Моя любимая учительница задумчиво почесала острый подбородок и немного помедлив, проговорила: – Не знаю, дорогая. Ты сказала, она довольно часто упоминает Йозефа? Возможно, я повторяю лишь возможно, она испытывает к нему чувства, – бабушка выставила ладони в миротворческом жесте, заметив мои поднявшиеся брови и открытый от удивления рот. – И всё же, стоит рассмотреть все вероятные версии, если анализ действительно твой, тебе грозит большая опасность, кто бы это ни был, скорее всего он попытается достигнуть своей цели, – она замолчала и посмотрела на свой опустевший стакан. Господи, неужели, неужели меня и правда пытались убить? Я никак не могла воспринять идею о покушении на мою жизнь в исполнении Евы. Только не она. Девушка из книжного магазина. Нет. Я с тяжким вздохом облокотилась на спинку стула. Ева и Джо? А что, неплохая пара. Совет да любовь. Но вновь не состыковка. Цветастый палантин, пахнущий ужасными духами. От неё в больнице отчётливо слышался совершенно другой парфюм. Может мне стоит навестить подругу ещё раз? И необходимо снова спросить рыжеволосую ведьму про кольцо. Вот у неё дома всё и выясню. Итог моих рассуждений вполне казался приемлемым, и я решила остановиться на этом варианте. Стоит посмотреть рейсы до Лондона на ближайшие дни. Не хочется конечно так скоро возвращаться, но другого выбора пока нет. Пройдусь завтра по Питеру, а послезавтра отправлюсь распутывать этот непонятно откуда взявшийся клубок проблем. Утро вечера мудренее, да и как говорила Скарлетт О’Хара: «Не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра». Пожелав бабушке спокойной ночи и обняв её перед сном, я отправилась в свою бывшую комнату. Хотя она до сих пор остаётся моей. Бабуля решительно не хочет с ней ничего делать. Войдя в уже приготовленную к моему приезду спальню, я ощутила запах, который не замечала, когда жила в ней. Пахло старой мебелью, ветхими книгами и немного лавандой, из-за запрятанных бывшей учительницей во всех возможных местах саше. Еле заставив себя раздеться, я упала звёздочкой в мягкую перину и практически мгновенно провалилась в страну снов. Я шла по оживлённой улице. Солнечные лучи отражались от стеклянных витрин. Утренний воздух был ещё недостаточно прогрет, довольно свежо – любимая температура. А вот и моя новая семья. Рыжий бородатый мужчина, держал за ручку девочку лет четырёх, светловолосую, как и я. Неторопливо направилась к ним. – Алиса, дочка! Иди скорее, так хочется наконец-то тебя обнять, – мужчина раскрыл объятия, отпустив руку малютки. Я подумала, что было бы невежливым ему отказать в этом простом жесте дружелюбия. От мужчины пахло чем-то невероятно знакомым, хотелось зарыться носом в его клетчатую рубашку. Почему-то я заплакала. Слёзы пропитывали рубашку незнакомца, моего отца в этой нелепой игре. – Зайка, не плачь, скоро придёт мама, – он указал своей крупной ладонью в сторону приближающейся полноватой блондинки, с белой сумкой в руках. Я отстранилась от лже-отца и устремилась в противоположном от «мамы» направлении, даже перешла в скором на бег. Поднявшись в старый многоквартирный панельный дом, я направилась в самую последнюю квартиру, дверь была не заперта. Апартаменты заливал солнечный свет, особенно красиво выглядела комната с фортепиано. Пройдя по скрипучему тёмному паркету на лоджию, я любовалась открывшимся видом на город из окна. Телефон в кармане завибрировал, звонила некая Мэй. Откуда у меня её номер, кто это? Да ещё и видеосвязи. С экрана мобильного телефона на меня смотрела красноволосая девушка лет тридцати с худым бледным лицом. Мелодичное меццо задало мне вопрос: – Не хочешь прогуляться со мной и услышать кое-что интересное? – Я была в некотором