– Ну, я тоже… необычная? Давай назовём это так. Не люблю я слово «особенный». Очень быстро привыкаешь к этому определению. Обычно у таких людей потом и самомнение раздуто сильнее, чем у остальных. Оно и закономерно, ведь по их собственному нескромному мнению, им дано больше, чем другим. – Всё равно не понимаю… – вымолвил Джозеф. Язык у него немного заплетался, будто он перебрал скотча. – Спешу тебя разочаровать, но я не умалишённая, как тебе бы хотелось. Я едва не очутилась на том свете и теперь провожаю в последний путь других, – прозвучало как девиз дешёвого похоронного агентства. Муж невесело улыбнулся: – Да, Элис, разумеется. Я, по всей видимости, уже не смогу тебя разубедить, так ведь? – В этом нет нужды. Я приняла свою действительность, мою сущность. А ты, похоже, нет. И я не смогу тебя убедить, так ведь? – передразнила я Джо. Тот пожал плечами. – Моя действительность психически здорового человека меня устраивает, – ответил он, вставая с кровати, и направился к выходу из комнаты. В дверях Джозеф обернулся: – Скажи, если тебе что-то понадобится. – Ты здесь больше не живёшь! – сердито напомнила я, но муж спешно удалился. Горбатого могила исправит. Переночую и вернусь в магазин к девочкам. Дэвид был прав, как всегда. В доме мне лучше не появляться. Пока оставлю Джо в его мире иллюзий. Сердце лежало на золотых весах. Вопреки законам гравитации, пустая чаша опустилась. Мышечный орган продолжал биться, хоть и крови поступить было неоткуда. Предсердия сокращались, правда, диастола затянулась, и я словно наблюдала замедленный цикл работы сердца. Я оцепенела. Чьи-то руки из темноты потянулись к сердцу на весах. Кровь стекала с пальцев незнакомца и капли оседали на золото. Через мгновение сердце загорелось, не причиняя рукам чужака никакого вреда. Пламя полыхало, усиливаясь с каждой секундой. Оно стало настолько высоким и ярким, что смогло осветить вора. Огонь выделил скрывающееся в тени лицо, и оно принадлежало Джозефу. Я проснулась в немом крике, сжимая расцарапанную во сне ладонь, отчего та стала влажной из-за струившейся тоненькими ручейками крови. В воздухе пахло дымом. Не приятным запахом летнего костра, а точно рядом жгли пластик. Вскочив с кровати, я схватила висевший на спинке кресла шёлковый халат и выбежала босиком из спальни. Двери других комнат были закрыты. У лестницы вонь чувствовалась острее. Я прикрыла рот и нос длинным рукавом. О Вселенная, Джозеф, что ты наделал. Видимо, этот проклятый особняк достанется огню. Глава II Новости из редакции – Знаешь, мы могли бы последовать опыту моих предков и превратить твоего мужа в полезного обществу человека – зомби. Будет трудиться, а главное, больше не обидит тебя, – покачала головой Чалис. Я рассказала гадалке обо всём, что со мной случилось в особняке, из которого мне удалось сбежать целой и невредимой. Чего о доме, к сожалению, сказать было нельзя. После моего побега, стены Андерсон Мэнор разгорелись так, будто дом захватил огонь из самого ада. Когда здание уже почернело, балки рушились, а окна лопались, приехали пожарные. Никто бы не успел погасить это инфернальное зарево. Никто. Перед глазами застыла картина, как возле полыхавшего особняка стояли я, мисс Мелтон, миссис Торп и мужчина, вероятно садовник, имя которого мне было неизвестно. Джозефа нигде не было. И никаких соображений о том, что сказать полиции. Мой муж пирокинетик? Когда ему плохо, он поджигает здания внутренним огнём, который сам и создаёт? Спасибо, в психиатрическом отделении мне не понравилось. Но о том, что мы в процессе развода и был конфликт из-за наследства, я всё же законникам поведала. – А как же твои убеждения не причинять вреда? – ухмыльнулась я, – да и он же врач, так что пользу обществу приносит… Правда, к счастью, или сожалению, его услуги не все себе могут позволить – произнесённое мной «услуги», самой резало слух. Постепенно всё превращается в услуги. Картер нахмурилась. – Иногда можно и поступиться принципами. Ради спасения другого. Я сердито цыкнула: – Тц. Не надо спасать меня такой ценой. Джозеф успокоится, всему своё время. Да и теперь он осведомлён, что его маленький секрет перестал быть секретом… Подождём. На лице Чалис отразилось недовольство, но она кивнула, нехотя соглашаясь со мной. Мы с ней стояли на кухне вдвоём, за окном ещё властвовала ночь. На часах уже половина шестого, но темноту на улице утром назвать язык не поворачивался. Со стороны плиты послышалось шипение, гадалка молниеносно успела выключить конфорку и снять турку с запенившимся кофе. – Ловко, – восхитилась я, – словно у тебя третий глаз… на затылке, – ехидно добавила я и хихикнула. Время для веселья неподходящее, но, возможно, оно уже таким и не станет. – Просто кому-то пора купить кофемашину, тогда