Рыбам все равно, кого кушать, они всеядные. А еще голодные и непривередливые. Анжелина плакала. Тира самовольно находилась рядом с ее высочеством, так им обеим было легче. Опять же, Тира могла видеть Ричарда… эхх, она надеялась на празднике к нему подойти, так-то страшновато… Она хоть и кирия, но одно дело мечом махать, а другое, вот так, к мужчине. Джин с Лорой тоже плакали, но уже от страха. Хорс Келлог утешал супругу, но получалось плохо. И волновался он все же за ее жизнь, мало ли что? Вдруг кому-то и две другие фрейлины не понравятся? А он только что женился… Обстановка накалилась до предела. Вирмане злились, гости с подозрением поглядывали на них, понятно же, это не свои… а вдруг – свои? Не всем по шкурке дружба с Вирмой кому-то и против. Ричард, злой и уставший, утешал сестру, но найти Эшли Лорин живой даже не надеялся. Допрос ее любимого тоже результатов не дал, да и сложно было подозревать парня. Встречались, разговаривали, думали о совместной жизни. Все? А что еще можно обсуждать и планировать с женщиной? Это же – женщина! Бран расспрашивал всех. Слуг, рабов, воинов, женщин… занял каминную залу и звал к себе, одного за другим. Задавал вопросы. Где видели, с кем видели, с кем разговаривала, о чем, когда, зачем… Что-то записывал для себя на листках. Что-то пропускал мимо ушей. Бран не кричал, не ругался, не угрожал, но никто не обманывался мягкостью хозяина Гардрена. Этот – не помилует. А убийце куда как лучше было бы самому удавиться. Оно и быстрее, и безболезненнее будет. Интересно, кто этот убийца? Или лучше сказать – самоубийца? Уэльстер, Кардин. – Доехали. Лиля вздохнула с облегчением. И так же вздохнул рядом кто-то еще. Дорога – это чудесно. Ты выезжаешь из дома, и предвкушаешь то новое, которое она тебе принесет. Встречи и расставания, новые впечатления и эмоции, радости и приключения. Но в какой-то момент тебе становится тяжеловато. И хочется домой, хочется устроиться у камина с чашкой чая (даже если чай здесь еще не открыли), посидеть, ни о чем не думая, и никуда не ехать. А смотреть на переливы огня и думать о чем-то хорошем. А еще – обнимать любимого человека, гладить собаку или кошку (ладно, мангуста), листать интересную книжку… И совершенно не хочется никуда ехать. Есть время для дороги, есть время для отдыха. Лиля устала. И так же сильно устала и Миранда. Джерисон? Он не устал, графу Иртон по плечу был и более длительный путь, но общее настроение он чувствовал. Ладно уж, передохнем. Недолго, дня два, потом опять ко двору, представление Гардвейгу, сватовство, балы, обручение по доверенности, путь домой… И все – на его ответственности. Хорошо хоть с женой помирился. Вроде бы они и не ссорились, а все же сложная ситуация. Джерисон, граф Иртон даже не понял, что угодил в типичную ловушку двадцать первого века. Жена – на работе, муж на работе, вроде как они друг другу подходят, а когда остались наедине на долгое время, попробовали найти общие интересы… а их и нет. Рядом с тобой совершенно незнакомый человек. И хорошо еще, если приятный, если вы можете как-то договориться, понять друг друга, принять, тогда семья сохранится. А если нет? В шуме, в гаме, в беготне пропускаешь самое важное – счастье. Не какое-то высокое и звездное, а самое обыденное, земное. Дом, семья, дети, вроде бы не так сложно, это ведь не полет на Марс? И не великое открытие, и не пост президента, и много еще чего «не». Только вот без этой скромной составляющей тебе и все остальное вмиг оказывается не нужным. Для чего? Для кого? Жил ты и жил, был ты и был… пустоцвет, как сорняк у дороги. А ведь с поля его выпалывают, как бы хорош он ни был. Соки-то он тянет, а пользы не дает. Вот и выдергивают без всякой жалости. Из земли, из памяти народной, из самого круга жизни, великого и вечного… А мы все рвемся к каким-то сияющим вершинам, не понимая, что фундамент – он здесь. Семья. Дом. А потом уж можно и на Марс слетать, если есть куда возвращаться. Джерисон