– А Вареха с товарищами? – Это юрисдикция Казанского полицейского управления. Мы с вами занимаемся похищением чудотворной иконы. Не забыли? Хорошо, конечно, что удалось помочь Васильеву обезвредить такую опасную банду. Но теперь обратники в тюрьме, и нам пора вернуться к своим делам. – Слушаюсь. Оформив признание Шиллинга, сыщик отправился в окружной госпиталь. Тело поляка уже окоченело. Алексей Николаевич осмотрел его и поразился характеру ранений. Что за черт? Горло Доленги-Грабовского было распорото каким-то необычным оружием. Ни нож, ни бритва не могли оставить таких странных разрезов. Как будто поляка убили кривым, очень острым клинком зигзагообразной формы. Запутавшись, Лыков отправился на поиски полицейского доктора. Васильев обещал, что тот дожидается сыщика в прозекторской или где-то поблизости. В смотровом кабинете Лыков обнаружил мужчину лет пятидесяти, седого, степенного, с умными глазами за стеклами очков. – Вы ко мне? – спросил он, вставая. – Не господин Лыков случайно? – Он самый. Позвольте представиться: Алексей Николаевич. – Очень приятно. А я Онкель Мартин Иосифович. По-здешнему Мартын Осипович. Полицмейстер предупредил меня, что вы будете интересоваться телом смотрителя земского арестного дома. – Я как раз из морга. – Ага! – оживился доктор. – Значит, вы видели труп? – Да. – И обратили внимание, что сделали с его гортанью? – Поэтому и пришел, Мартын Осипович. За свою службу в полиции я видел всякое. В том числе горло, распоротое пилой, лопатой, садовыми ножницами, серпом, даже обломком гильотины, которой обрезают кончики сигар. Но такого не встречал ни разу. Что за орудие использовали? Я все перебрал, и ничего не подходит. – Раны действительно необычные. Вы можете себе представить клинок с волнообразным лезвием, наподобие средневековой гизармы? – Гизарму? Могу. Но это холодное оружие, большое, двуручное. И его уже сотни лет не фабрикуют. – А этот клинок мал, как перочинный нож. При этом он еще изогнут в двух плоскостях! И в вертикальной, и в горизонтальной. Лыков представил и покачал головой: – Такого оружия не бывает. Им нельзя пользоваться, удара не получится. – Но удара и не было, – возразил Онкель. – Было одно движение, скользящее, вокруг горла. Раз – и готово. – Может быть, это какой-то хитрый нож из арсенала мясников? Для вырезки потрохов, например. Татарские и еврейские резники разделывают туши по-особенному… Или тут хирургический клинок? – Нет таких необычных лезвий ни у хирургов, ни у резников. – Так что же это? – Не знаю, – ответил доктор. – Но такие раны вижу не в первый раз и даже не во второй. А в третий. – Очень интересно! – поразился коллежский советник. – Расскажите. – В марте этого года близ Аметьевой деревни, за городской чертой нашли два трупа. Это оказались известные казанские «иваны» Перов и Шалаумов. Вместе они много лет заправляли преступниками в городе. У каждого своя банда, серьезные были деловики… И вдруг валяются бок о бок в канаве. – Вареха как раз тогда появился здесь, – догадался сыщик. – Это он и его люди ублаготворили ваших «иванов»? – Больше некому, – ответил доктор. – Но интересно то, что казнили обоих тем же самым необычным способом. Перерезали горло, и характер ран был, что и у смотрителя Грабовского. – След ведет к захваченной нами банде, – обрадовался Алексей Николаевич. – Но продолжайте, пожалуйста. Это был второй случай, а первый? – Первый относится к тысяча девятисотому году. Я тогда служил в Уссурийском крае младшим врачом Первой Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Места там необычные, и вообще весь Дальний Восток удивительный… – Знаю, доктор, я полгода оттрубил на Сахалине начальником Корсаковского