замешательстве. Пока я медленно обрабатывала полученную информацию, подлый телефон воспользовавшись моей заминкой высветил уведомление по верх видеозвонка: a) конечно, я хочу! b) спасибо, но пока я не готова c) может быть, в другой раз? Как это понимать? Не успела я осмыслить сообщение, вновь в моё сознание проникла композиция Вивальди и я проснулась. Глава IV Скелеты в шкафу Лицо было мокрым, я плакала во сне, из распахнутого настежь окна капало на пол – ночью начался ливень. Выключив раздражающие скрипки, закутавшись в висевший на стуле халат и поёживаясь от холода, я поспешила захлопнуть окно. Что за кошмары мне снятся? Почему мужчина кажется невероятно знакомым? На часах была половина шестого утра. Всё тот же проклятый час. В комнате стало неуютно, даже страшно и я отправилась на кухню, сделать себе кофе, который мне поможет выпутаться из щупалец липкого ужаса сна. Шум кофеварки по всей видимости нарушил покой моей бабушки, и она прошла в кухню в своём тёплом стёганном халате кремового цвета, который я ей привезла из Лондона. Бабушка, зевая, медленно и слегка неразборчиво проговорила: – Алисочка, ты чего проснулась в такую рань? – Она скосила глаза на часы – Всего пять тридцать! Ты давно стала вставать с петухами? – Алевтина Анатольевна грозно сдвинула брови и включила тон учительницы средних классов. Я держала в руках чашку, украшенную рисунком хризантем и вдохнула аромат кофе. Напиток тут же украсил коричневой лужицей раковину. Больше никогда. Отставив чашку в сторону, я повернулась к ещё больше нахмурившейся родственнице. – Доброе утречко. Бабушка, вопрос конечно странный, но…рыжеволосый, с бородой, крепкого телосложения и любитель клетчатых рубашек – ты никого не знаешь, подходящего под это описание? – Выпалила я, прекрасно осознавая глупость своего вопроса. Алевтина Анатольевна непроизвольно дёрнулась, губы побледнели. Интересно. Неужели она знает? Бабушка не торопилась с ответом. – Хочешь кофе налью? Так что насчёт рыжеволосого мужчины? – В это утро я не отличалась терпением. Женщина, тяжело вздохнув, опустилась на излюбленный стул. – Дорогая, я знала одного, по истине чудесного мужчину, обладавшего перечисленными тобой характеристиками – и им являлся твой отец, – она грустно взглянула на меня и поджала губы. Дело в том, что отца я никогда не видела, по словам бабушки, он покинул нашу семью, когда я была ещё совсем малышкой. А мать…мама решила, что не готова воспитывать ребёнка одна и занялась поиском замены пустующей ячейки, а именно нового мужа. Она, настолько увлеклась поисками, что уехала куда-то в Европу, не сказав своей матери – моей бабушке ни слова. Только бросив на стол прощальное короткое письмо, с извинениями и мольбами позаботиться обо мне, но в котором не был указан адрес, да что там адрес, даже название страны своего нового места пребывания не значилось. Мобильных в широком пользовании не было в то время, а потому мама пропала в никуда. Фотографии папы не сохранились, а на мамины смотреть я не хотела. Лишь перечитывала письмо, оставленное бабушке. Последний раз я его брала в руки перед переездом в Лондон, в тайне надеясь встретить её там. Я продолжала смотреть в ожидании на бабушку. Сердце бешено колотилось в груди. Я так давно не поднимала эту тему, которая не давала мне долгие годы спокойно спать по ночам. Вдруг в этот раз она решится сказать мне, где он. Если конечно сама знает. А он может знать, где находится мать. Существует же такая возможность, что она могла ему сообщить об отъезде или даже звонить папе из Европы? А? Бабуля нервно постукивала пальцами по обеденному деревянному столу, украшенному кружевной скатертью, похоже эта привычка мне досталась от неё, и