и Лиля едва не совершили эту ошибку. Джес – во дворце, Лиля – в Тарале, налаживая производство, а Миранда… дети – объединяют? Тогда среди семейных пар не было бы так много разводов. В дороге у них появилось время понять и принять друг друга такими, какие они есть. И Джесу нравилась его супруга. Красивая, умная, с характером… от такой и детей-то захочешь. И Лиле понравился ее супруг. Да, бабник. Да, в чем-то балбес, пусть и средневековый граф, но некоторые вещи одинаковы во все века. И во все века жены объясняют их мужьям с применением подручных средств. Зато неглупый, надежный и готов ее защищать. А это уже немало, остальное приложится. Впереди было еще путешествие домой, но уже сейчас Джес и Лиля смотрели друг на друга с куда как большей симпатией. И с меньшими опасениями, чем на выезде из столицы. – Гхм… А вот на барона Фремонта Джес посмотрел без особой симпатии. Обратная сторона семейной жизни. Мужчины там хорошо дружат где и женщины общий язык находят. А если у жен согласия нет, то и мужчины рано ли, поздно, а разойдутся в разные стороны. Лиля это понимала, и шипела. Ей не нравился барон, как следствие, и Джес начал относиться к нему настороженно. Вот чего он привязался к их кортежу? Что ему нужно? Медом барону здесь намазано? Сейчас горчички добавим! Даже если Джес подозревал, что Лиля не спускает барону за ту выходку с Вионой, доказать он ничего не мог. И не собирался возражать. Действительно, не замни они скандал, нехорошо бы могло получиться. – Эдвин, – внешне Джес своей неприязни не показывал, все же придворный, а не трепетная девица, но – неприятно. – Пришла нам пора расставаться. – Друг мой, я надеюсь, вы не откажете мне в любезности? И позволите навещать вас? – Разумеется, – заверил Джерисон. – Мы всегда будем рады вас видеть, я искренне надеюсь задержаться в Кардине, но тут уж как распорядится его величество. Переводя с дипломатического на обычный – навещать можешь, но и только. У меня кроме вас, барон, дел по уши. Эдвин все понял, судя по улыбке, но не сдался. Заверил графа в самой своей горячей и искренней симпатии, и наконец, откланялся. Сразу же после прохождения через ворота и предъявления всех документов. И никто кроме Лили не обратил внимания, что барон, наконец, отвязался. Вот что ему было нужно? Чего не хватало? Ответа не было. Но свербело… словно дрелью дыру в душе сверлили. Все хорошо, но что ж так давит-то? Нет ответа. Ладно, пусть давит. Где тут посольство Ативерны? *** Что в двадцать первом веке, что в пятнадцатом, что в пятом веке до нашей эры – посольство всегда старались организовать по одному и тому же принципу. Большой дом, в котором есть несколько выходов, обязательно штуки три-четыре тайных, потому как посольство и шпионство во все времена есть слова-синонимы, лучше, если дом при парке и на огороженной территории. Посольство Ативерны было здоровущим трехэтажным домом посреди парка, на самой окраине Кардина. Хватит места и послу, и их кортежу, и еще на парочку таких же останется. И укреплено неплохо. Окна напоминают бойницы, ограда вокруг посольства высокая и надежная, двери тяжелые… хотя нет таких крепостей, которые нельзя было бы взять. И откуда эти мысли? Лиля тряхнула головой, переключаясь на другие, куда как более приятные. Горячая ванна. Камин и уютное кресло. Роскошная кровать – и потрясающий синеглазый мужчина, который к ней прилагается. Заметим, не просто полежать, а очень даже активно прилагается. И что еще надо для счастья? Засуетились, забегали, слуги, и уже через час (рекордное время) Лиля лежала в горяченной ванне. И знала, что в покоях по соседству так же отмокает Миранда, а Джерисон что-то обсуждает с постоянным послом Ативерны – маркизом Лосаном. Что ж, работа… Оххх, и лавандовое масло… И мыло тоже с лавандой, уумммм… это – не счастье. Это – рай! *** Джерисон о рае даже не мечтал, он как раз обсуждал перспективы посольства с маркизом Эрандо Лосаном. Выходило вполне прилично.