округа. – Вот как! Тогда вам легче меня понять. Не бывали ли вы случайно на полуострове Сидеми? – Это не он называется также полуостров Янковский? – Имя прозвучало! – рассмеялся Онкель. – Сидеми и есть земля Янковских. Как раз про них я и хотел вам рассказать. А вы, оказывается, в курсе. – Ну, в самых общих чертах. Старика Янковского, Михаила Ивановича, я знал мало, а вот его сыновей – чуть лучше. Когда пришло время покинуть Сахалин, мы с моим товарищем бароном Таубе задержались во Владивостоке. И ездили на охоту на полуостров. Даже барса застрелили. – В доме гостили? – Ночевал однажды. – Ну вот там я и встретил впервые эти странные раны. Лыков, до того улыбавшийся, как всегда при хорошем воспоминании, сразу посерьезнел. Упомянутая семья была очень популярна на русском Дальнем Востоке. Патриархом ее являлся бывший каторжник и польский аристократ Михал Новина-Янковский. В 1863 году молодым человеком он угодил в Забайкалье за участие в восстании. Получил восемь лет каторги, но затем срок уменьшили вдвое, и через четыре года поляк вышел на поселение. Путь домой ему был заказан, и Янковский остался в диковинном краю. По характеру он был первопроходцем и исследователем. Сначала Михал промышлял золото на Олекме. Потом на лодке сплавился по Аргуни и Амуру к океану. Нанялся управляющим золотыми приисками на остров Аскольд в заливе Петра Великого. Этот остров принадлежал России, но его золотые запасы хищнически разворовывали китайцы. Их старатели мыли песок и самородки, а хунхузы обирали трудяг. Некий Кустер купил у казны подряд на добычу, но добытчики нагло его игнорировали. Янковский набрал отряд из лихих людей, высадился на Аскольде и атаковал хунхузов. Те струсили, сдались без боя и были отправлены во Владивосток. Новый управляющий навел на острове порядок. Он запретил охоту на редких пятнистых оленей; увеличил добычу золота; завел метеостанцию; собрал коллекции местных флоры и фауны. Еще бывший каторжник женился. Но супруга, родив ему сына Александра, умерла. Янковский горевал недолго: выбрал себе новую жену по фотокарточке в брачной конторе и продолжил свои труды. Второй брак оказался удачным. Четыре сына и две дочери требовали родового гнезда, и Михаил Иванович, как прозвали его русские, решил такое гнездо создать. Тем более что в 1879 году ему вернули дворянство. Янковский взял у правительства в долгосрочную аренду восемь тысяч десятин земли на полуострове Сидеми. Плата составила пять копеек за десятину в год. Еще около тысячи десятин поляк купил. Выстроил на своей земле дом, больше похожий на крепость, завел олений питомник и первый в Приморье конезавод. Все у него ладилось, вот только мешали тигры и хунхузы. Янковский объявил войну тем и другим. Разбойников он особенно не жаловал. Если они проникали на Сидеми, вступал с ними в стычку и не просто выгонял вон. Поляк с друзьями гнал банды в глубь Китая, смело переходя границу, и бил их до полного уничтожения, никого не оставляя в живых. Скоро краснобородые[29] зареклись нарушать владения неукротимого пана. Притихли и тигры с леопардами. Вся семья Янковских отличалась храбростью, даже барышни умели стрелять из «винчестера» на полном скаку. А еще семья славилась культурностью и гостеприимством. Сыновья выросли и помогали отцу. Знаменитые охотники, Янковские снабжали лучшие музеи мира шкурами редких животных. Кроме того, они развели на своих землях плантацию женьшеня. Имя гремело по всему краю, генерал-губернаторы считали за честь принять участие в их охоте, армия покупала отлично выезженных лошадей, китайские торговцы дрались за женьшень Янковского… И вот теперь это славное имя всплыло в рассказе полицейского врача. – Линевич, который