создавалось впечатление, что она собирается с духом. Приняв для себя какое-то решение, Алевтина Анатольевна грациозно поднялась со стула и отправилась в свою комнату. Я прошла следом. В помещении было душно, теплолюбивая старушка никогда не открывает окон в своей спальне, только когда долго находится на кухне, или вовсе отсутствует в квартире, чтобы не приведи Господь – не простудиться. Гордо прошествовав к старенькому комоду, бабушка вытащила из самого нижнего ящика увесистый фотоальбом. Я его никогда не видела, до этого момента. Не без труда разогнувшись, пожилая учительница шлёпнула на кровать этого монстра в кожаном переплёте. Таким и убить можно. Главное не подавать идей моим возможным убийцам. Я издала истеричный смешок. Алевтина Анатольевна обратила на меня внимание: – Ну что Алиса, весело тебе? – Бабушка явно была недовольна. Она очень не любила вспоминать то время, и у неё были причины. Поднимать трёхлетнюю девочку одной в пятьдесят лет – испытание не из лёгких. Да ещё и на зарплату школьного учителя. Помню её учеников, которых она брала себе готовить к экзаменам, когда подрабатывала репетиром, в то время как я сама была в средней школе, чтобы у меня была красивая одежда, только появившийся в ту эпоху mp3 – плеер, и прочие блага цивилизации. Я виновато взглянула на бабушку. А вдруг у меня и правда совсем нет времени, и мне нужно узнать правду, решить все вопросы, закрыть так называемый «гештальт», чтобы я могла уйти спокойно на тот свет? Главное на этом разобраться. Алевтина Анатольевна что-то сердито бубнила себе под нос, пока искала в огромном фотоальбоме нужную ей фотографию. – Нет, не эта, это мой покойный брат, Царствие ему небесное, это двоюродная тётка…так, ага! – Победно воскликнула бабуля, – нашла. Она протянула мне помятую, сильно потрескавшуюся фотографию, где мужчина, с рыжими волосами и голубыми глазами, одетый скорее всего в свою любимую клетчатую рубашку, шутливо стоял на одном колене и держал в своих ладонях руку моей матери, стоящей рядом с ним. Я осторожно взяла фото, словно боясь, что оно рассыплется от моего прикосновения. Невероятно, словно отец ожил из моего сна. Я вновь взглянула на бабушку. – Эх Игоряша, хороший был мужик, и по дому всё делал, и Лизку на руках носил, чёрт его дёрнул пойти к этой ведьме, проклятой, чтобы ей пусто было, прости Господи – учительница перекрестилась. Был? Я напряглась. – Что ты имеешь в виду под словом «был»? Он же ещё жив, разве нет? – Я с надеждой воззрилась на бабушку. Она лишь грустно покачала головой в ответ и шумно выдохнув промолвила: – Умер он, Алиса, тебе ещё четырёх годиков-то не исполнилось…мама твоя не смогла смириться с адюльтером, уехала, а он дурак слишком поздно понял, чего натворил. Но сделанного не воротишь, всё меня расспросами донимал, где Лиза, как найти её, но в этом ему я помочь не могла, – подбородок пожилой женщины задрожал, по испещрённой морщинками коже, потекла одинокая слезинка, – запил он с горя, да помер вскоре. Не то инсульт, не то инфаркт, – бабушка замолчала. Звук часов с кукушкой, висящих на кухне стал отчётливо слышен в комнате. Глава V Мария Я шла по оживлённой улице. Солнечные лучи отражались от стеклянных витрин. Утренний воздух был ещё недостаточно прогрет, довольно свежо – любимая температура. А вот и моя…шутка, мой любимый книжный магазин, со скульптурой на куполе. Погода в самом деле была тёплая и солнечная, нетипичная для мрачного дождливого Санкт-Петербурга. Я жмурилась под лучами ласковой звезды, как домашний кот. И вечно книжный наполнен иностранцами, гостями из других городов России, подростками, выбирающими газировку и жвачку, которая продаётся в этой книжной лавочке в три раза дороже