– У вас хорошие с ней отношения? Заочно боюсь встречи с этой женщиной. Но и уважение к ней растет стремительными темпами. Если мама Григория одна справлялась с проблемами после смерти мужа, воспитала сильного и смелого человека, то это о многом говорит. – Нормальные, – расплывчато отвечает Шахов. – Но всякое бывает. – Она сейчас одна? Ну, в плане отношений. – Без понятия. Я этим не интересуюсь. Мы с ней не настолько близки. Осматриваясь по сторонам, я иду по брусчатой дорожке за Шаховым. За забором виднеется густой лес, пахнет свежестью. Великолепное место! О чем-то подобном я мечтала в браке. Чтобы наслаждаться семейной жизнью, на огромной лужайке играть с детьми, а по вечерам жарить шашлыки. Наверное, особенно сильно начинаешь ценить то, что у тебя было и могло бы быть, лишь когда теряешь. – Здесь очень здорово. – Тебе нравится? – У входной двери Григорий за талию привлекает меня к себе. – Надеюсь, это будут незабываемые выходные… Я сейчас не о сексе, – продолжаю, чувствуя, как его руки опускаются на мои ягодицы и сжимают их. – И никакого анала. – Вообще или пока что? Есть же в планах его попробовать? Только не ври, что тебе не понравилось. – В таком не признаются, – копируя недавние интонации Григория, отвечаю я. Шахов улыбается. Оставляет задницу в покое, поднимает руку и поправляет выбившуюся из моей прически прядь. – Не думал, что когда-нибудь такое скажу, но сейчас я жалею, что ту бабку, которая была у метро, нельзя разыскать. – А что так? – Заставил бы ее взять слова обратно. – Что твоя судьба тоже будет с отметиной, но только на правой руке? – Да. Григорий вжимает меня в дверь и глубоко целует. Сердце тут же начинает долбить в ушах от его внезапного и сильного натиска. Шахов ведь никогда не врет, вряд ли он сказал это для красного словца. Боже-боже… Это ведь почти признание в большой симпатии, правда? Глава 21 – Мы с родителями нередко проводили время за городом, выезжали на ночевки к реке. Я даже раков ловить умею, представляешь? – делюсь с Григорием детскими воспоминаниями, от которых на душе становится теплее. – Точно умеешь? – усмехается он. – Или просто помнишь, как это делали взрослые? – Ну со взрослыми ты явно загнул, папа с мамой рано меня родили. С бабушкой оставляли, не без этого, но и с собой брали, на свои тусовки. Я была желанным ребенком. Еще у меня была лучшая подруга, с которой мы часто после школы сбегали в лес недалеко от дома. Я прятала в рюкзаке вяленые рыбины, которые дед сушил за сараем после рыбалки на реке. Мы с Дашей забирались на дерево, ели эту вкуснятину и болтали обо всем на свете. Очень счастливое было время. Беззаботное. – Сколько тебе было лет? – Примерно десять или двенадцать. – Обо всем на свете болтали? Я думал, девочки в куклы играют в этом возрасте. – Играли, конечно. Но потом резко стало не до кукол… – Почему? – Мама тяжело заболела. За пару недель все изменилось, врачи поставили ей страшный диагноз. Вот я и разрывалась между детством и помощью по дому. Друзей и веселья не стало в нашей семье, наступили грустные серые будни, я постоянно ощущала страх и беспомощность. Мама вскоре умерла, и бабушка переехала к нам, папа сильно пил. Лишь через год взял себя в руки и его дела опять пошли в гору. Ну а дальше ты знаешь. Совершенно не планировала раскрываться так глубоко, но настроение сегодня ностальгическое. Это место, река и лес располагают к откровениям и задушевным беседам. Хотелось бы хоть на мгновение вернуться в далекое прошлое, где я чувствовала себя защищенной, счастливой и не знала, как горько, плохо и страшно может быть во взрослой жизни. Особенно когда теряешь близких. – А ты как провел свое детство? Мне действительно это интересно. Причем очень. Я в той стадии влюбленности, когда хочется знать все о другом человеке. – Первую его половину – очень скучно. Мать таскала по музыкальным кружкам, мечтая, чтобы я научился играть на скрипке или фортепиано. В общем, реализовывала через сына все, чего когда-то хотела сама. Отец был зациклен на деньгах и игре. Искал, где заработать, а потом заработанное спустить. И так по кругу. Это я уже с колокольни взрослого рассказываю, а тогда понимал только: что-то не так. Сложить один к одному получилось значительно позже. Я почти не дышу, не перебиваю Григория. Боюсь спугнуть. Он впервые с легкостью так много говорит о себе. – Потом случилось несчастье с отцом, и