потом так неудачно воевал с японцами, командовал тогда в чине генерал-майора войсками Южно-Уссурийского отдела, – начал Онкель. – Сказать по правде, шесть лет назад он уже был порядочный дурак… Так вот. Позвал нас Янковский поохотиться на пятнистых оленей. Этих зверюшек он очень берег и кому попало их стрелять не дозволял. Так что, когда нас пригласили, сразу мы согласились: генерал, четверо офицеров и я. Прибыли на место, поселились в знаменитом замке из саманного кирпича, выпили… Помню, хозяин только что добыл огромного кабана и угостил нас его печенкой. А утром, когда уже собирались на охоту, приехал Юрий, старший сын патриарха, и привез труп объездчика. Тут-то я увидел в первый раз те самые необычные раны. Зрелище было жуткое: помимо горла, оказался взрезан еще и живот. Так, что кишки вывалились наружу. Янковский-старший спросил: «А женьшень?» Юрий сказал, что лучшие корни выкопаны, а многое просто растоптано и погибло зазря. Видимо, убитый объездчик караулил плантацию. Отец поглядел на сына, потом на нас и тихо так осведомился: «Это Сайтани сделал?» Юрий кивнул. Патриарх даже лицом почернел. Бросил еще тише: «Я так и знал». И на этом разговор закончился. – Сайтани? – переспросил Лыков. – Да, я точно запомнил. А потом еще и записал странное имя. – Для чего записали? – Для памяти, – ответил доктор. – Я часто так делаю. Вдруг пригодится? И вот, похоже, пригодилось. – Сайтани… Имя или кличка. Какая-то местная, китайская или корейская? – Понятия не имею. – Мартын Осипович, а что дальше стало? Поехали вы на охоту? – Поехали, но без патриарха. Он как-то болезненно принял случившееся. – Что сделал Михаил Иванович? Ведь произошло убийство. Он заявил в полицию? – Случайно я знаю ответ на этот вопрос… – начал Онкель. – А почему случайно? – Потому что Уссурийский край. Полиции нет, в тайге хозяин – тигр… Люди гибнут то и дело: или от когтей зверя, или от хунхузской пули. Да и сами манзы, китайские крестьяне, не лучше разбойников. Если русские слабы, их вырежут для того лишь, чтобы присвоить чайник и топор. Дикие места, и правосудие там своеобразное. Никто полицию не зовет, это долго и бессмысленно. Решают сами. А такие люди, как Янковский, который смолоду привык надеяться только на свое ружье, тем более. – Понятно. Что именно вы узнали? И каким образом? – Узнал через месяц от другого сына, от Ивана. Он помладше, вот и проболтался. Сайтани, как вора и убийцу, Михаил Иванович решил покарать. Снарядил погоню, неделю искал, но так и не нашел. – Убежал? Доктор пожал плечами: – Я тогда подумал: может, его леопард загрыз или беглые прикончили. Теперь понятно, что это не так. – Что-нибудь еще сын рассказал про этого… как уж его? – Сайтани. – На сатану похоже, – поморщился сыщик, записывая имя в блокнот. – Или на шайтана. Ну, рассказал? – Да немного. Что этот человек прибыл из Китая с письмом от старшего сына Александра… – Погодите-ка. Старший, вы говорили, Юрий! – Да, старший от второго брака. А есть сын от первой жены, который родился на острове Аскольд. У него случился какой-то конфликт с отцом. Он ушел из семьи еще в юности, мотается по белу свету, авантюрист, одним словом. – Так. Сайтани пришел с письмом от блудного сына. И что получилось? Его приняли по этой рекомендации, а он нашкодил? Выждал момент, зарезал охранника и украл лучшие корни женьшеня? – Да. Иван еще добавил: у этого подлеца нелады с властями, он скрывался от закона. А Янковские его приютили, сами документы липовые выправили. И теперь обращаться в полицию отец тем более не станет. Ему же попадет. – Ясно, – вздохнул коллежский советник. – Так бывает: пригрел человек змею на груди, а она же и укусила. Нечего прятать всякий сброд!