— Понимаю, общий кризис в первую очередь отражается на банках, — посочувствовал Радкевич, будто не отправлял в службы безопасности московских банков гнусные наветы обо мне. — Мне тоже пришлось сократить часть персонала. — Выгнали так же как меня, без компенсации? — не удержался я от укола. Радкевич сохранил вежливый тон: — Извини, это был эмоциональный срыв. Как только я успокоился, сразу решил перечислить тебе эти деньги, но… ты же сам их взял. Незаконно, по сервисной карте. Формально это преступление, я мог бы написать заявление куда следует, но, как видишь, мы мирно беседуем. — Получить зарплату — разве преступление? — возразил я. — Предлагаю забыть о разногласиях. Я решил перейти к делу: — Чего вы хотите, Борис Михайлович? — Хочу, чтобы ты снова работал на меня на прежней должности. — Мне это уже не интересно. — Я повышу зарплату, если ты решишь мою проблему. — Что за проблема? — Бубли, будь они неладны. — Радкевич показал купюры моего собственного изготовления. — Эти проклятые бумажки массово попадают в наши банкоматы и проделали огромную дыру в бюджете банка. Я сделал вид, что удивлен. Рассмотрел купюру и усмехнулся: — Надо же! Кто-то воспользовался уязвимостью в системе проверки подлинности банкнот. И вы до сих пор не прикрыли эту лазейку? — Если отключить банкоматы, станет еще хуже, клиенты перестанут доверять банку, а это — крах. — Чтобы избавиться от перхоти, не надо рубить голову. Радкевич заинтересованно наклонился ко мне: — Ты знаешь, как это сделать? — Фальшивка имитирует четыре элемента защиты, которые считывает банкомат. Надо, чтобы техника проверяла еще одну или две. — Замена всего оборудования? Это дорого и долго. — Кто вам это сказал? Голиков? Видимо он был в доле с мошенниками. — Он арестован и ответит за свое. — Надеюсь. — Что ты предлагаешь? Я нахмурил лоб и почесал затылок. Так, кажется, изображают интенсивную работу мысли. — Можно попробовать изменить программу управления банкоматами. Тогда даже наше устаревшее оборудование перестанет заглатывать очевидную липу. — Для этого я тебя и позвал. — Радкевич по-дружески тронул меня за плечо. — Возвращайся. Вот твое место. Считай, что уже работаешь на прежней должности. Я покачал головой: — Мне не нужна постоянная работа. Жена скоро родит, да и вообще, я почувствовал вольный ветер и не хочу возвращаться под седло. — Юра, выручай, — не унимался Радкевич. — Об оплате договоримся, ты же столько лет здесь работал, программы созданы твоим умом. Ты пойми, мошенники наносят удар не только по мне, они унизили компьютерщиков, бросили вызов лично тебе. Неужели, тебя это не задевает? — Если бы я здесь работал, наверное, задевало. А так… — Я развел руки. — Значит, мы не договорились? — посуровел банкир. Во мне боролись противоречивые чувства. Я долгие годы привык зарабатывать честно, своим умом, считал такой образ жизни единственно правильным способом существования. Я гордился своими достижениями. И вот, за каких-то два месяца я полностью изменился. Я встал на опасный путь, который приносит большие деньги, и втайне стал гордиться собой. Но был и минус — свои успехи я должен был скрывать. Я не мог поделиться ими ни с женой, ни с братом. Если раньше, получая премию, мы устраивали семейные вечеринки, то сейчас я считал деньги пачками и прятал их с глаз долой. — Отчего же. Мы можем договориться, — как бы нехотя промолвил я. Продажные глазки банкира вновь засверкали: — Что ты хочешь? — Я готов выполнить эту работу, но она будет сдельной, с официальным гонораром. У меня будет свободный график, а отчитываться я буду по результату. — Согласен. Сколько записать в контракте? Удивительно, прижимистый