– Я Ингрид люблю. И ребенок наш об этой вражде, Олайв даст, и не узнает никогда. Если ты ее дальше не понесешь. – Ты отца убил. – Убил, – не стал скрывать Лейф. – Сначала одного брата, он хотел мой корабль поджечь, я и не разобрался кого убивал. Потом отца – он в Ингрид стрелял. А второго брата я даже не помню. Бой был, свалка… – Мне теперь мстить надо. Лейф хмыкнул. – Надо – будешь мстить. Только два условия. – Какие? – Подождешь до семнадцати лет. Вот признают тебя главой клана – там хоть улейся местью. А пока потерпишь. Как говорит одна моя знакомая, месть подают холодной. – Почему так? – Чтобы язык не обжечь, когда кушать будешь. Судя по усмешке в глазах парня, смысл он понял. И был согласен. – А второе условие? – Мне – мсти. А Ингрид и дети – вне наших распрей, понял? – По рукам, – кивнул мальчишка. И вдруг напрягся, словно закаменел. К костру подходил неспешным шагом Эльг Торсвег. Словно крался. Вид делал. Впечатление этот скользящий шаг производил, отдадим врагу должное, но подкрасться незамеченным? Это уж увольте. Лейф даже не сомневался, что Торсвега уже держат на прицеле не меньше, чем два лука. И сидел, смотрел. Снял еще одну палочку с хлебом, разломил, протянул Торну. Мальчишка сунул горячую корочку за щеку, обжегся, зашипел. – Теперь понял про месть? – иронично поинтересовался Лейф. – Понял. – Вечеряете? Слово Торсвег просто прошипел, словно гадюка. Лейф и не подумал переживать по этому поводу. Шипи на здоровье, пока хвост не оторвали – по самые уши. – Тебе чего надо, Торсвег? – Твоей смерти, Эрквиг. Твоей смерти. – Медленной и мучительной? Эльг на миг растерялся, но потом ухмыльнулся. Злобно, по-волчьи, намеренно пугая. – Не возражаю. – Встань в очередь. Аккурат в шестой сотне будешь. Торсвег скрипнул зубами, и обратил свое внимание на племянника. – А ты, глистеныш… – Еще одно слово в таком тоне – и будешь собирать выбитые зубы сломанными пальцами, – вежливо предупредил Лейф. И подумал, что графиня Иртон как-то разлагающе действует. Вроде бы и нет ее здесь, а вот… Слова проскакивают, выражения. И чем-то домашним повеяло. Словно в Тарале очутился. – Думаешь, Гардрен тебя защитит? – На Вирме? А ты к нему сходи, усомнись, – предложил Лейф. – Хочешь? – Не всю жизнь вы на Вирме будете. – Эльг, – перешел на простой и понятный разговор Лейф, – тебе чего надо? Поболтать пришел? Так мне неинтересно. Давай, двигайся отсюда, пока за тебя еще кому-то мстить не пришлось. А то ведь у меня рука тяжелая, один раз приложу, и будешь брату отвечать у Олайва в чертогах. Или Холошу. – Думаешь, тебе это все так просто с рук сойдет? Явился, Круг его признал, принц ему покровительствует, мальчишку под опеку взял… думаешь, я тебе это спущу? Лейф даже не шевельнулся. Хотя уйти от удара был готов в любой момент, очень уж жгучая ненависть горела в глазах Торсвега. – Я о тебе вообще не думаю. – А стоило бы. – Тебе же сошло с рук убийство его матери, – Лейф кивнул на Торна. – А ты докажи. – А мне и доказывать не придется… сам знаешь. Торсвег зарычал от злости. – Погоди… попомнишь ты меня еще… – Ты забыть-то вначале дай. Торсвег плюнул со злости в костер, развернулся и ушел в темноту. Торн посмотрел на Лейфа, как на самоубийцу. – Он опасен. – Да, я знаю. – И он захочет отомстить. – Боишься, что опередят? – поддел мальчишку Лейф. И маневр сработал на все сто. Юный Торсвег прищурился. – Чего там бояться… Эльг в шестой сотне? – Ага. Секретарю сказать? – Что сказать? – Чтобы он тебя за Эльгом записал. Торн засопел и сунул в рот хлеб. Лейф довольно улыбнулся. Вот так. Он отлично понимал, что Эльг Торсвег человек опасный, и собирался спать вполглаза, в кольчуге и в обнимку с оружием. Но за предупреждение – отдельная благодарность. Если что – убью не больно, одним ударом. А мальчишка хороший, правильный мальчишка. Глядишь – и получится из него глава клана Торсвег? Поживем, посмотрим… *** Никто не удивился бы, увидев этих двоих вместе. Беседуют почтенные и уважаемые люди, что такого? Но о чем беседуют! Вот вопрос! – … обязательно было убивать эту ативернскую шлюху? – Да. – А ты уверен, что у нее ничего не осталось? Мужчина замялся. Собеседник это заметил и нахмурился. – Я все обыскал. Или она спрятала так, что не найти, или уничтожила. Одно из двух. – Но ты не нашел?