рыночной цены. Но вопреки всем упомянутым выше фактам магазин являлся одним из моих самых любимых мест в Питере. Заглянув отдел бестселлеров, я бегло прошлась взглядом по обложкам: «Что делать, если Вас окружают идиоты?», «Доказательство загробной жизни», «Как встретить принца?». Хм, доказательство рая? Подлинная история путешествия невролога в загробный мир. Я взяла в руки печатное издание, полистала. А вдруг эта книга прольёт свет на недавнее событие, приключившееся со мной? Как раз вспомнилась лекция известного психотерапевта в университете. Сам профессор был на удивление глубоко верующим человеком, что являлось редкостью среди учёных. Но на наших занятиях он поведал нам занимательные случаи, произошедшие с ним во времена его работы реаниматологом. Историю о некой старушке, сразу после клинической смерти, просившей вернуть её к снохе, которая зовёт её с небес, рассказ, ставший местной легендой про пациента, предсказывавшего ближайшие события, вроде разбившегося стакана или опрокинутого цветочного горшка. Не умолчал и о байке про молодого человека, страдавшего от психического расстройства и пророчившего катастрофу в Чернобыле. Мелочи, но в общей массе могли пошатнуть убеждения самого закоренелого скептика. Сжав оранжево-жёлтую книжку в руках, я развернулась в сторону кассы. После спонтанного шопинга, нужно взбодриться. Не весь же кофе в нашей необъятной вселенной отравлен? Да и был ли он отравлен, пока неизвестно. Со страхами нужно бороться и преодолевать. Потому я завернула в хорошо знакомую кофейню и уже через пять минут вышла счастливой обладательницей яркого стаканчика и едва его не лишилась, столкнувшись с ураганом из огненных волос. – Ой, девушка осторожней! – Недовольно высказала я красноловолосой нахалке, одновременно вытаскивая из глубины сумочки бумажный платок, чтобы убрать с крышечки, пролившиеся капли кофе. Молодая женщина откинула с лица свои прямые длинные волосы, погремев при этом множеством серебряных тонких браслетов на руке и посмотрела на меня. Внезапно настигло предчувствие. Дежавю. – Алиса? – Девушка в недоумении продолжала своими серыми, почти прозрачными глазами смотреть в мои расширившиеся от удивления глаза. Мэй. Точнее Маша, только сейчас вспомнила. Девушка из того страшного морока, который с трудом можно назвать сном. Что-то слишком много необъяснимых случайностей происходит со мной в последнее время. Или я стала мнительной? Училась с Марией в школе, моя одноклассница, даже ходили когда-то друг к другу в гости. Бабушка хорошо общалась с её матерью, вроде как наши с Машей мамы были лучшими подругами, ещё до нашего рождения. Странно на неё смотреть сейчас. Лицо абсолютно такое же, только чуть больше вытянулось, заострилось, щёки впали. Сама она глуповато улыбалась, ожидая моего отклика. Не стоит разочаровывать людей. – Машка! Почти не изменилась, ну как ты? – Выдала я стандартный, вполне оправдывающий ожидания ответ. Её он по всей видимости вполне удовлетворил, и глуповатая улыбка стала шире. – Ничего, замуж вот недавно вышла, машину мне мой купил, в Москве живу, приехала на несколько дней родителей навестить, – хвастливо поведала мне бывшая одноклассница. – А что у тебя интересного? Как Алевтина Анатольевна поживает? Я не осталась в долгу. Не все же должны знать, что брак вышел неудачным, работы у меня нет и находилась я на волосок от гибели. Будет выглядеть ужасно по-детски, но не могу ничего с собой поделать. Необходимо срочно вспомнить номер моего психотерапевта. Я натянула на лицо фальшивую вежливую улыбку и сказала: – Да я сама замужем уже пять лет, машинка Порше, так…старая уже конечно, три года езжу, менять надо, и жить к сожалению, в Лондоне приходится, но