– Вы с Алией жили вместе, да и сошлись ближе, чем с двумя остальными девушками. Так? – Да, миледи. Анжелина поняла, что так она добьется только прямых ответов на свои вопросы, и решила сменить тактику. Чтобы правильно задавать вопросы, надо хоть что-то знать, а она-то НЕ знает. Вообще не владеет информацией. Девушки были при ней, но менялись попарно. И у них было свободное время. Анжелина не таскала за собой всю свиту – видит Альдонай, зря! Вот что из этого получилось. Анжелина кивнула Эшли на кувшин с вишневым отваром. Дикая вишня на Вирме росла, кислющая, правда, но можно и побольше меда добавить. – Налей себе отвара. Да и мне заодно. Эшли повиновалась. Анжелина сделала глоток, прикрыла глаза. Вкус ягод, меда, лета на языке, вкус чего-то из детства… конечно, в королевском саду тоже росла вишня. И они с Джоли сбегали из-под неусыпного надзора нянек, чтобы сорвать темно-красные ягоды и от души наесться. А вишни были теплыми, и так пахли… – Тебе нравится вишня? – голос принцессы звучал мягко. – Да, миледи. – А Алия какую ягоду любила? – Ей земляника нравилась, миледи. Самая первая, она рассказывала, что любила даже ее собирать. Она нанизывала земляничины на такие тонкие травинки, а потом медленно поедала… – Так жаль ее. На глаза Эшли навернулись слезы. – И мне, ваше высочество… ума не приложу, кто мог с ней так поступить! Алия была такой красивой, и мужчинам она нравилась… – И здесь? На Вирме? А у кого было больше поклонников – у нее или у тебя? Эшли чуть расслабилась. – У нее, ваше высочество. Алия была больше похожа на вирманку, а мои волосы… знаете, вот Джин здесь красавица, вы тоже, а мы с Лорой… мы не останемся без кавалеров, вы не подумайте, у всех вкусы разные, но тех, кто любит светлые косы здесь больше. Считают, что светлые волосы – дар Олайва, и не хотят разбавлять кровь. – Как порода у щенков, – хихикнула Анжелина. – А что с формой ушей? Или длиной хвоста? Эшли тоже прыснула. – Я не проверяла, миледи. Но может, и по длине – тоже… того? – Может, и того. Кто ж его знает? Сколько за тобой сейчас вирман ухаживает? – Мне Эрон очень нравится, – потупилась Эшли. – Знаете, я когда его увидела… он такой… это как удар солнца в глаза было. Луч – и ты ничего больше не видишь. И никого. А он подошел, заговорил… я никогда не думала, что могу ему понравиться. Анжелина положила себе поговорить с Браном. Мало ли что там на уме у молодого вирманина? – А у Алии такого не произошло? Бедная девочка… Эшли пожала плечами с выражением превосходства. – Алия так не считала, нет… она высказывалась в том духе, что мужики все, словно животные, им только одно нужно… – Вообще всем? – Видимо, да. Я помню, она один раз вернулась с прогулки, а на плече – след от зубов… ой! – Эшли, Алия уже не была девушкой. Ты забыла? Она могла принимать решения за себя… давно это было? – Дней пять – семь тому назад. Но неглубокий, не до крови. Дня через четыре там и следа не осталось… Анжелина смутно помнила, как Алия несколько дней носила закрытые платья, но внимания она на это не обратила. Ну, носит. И что? – Я думала, она на ветру простыла? – Да она и могла… постоянно к морю бегала, – выпалила Эшли. – На свидание? – Похоже. Она довольная возвращалась… – А не бывало дней, когда она была особенно довольна? Эшли задумалась… Медленно, очень медленно, слово за словом, шаг за шагом, Анжелина вытягивала из девушки все, что касалось Алии. Все подробности, всё-всё, что могло быть важным или казалось таким… Сложно? Каторжный труд. Но Анжелина считала, что справилась неплохо – для первого раза. У нее было больше вопросов, чем ответов, да вот беда – задать их было некому. *** Тем же вечером на берегу моря горел костер. Горел, выхватывая из темноты и море, и берег, а рядом с костром сидели вирмане. Разговоры, уговоры, обещания, но Лейф старался без нужды корабль не покидать. Не верил он в благородство Торсвега. Ни разу, ни половинку раза. Он и за ржавый гвоздь удавится, и вообще – Торсвег, чего тут непонятного? Ничего хорошего от него ждать не приходится, так что половина людей на корабле, в полной готовности, половина на земле, в лагере, и часовых выставить. Как Бран Гардрен ни уверял, что Эльг Торсвег не самоубийца, ссориться со всем Кругом, но кто ж его знает? Слишком много всего Лейфу в руки упало. И сам Эрквиг оправдан, и его корабль не сожжен, и малолетний Торн Эйнриксон Торсвег до кучи, опекаемый до семнадцатилетия. Мальчишка просто вцепился в мужа сестры и не отлеплялся от него. На шаг не отходил. Чего же он наслушался в отчем доме? В доме, который стал чужим и холодным? Лейф догадывался, но окончательно уверяться не хотелось. Должно же быть у человека хоть какое-то понятие о чести? Даже если это Торсвег? Наверное, должно. Только Эльгу об этом сказать забыли. А каково пришлось мальчишке? Похищают сестру, убивают отца, двух старших братьев, умирает мать… и он готов прилепиться к похитителю сестры? Вот так и понимаешь, что есть ситуации, в которых заклятый враг становится ближе родни. Жить-то хочется, а Эльг мальчишку, считай, уже приговорил. Пару лет пожить бы дал, а там… Или грибами отравился бы, или ягодами. Или мечом или топором подавится. Что под руку подвернется. Лейф бросил взгляд на берег, и вспомнил графиню Иртон, с ее выражениями. Как она говорила – вспомни отсутствующего, и он к тебе приблизится. Впрочем, чаще Лилиан выражалась короче – что вспомнишь, то и всплывет. На данный момент всплыл (сошел с корабля на берег) Торн Торсвег, присел рядом, посмотрел усталыми, недетскими глазами. – Можно, дядя? Лейф кивнул. Времени поговорить у них толком так и не выдалось. Сначала мальчишка просто отсыпался, чуть не сутки, потом Лейф закрутился, да и страшновато было. Это не в атаку с топором идти, это живой человек, который тебе в глаза смотрит, за которого ты отвечаешь… Не только перед Ингрид, а еще перед собой и богами. Хотя родная жена – она ближе, а боги-то дальше. От них, может, и не прилетит, а Ингрид точно не спустит. Лейф протянул руку к костру. Снял прутик с поджаренным хлебом, протянул мальчишке. – Будешь? – Давайте… – Давай и Лейф. Хорошо? – Хм-м… пусть так. – Торн, – разговор предстоял не из легких, но выбора не было. – Я тебе честно скажу, Ингрид я люблю. Она со мной счастлива. И с этим делом я ради нее связался, не ради тебя. Я о тебе не знал, но раз уж так сложилось… поедешь со мной в Ативерну, к сестре. Планов на твой счет у меня никаких нет, вырастить тебя – выращу, оружием владеть научу. Любить меня не прошу, уважать – если будет за что. Единственное, пока мы на Вирме – я требую беспрекословного послушания. Скажу идти – идешь. Скажу падать – падаешь. Не ради прихоти, просто Эльг опасен, а я тебя с собой круглые сутки таскать не смогу. Понял? Торн кивнул. Боги, как же мальчишка был похож на Ингрид. Копия, вплоть до упрямого движения подбородка. Не на отца, не на братьев – так вот сыграло. – Эрквиги и Торсвеги давно враждовали.