лекарства. Образ Холта в роли своевольного малыша – слишком очарователен, и его сложно вынести. — Правда? — Боюсь, что так. Из ванной комнаты доносится сильный кашель, и я слышу, как миссис Холт цокает языком. — Надо полагать, он не был у врача? — Нет, но его голос звучит гораздо лучше сегодня. — Это называется «лучше»? — Э-э-э… — Бедный малыш. — Она замолкает, потом говорит: — Вообще-то, Кэсси, я рада, что мы разговариваем. Ты собираешься домой на День Благодарения? — Э-э… нет. В этом году я могу позволить себе только один перелет туда и обратно, и мама с папой хотят, чтобы я прилетела домой на Рождество. — Значит, на праздниках ты свободна? — Пожалуй, да. — Замечательно. Мне бы хотелось, чтобы ты приехала и погостила у нас в Нью-Йорке. — О… миссис Холт… — Пожалуйста, зови меня Мэгги. — Мэгги, я даже не знаю. Итан… — Это не имеет никакого отношения к Итану. Элисса тоже дружит с тобой, и она будет рада, если ты останешься. К тому же, мы не можем позволить тебе провести День Благодарения в одиночестве. Это будет трагедией. — И все же, не думаю, что… — Вздор! Ответ «нет» не принимается. Ты приедешь, и точка. Прежде чем у меня появляется возможность ответить, Холт выходит из ванной без футболки, в одни только боксерах. Он вытирает волосы полотенцем и прокашлявшись, тихо спрашивает: — Кто это? Я прикрываю рукой телефон: — Твоя мама. Он снова кашляет, и потом протягивает руку. — Мэгги? Итан только что вышел из душа. Полностью одетый, хотелось бы добавить. Ну, не совсем. На нем нет футболки, но все важные места прикрыты. — О, да ради бога! — Было приятно с вами поболтать. — Мне тоже, Кэсси. Увидимся на следующей неделе. — Хм, да. Хорошо. Холт берет телефон и садится на край кровати. — Привет, мам. — Его голос едва слышен. — Мой голос звучит хуже, чем я себя чувствую. Мне не нужен врач. Ага, антибиотики уже принял. Он умолкает, потом бросает на меня взгляд. — Да, Кэсси хорошо обо мне заботится. Сегодня мне гораздо лучше. Он слушает несколько секунд, потом хмурится. — Ты, что? Его лицо багровеет от гнева, и он проходит мимо меня в гостиную. И хоть он понижает свой голос до резкого шепота, я все еще могу разобрать то, что он говорит. — Мам, какого черта? Ты могла хотя бы меня спросить. Я смотрю на кипу книг в углу комнаты и стискиваю челюсть. Я не должна этого слышать. — Да, она мне нравится, но… Господи… все гораздо сложнее. Все могло бы сложиться иначе, но как есть. — Нет, она не моя девушка. Находиться с ней там будет чертовски неловко. Я сажусь на край кровати и качаю головой. Он в самом деле предпочел бы, чтобы я провела День Благодарения в одиночестве? Как же я переоценила его чувства к себе! Холт разговаривает с мамой еще несколько минут, но я больше не могу разобрать его слов. Тем лучше. По возвращению в спальню, он кидает телефон на кровать и подходит к комоду. После того как он вытаскивает футболку, он натягивает ее через голову и с грохотом задвигает ящик. — Ты в порядке?