что ради любимого мужчины не сделаешь, – я едко улыбнулась Машке. Дура я конечно. И продолжила, – бабуля хорошо, чувствует себя слава Богу неплохо. Её улыбка уже не выглядела такой глупой, казалось она была расстроена моими словами, не про здоровье бабушки естественно, но девушка быстро справилась с собой и как ни в чём не бывало и поинтересовалась: – Ты в какую сторону направляешься? – Бывшая одноклассница заправила выбившуюся от недавнего столкновения прядку за ухо. Сказать ей правду? Наверняка захочет прогуляться и поведать про свою счастливую жизнь. А что, может удастся про маму узнать? И снова эта навязчивая идея. Я улыбнулась бывшей подруге: – В сторону адмиралтейской. На самом деле просто хотела пройтись. Давно не была в родном городе, – я сделала небольшой глоток из стаканчика. Такая прелесть всего за сто рублей. Люблю Питер. – Может зайдём в то кафе, ну помнишь мы после выпускного ещё там пытались уснуть у них на диване, а ты хотела познакомиться с официантом, несмотря на то, что он грозился вызвать милицию? – Она рассмеялась. – Помню, – заверила я Машу, покраснев при одном только упоминании об этом инциденте. Нам было по семнадцать, алкоголя конечно не было на столах, но наши предприимчивые одноклассники заведомо принесли разбавленную колу с виски. Ох и не стоило её тогда нам пить. Мы направились в сторону эпицентра моих постыдных воспоминаний. Дорога заняла у нас около тридцати минут ходьбы бодрым шагом. По пути вспоминали школьные годы, одноклассников, кто женился, кто развёлся. Когда мы достигли нашей цели – а именно здания, построенного в непонятном стиле, в котором присутствовали и высокие широкие окна, подходящие скорее стеклянным офисам, и каменная кладка, и даже намёк на восточный стиль, меня ждало разочарование. Заведение всё так же работало, к моему великому сожалению. Надеюсь, хотя бы персонал сменился. Решили устроиться за небольшим круглым столиком на веранде. Подошедший, слава богам, незнакомый, официант нас поприветствовал и открыл перед нами меню. Кофе я уже пила, может быть по бокальчику красного? Вполне вероятно это облегчит нашу беседу, и я смогу добиться от Маши стоящих фактов, касательно канущей в лету матери. Мы сделали, после долгих и мучительных выборов, заказ, и я устремила свой взор на Марию, оперевшись локтями на поверхность стола и сложив руки в замок перед лицом. Из колонок фоном играла знакомая песня. Подруга качала в такт мелодии ногой под столом. Интересно, эта же самая мелодия играла на выпускном, я даже помню, как мы с ней в шутку вальсировали под неё, поскольку наши кавалеры достигли нужной кондиции и могли танцевать разве что лёжа на полу, смешно дрыгая ногами, как кузнечики. А она помнит? – Забавно было, когда мы с тобой кружили по залу на выпускном. У меня перед глазами просто картина, как мы через Валерку перепрыгивали, а он нам в след размахивал бутылкой, – мгновенно прочитала мои мысли бывшая одноклассница, тихонько посмеиваясь. Редкий в Питере гость – Солнце, придавало пламенный оттенок волосам моей подруги. Правда скорее уже только знакомой. И почему вокруг меня столько рыжих? Все оттенки собрала в коллекцию. Светло-рыжий, даже золотисто-песочный у отца, медный у Евы, и вот насыщенный махагон у Марии. – Конечно, как можно вообще это забыть? Твоя мама тогда ещё здорово тебе всыпала, после вечера, мне даже было немного страшно за тебя, – я тряхнула головой, словно пыталась выбросить из головы эти ненужные фрагменты проклятого события. – Повезло, что моя мать этого позора не застала, – поспешила я перевести разговор в нужное русло. Маша сочувственно вздохнула и дотронулась до моего предплечья своими длинными бледными пальцами. Да здравствуют