мне больше не придётся обращаться вслух, когда варю кофе и одновременно веду с тобой беседы, – мягко улыбнулась Чалис, разливая ароматный напиток по кружкам. – А молоко? – я стукнула ногтем по кружке. – Дворянские привычки? – приподняла бровь гадалка, но на губах играла улыбка. – Просто хочу ещё раз услышать, что я порчу кофе, – хитро сощурившись ответила я. Картер добавила молока из молочника. Я притворно поразилась: – Кофе в кружках, но молоко из пакета добавлять нельзя? Вы полны противоречий! Чалис издала негромкий смешок и поставила молочник в холодильник. Кофе она предпочитала пить без сахара и молока. У неё очень непростые отношения с этим напитком. – Будешь тосты? – предложила гадалка, уже доставая из холодильника хлеб. Я отрицательно помотала головой. Есть не хотелось. Хлеб был убран обратно. – Не хочешь или еда недостаточна хороша? – в голосе Чалис не слышалось издёвки. – Кстати, что подавали на завтрак в твоём дворце? Теперь я уловила саркастичные нотки, но ответила спокойно: – О чём договоришься с вечера, или ещё раньше, утвердив меню на неделю, то и приготовят. Я этим не занималась, да и пока жили в квартире, как-то даже забыли о таких вещах… А в последнее время мне было всё равно, что подадут. Видимо, сказанное вполне удовлетворило любопытство подруги, и она уже более участливо поинтересовалась: – Куда весь штат особняка денется? Они потеряли работу? Я закусила губу. С этим вопросом мне ещё предстоит разобраться, но без денег работники Андерсон Мэнор не останутся. – Не тронутым остался только домик садовника, и часть ранее сгоревшего крыла… Его давно отремонтировали, так что, пока бедняги поживут там. Дом придётся продать. – Не станешь заниматься восстановлением? – скорее утвердительно произнесла Чалис. – У меня нет на это средств. После выплаты страховки и продажи особняка у меня будут деньги. Развод окупится и, скорее всего, я поделюсь вырученными деньгами с Джозефом… если, конечно, он вновь не вытворит глупость. Картер неожиданно разозлилась и с грохотом поставила кружку на стол, чудом не расплескав содержимое. – Ты называешь глупостью попытки сжить тебя со свету. Господь, неужели ты так слепа? Я опешила, наблюдая за несвойственной Чалис экспрессией. На кухню заглянула Ника. Она, как всегда, работала в это время, проводя таинственные ритуалы с постоянными клиентами салона. Думать о том, что именно происходило во время таких ритуалов, я совершенно не хотела. – Девочки, у вас всё хорошо? – миролюбиво осведомилась Корса. Чалис вернула себе самообладание и кивнула: – Разумеется, прости, если помешали. Ника по-птичьи склонила рыжеволосую голову. Мне показалось, или радужки её глаз чуть покраснели. Скорее всегда игра света. – Да я уже закончила… сегодня не было ничего сложного. Элис, расскажешь, что произошло? На тебе лица нет? Я обречённо вздохнула и повторила свою историю. Картер в то время, пока я делилась событиями последних двенадцати часов, молча смотрела в окно. Что она хотела разглядеть в этой черноте, я не имела ни малейшего представления. – Ладно, совсем не выспалась, ужасная ночь, – подвела итог, – пойду немного отдохну, если получится, – угрюмо сказала я, направляясь к выходу из кухни. – Разумеется, я тоже скоро приду, – пообещала Ника, что напомнило мне о ещё одной причине моего отъезда. Ну, из двух зол выбирают меньшее. Чалис по-прежнему избегала встречаться со мной взглядом. Я слишком устала, чтобы убеждаться в том, что на меня никто не обиделся. В комнате всё так же царил полумрак и неприятный красноватый свет торшера меня всё так же нервировал. Стараясь не обращать на него внимание, я скинула джинсы, которые надела, уже приехав в магазин, и осталась в бельевом топе, в котором спала в особняке. Приехала я в халате и накинутом сверху пальто. И даже это не поразило Чалис. Я забралась под холодное одеяло с блокнотом в руках. Что-то я стала часто к нему обращаться. Возможно, когда ситуация, если так можно выразиться, разрешится, возобновлю визиты к доктору Белл. Можно будет опустить некоторые подробности. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь привести мысли в порядок. В воздухе висел уже знакомый, тонкий аромат лавра. Ника решила зажечь свечи в спальне, полагаю для защиты. Но вряд ли он меня защитит, особенно от неё самой. Я глядела на высокое пламя толстой белой свечи и образ горящего особняка никак не выходил из головы. Я открыла блокнот, решив излить душу старому другу: Свеча горела, тлел фитиль Огонь пылал гневом полный И с треском разваливался мир Безумной яростью пленённый Тушили люди ливнем слёз Дым поднимался в небо Ветер пепел твой разнёс Частичками былого света Всё померкло в темноте Живое обратилось в пыль И я в бреду, как в страшном сне Свеча горела, тлел фитиль