– Бран, я плохо владею оружием. – Думаю, с вяленым мясом или хлебом вы справитесь, а более серьезных противников я беру на себя, – пошутил Бран. – Давайте закреплю. Ножны он тоже забрал, и аккуратно прикрепил их на пояс Анжелины. – Вот так. – Спасибо… Серые и голубые глаза встречаются. И столько в них… – Люблю. Сберегу. Любой ценой… – Люблю. Не рискуй собой, не смогу без тебя! Не смогу! Вслух это произносить явно не стоило. Так что Бран откашлялся и отвел глаза в сторону первым. – А что с едой? Анжелина молча кивнула на скамью. Под ней был сделан ящик, но вмещалось там не так, чтобы много. Основной запас был на идущей впереди лодке, а где она сейчас – врагам ведомо. У них был так, сухпаек, перекусить прямо на ходу. Сухари, вяленое мясо, немного эля… Бран выгреб все. – Немного, но нам хватит. Анжелина поежилась. – Бран, а что вы хотите сделать? – Добраться до клана Оронстег. – Если я правильно понимаю… нас там и будут ждать? – Пусть ждут, – ухмыльнулся Бран. – Нас и здесь ждали. А вот на землях клана могут и пропустить, клан Оронстег, я надеюсь, не в заговоре. И сильно не одобрит тех, кто попробует порезвиться на его земле. – Осталось только туда добраться? – Да. Примерно полдня верхом, пешком быстрее. – Как? – искренне удивилась Анжелина. Бран обвел рукой остров, щедро прихватывая и кусок моря. – Ваше высочество, это Вирма. Здесь пройти можно везде, а вот проехать только там, где есть дороги. – А мы точно пройдем? – Или умрем, – пожал плечами Бран. – Не хотелось бы, мне еще рано к Холошу. Анжелина обхватила себя руками за плечи, словно от холода. – За что? – Думаю, чтобы мы не узнали, откуда эта фибула. – А откуда они узнали? Бран хмыкнул. – Вы умеете задавать сложные вопросы, миледи. – Сумеем ли мы найти ответ? Ответа у Брана не было даже сейчас. Вместо этого он кивнул на берег. – Вы побудете там, миледи? – Да, конечно. А что вы будете делать? – Устрою нашим соратникам огненное погребение. Анжелина сжала кулачки, всхлипнула, но сдержалась усилием воли. – Эдайна, Анна, да и все остальные… как же права была Джин, что не захотела ехать со мной! И Лора! Я просто несчастье приношу. – Чушь, – отрезал Бран, даже не сомневаясь в своих словах. – Несчастье приносите не вы, а подлецы и предатели, которых многовато развелось. Ничего, еще перевешаем. Анжелина прерывисто вздохнула, но спорить не стала. – Я могу вам помочь? – Нет, ваше высочество. Это мое дело, как жреца – отпустить их души. Анжелина еще раз кивнула, и отправилась на берег. Бран сделал все, как положено. Он понимал, что время дорого, что преследователи, добив их спутников, могут подняться вверх по течению, и все же, все же… Сентиментальность? Не только. Поди, разбери потом, сколько выжило, сколько осталось… Так что Бран уложил всех мертвецов головой к носу лодки, каждому положил под руку оружие, проверил золото в кошелях, и быстро надрезал себе палец. Начертить знак Холоша у каждого на лбу – недолго. Но это как призвать благословение бога. Холош не тронет их души в посмертии, а Олайв всегда примет тех, кто сложил голову в бою. Молитва? Бран не видел в ней смысла – сейчас. Просто короткое: – Я дарю вашим душам свободу. И искры с кремня сыплются на сухую тряпку, загорается огонек. Вот тут Бран уже не помогает. Если пламя разгорится, значит – угодно богам. Если нет – раздувать его нельзя, эти люди недостойны огненного погребения. Боги видят. Боги выносят приговор. Но огонь полыхнул мгновенно и быстро, Бран едва успел выпрыгнуть за борт, чтобы не остаться без плаща, и не подпалить чего важного, и отпихнул лодку. Огненная птица распахнула крыло паруса, и полетела… Анжелина стояла зажмурившись, что-то шептала. Молитву? Пусть так. Все делом будет занята. Бран мягко коснулся ее руки. – Подождите в сторонке, ваше высочество. – Я… могу быть полезна? – Нет. И не надо вам этого видеть. Бран не желал тратить время на увещевания, потому и говорил коротко и по делу. Анжелина вздохнула, и отвернулась. – Куда идти? – Вот там посидите, – показал Бран в нужном направлении. – Только шагов на пятьдесят отойдите, этого хватит. – Да, Бран… Анжелина повиновалась, и глава Гардрена вернулся к пленнику. – Ну что ж. Ты еще не надумал мне ничего говорить?