банкир сказал «согласен» еще не услышав сумму. В каком же он отчаянном положении. Я пообещал выполнить работу за две недели и назвал сумму, равную моему двухмесячному окладу в банке. Радкевич кивнул и уточнил: — А ты можешь быстрее, за неделю? — Тогда мой гонорар возрастет в полтора раза, — нагло заявил я. — Согласен, — вновь подтвердил банкир. — Не подведи. Мы подписали контракт, и я для видимости поработал до вечера. Я мог бы исправить все за сутки, но зачем торопиться. Сначала надо сбыть напечатанные бубли, потом как-то объяснить ситуацию напарнику и придумать, что делать в изменившихся обстоятельствах. Не знаю, как отнесется к моим выкрутасам Лис, если я одной ногой буду нажимать на газ, а другой на тормоз, но жена, когда я показал ей контракт, счастливо улыбнулась: — Тебя восстановили, — обрадовалась она, прочитав название прежнего банка, но не вникая в условия. На душе потеплело. Я не видел улыбающуюся Катю больше месяца. Каждый раз, приходя домой, я сковывал свои эмоции железным панцирем. Она поступала также. Мы, как непримиримые рыцари, закованные в латы, проходили мимо друг друга, готовые сразиться. И каждый в душе хотел, чтобы противник первым скинул свой шлем и показал прежнее лицо. И вот она улыбнулась. Насколько же высоко жены ценят стабильную работу своих мужей и твердую зарплату. Уверенность в завтрашнем дне для них главный залог семейного счастья. И я вдруг понял, что Кате понравилась весьма скромная сумма, указанная в контракте, но ее наверняка напугают сумки с миллионами наличных, спрятанные у нас в мансарде. Что же будет, когда деньги не станут помещаться в тайник. Я-то уже внутренне перестроился, а она из тех, привык жить от зарплаты до зарплаты и радоваться одобренным кредитам. 44 Потепление в семейных отношениях придало мне новых сил. Но что произойдет, если Катя узнает правду о моей болезни и нелегальном бизнесе? Мне трудно предсказать ее реакцию. Она может окончательно оттолкнуть меня. Но это случится когда-то в будущем, а пока ее теплый взгляд при расставании грел мне душу. Правда, по мере удаления от дома и приближения к офису строительной компании мое настроение менялось. Меня ждала очередная крупная партия денег, и на душе нарастала тревога. Наших бегунков периодически ловят, полиции уже прослышала о таинственном Докторе, Лис изменился и ведет себя подозрительно, сумка в моих руках становится все больше, а это значит, что пора подумать об охране. Меня пропустили в офис, даже не спрашивая: кто я и к кому? Выходит, примелькался. Еще один тревожный звоночек. Даже инкассаторов грабят, а я по сравнению с ними легкая добыча. Пусть это будет последний раз, когда я прихожу сюда за деньгами. Надо придумать новую схему. Я не мог предположить, насколько оказался прав. Более того, если бы я знал о разговоре, состоявшемся в кабинете Ларина накануне моего приезда, я бы и в этот раз развернулся с порога. Мельник докладывал Ларину о слежке за мной: — Я засек встречу Доктора с капитаном полиции Громовым. — Ну что я говорил. Громов прикрывает его? — Встреча происходила в кафе, — спокойно продолжил Мельник. — Мне удалось записать их разговор. — Каким же образом? — Официант уставил вазу с цветами на их столе на специальную подставку, а потом вернул ее мне. Ларин скептически осмотрел предметы на своем столе. — У меня тоже такие игрушки? — Сейчас будет. — Мельник выложил на стол диктофон. — Хотите послушать? — Я не наседка часами слушать пьяный треп, выкладывай итог. — Юрий Серов не обсуждал с Громовым денежные махинации, а наоборот, скрывал их от него. Ему было неприятно, что полиция узнала имя некого Доктора. — Они вышли на его след?