неблагородные сосуды. – Зато, у тебя совершенно потрясающая бабушка. Свою то я не видела никогда. Алевтина Анатольевна столько раз прятала меня…моя мать могла иногда перейти черту, со своими воспитательными методами, а я у тебя всегда могла укрыться, – подруга улыбнулась мне. На мои глаза стали наворачиваться слёзы, я убрала руки, разорвав наш неловкий контакт и закрыла ладонями лицо, буквально на секунду, стараясь скрыть мою ранимость. Я надела солнечные очки, чтобы спрятать дорожки от слёз, смешанных с тушью, да и желтый карлик разошёлся сегодня не на шутку. Может и правда, мы просто не ценим того, что у нас есть. У меня потрясающая бабушка, а у Маши никогда не было ни заботливой мамы, ни тем более бабушки. Насколько знаю, отец тоже покинул их семью, но поддерживал с дочерью связь и платье на выпускной было подарком от него. Довольно дорогим подарком. Успокоившись, я думала о цели самого нашего с ней диалога, может это уже и не важно? Прошло столько времени. Эта женщина каждый день выбирает жизнь без меня. Почему тогда мысль о возможности узнать новости о матери, так сильно учащают мой пульс? Ей же всё равно? Я взвесила все за и против, и подумала, что от того, что я спрошу свою бывшую одноклассницу, хуже не станет. Подруга обронила, что приехала навестить родителей. Каждого по отдельности? Или мать вышла замуж, и она навещает их? Или новую семью папы? Мозг распухал от поступающих в него вопросов, и я решила расставить все точки над i. – Маш, как у твоей мамы дела? Она смягчилась с возрастом? – Подруга горько улыбаясь, отрицательно покачала головой, но я всё равно осмелилась возобновить расспросы, предварительно сделав немаленький глоток из бокала – А она мою маму не упоминала? Вдруг, конечно это абсолютно безумная идея, они поддерживали контакт, когда моя мать решила уехать подальше отсюда? – Я с нескрываемой надеждой и трепетом воззрилась на Машу. Удары сердца гулко шумели в ушах. Как маленькая бомба. Мария сделала сложное лицо, взяла лежащую на столе металлическую зажигалку и стала перекатывать огниво между большим и указательным пальцами. Зрелище гипнотизировало, но молчание несколько затянулось, и не успела я уведомить об этом подругу, как она совершенно не к месту рассмеялась, немного введя меня своим поведением в ступор и ответила, с саркастичными нотками в голосе: – Естественно упоминала. Каждый Божий день. Даже в Лондон твой этот ездила. Словно тётя Лиза ей дороже дочери была, – она оторвала взгляд от зажигалки и с невесёлой ухмылкой взглянула на меня – Разве ты с ней не воссоединилась, в вашем городе любителей чая с молоком? После твоих заявлений про Лондон, я так и решила, что счастливое семейство снова вместе, – подруга закончила свой монолог и потеряв ко мне всякий интерес вновь сосредоточилась на вращении зажигалки. Чем дальше, тем страньше. Червоточина событий меня продолжает стремительно поглощать, а я падаю в неё всё глубже, и надежда выбраться тает с каждой секундой. Глава VI Приземление в Лондоне Я лишняя на этом свете, Возможно лишняя на том Нет места мне в моей же жизни Корабль мой уносит шторм Я упала на свои руки, лежавшие на оптимистичных записях, неудавшегося поэта, разбросанных на откинутом столике, закреплённом на спинке кресла впереди сидящего пассажира. Находящийся рядом пожилой мужчина, имеющий неудовольствие быть моим соседом в самолёте, направлявшимся в туманную ополчившуюся против меня столицу Англии, с невероятным подозрением покосился в мою сторону. Спасибо не крестится. Я вернулась в обычное, приемлемое нормами окружающего меня общества, положение и снова прочитала свои невесёлые заметки, сделанные на вырванных листах блокнота, купленного в Питере.