понеслось. Занятия дзюдо и боксом, плохая компания, какие-то терки, драки на улице, прессинг коллекторов. Это больше походило на выживание, а не на жизнь. Домой приходил поздно, спал от силы часа три-четыре – и снова борьба за место под солнцем. Однажды меня заметил Юрий Петрович Скворцов, в определенных кругах влиятельный криминальный авторитет. Взял к себе в охрану. Спустя время оказалось, что я не только кулаками умею махать, но и с мозгами полный порядок. Так, упорством и трудом, я достиг того, что сейчас имею. Путь наверх был сложным, и снова вниз я не хочу. Слежу за своей репутацией, бизнес веду максимально легально, слабых не обижаю. Тем, кто это делает, от меня иной раз прилетает. – А Полина? – все же не удерживаюсь от вопроса про жену Шахова. – Она появилась в один из сложных жизненных периодов. Да и вместе мы пережили много, но Полина не мой человек. – Дело, надеюсь, не в той бабушке, которая предсказала тебе суженую с таким же шрамом на руке, как у тебя? – Нет, – улыбается Григорий. – Вы с Полиной долго были вместе? – Достаточно, чтобы причинить друг другу сильную боль. – Ты ей изменял? – По-твоему, боль можно причинить, только с кем-то изменяя? Я вспоминаю о Мише и его внезапной смерти. – Не всегда… – Лишь пройдя определенный путь, начинаешь понимать, что эгоизм – это естественное свойство человека. Никто не должен жертвовать своими желаниями ради других. С какой стати? Когда я осознал, что каждый живет для себя и ни для кого больше, стал гораздо снисходительнее относиться к ближним. Обмануть мои надежды очень сложно по одной простой причине – у меня их теперь нет. Только факты. – Ты боишься высоты. Почему? – решаю еще раз проявить смелость наудачу. – С чего ты взяла? У нас на двоих не так много прошлого. Думаю, Шахов отлично помнит, как он в одиночку глушил виски в номере отеля в Дубае. – Ты не подходишь близко к окнам. Мне показалось, это как-то связано с высотой… – Тепло, Агния. Но все не так, как ты думаешь. Возможно, когда-нибудь у меня появится потребность поговорить на эту тему. Мы доходим до реки. Я сажусь прямо на песок, не боясь испачкаться. Погода теплая, но ветреная. Не уверена, что мы надолго задержимся, но я обязательно попрошу Григория прийти сюда вечером, на закате, с бутылкой вина. Давно мечтала выпить, глядя, как солнце скрывается за горизонтом. – Здесь умиротворенно. Я как будто и впрямь в детство вернулась… Хочу взять с тебя обещание. – Какое? – интересуется Григорий, садясь рядом. – Что мы будем бывать тут чаще. – Нет, не могу этого обещать. У меня плотный рабочий график. Вписать в него отдых, тем более частый, – непозволительная роскошь. Но мне тоже здесь нравится. Теперь. Шахов обнимает меня за плечи и привлекает к себе. Не знаю, можно ли такое развить, но у Григория очень сильная аура. Я искренне восхищаюсь этим мужчиной, и не только сегодня. Накрывает знакомым чувством и по коже бегут мурашки, когда Шахов проводит носом по моему подбородку, а потом поворачивает меня к себе и целует. Под кожей разливается жар, концентрируясь в животе. Как же хорошо рядом с Григорием, особенно в такой непринужденной и комфортной обстановке. – Губы у тебя сладкие. Оторваться невозможно. Пошли домой, иначе буду трахать тебя прямо на песке, – шепчет он мне в рот. Ну вот как сила и мощь уживаются в Шахове со всеми его грязными словечками и порочными желаниями, которые дико заводят? Даже ловлю себя на мысли, что хотела бы попробовать с Гришей анал. Но только в перспективе, не сегодня. В Москву мы возвращаемся следующим утром. На душе грусть и тоска. Я долго смотрю в окно, прислушиваясь к бесконечным переговорам Шахова и думая о том, что хорошего понемногу. Из плюсов – сейчас увижу бабушку и расскажу ей, как здорово провела время за городом. Затем приму душ и весь день проваляюсь в постели. – Охранник приедет через час. Вечером я буду занят, а завтра встретимся, – говорит Шахов, когда подвозит меня прямо к дому. Заметив на лавочке одну из бабушкиных подруг, закатываю глаза. Не то чтобы тревожили слухи, которые пойдут обо мне после сегодняшнего дня, но приятного, безусловно, мало. Людям необходимо без конца кого-то обсуждать, порадоваться за других могут лишь единицы. Тетя Надя вот ничему не умеет радоваться, только всех ругать. – Можно немного дальше проехать? – прошу я. Шахов отрывает глаза от телефона. Смотрит на меня, выглядывает в окно. – Зачем?