И все трое паскудно ржут, а женоненавистник продолжает больно тискать мою грудь. – Дойки зачёт! – рекламирует он. – Ремешком бы пройтись. Я закусываю губу, когда он выкручивает сосок, и в этот момент Арлекин снова отвешивает мне пощёчину. Чувствую во рту вкус крови из прокушенной губы. – Поняла, сука, что тебя ждёт? – спрашивает золотозубый, снова натягивая шарф. Господи, за что? Что я сделала не так в жизни? – Не слышу: поняла? – Девонька, – издевательски подсказывает третий. – Если сказать трудно, ты кивни. Я киваю, от чего шарф ещё сильнее впивается в горло. У меня перед глазами расцветают круги. – Вот и чудно, отпускай ее, Ружье, – и тот толкает меня вперёд на Арлекина. Не удержавшись на ногах, я падаю на асфальт, потому что Арлекин отходит в сторону. Кашляя, хватаюсь за горло и чувствую, что лицо мокрое. Пытаюсь утереть слезы, потому что сквозь них ничего не видно. Грязной ободранной ладошкой размазываю их, ощущая, что щека после двух ударов онемела. Ко мне наклоняется тот третий, нарочно наступая на пальто и оставляя на нём грязный след. – Увидимся завтра, девонька. Они уходят, слышу только треск кустов. Растворяются, оставляя растоптанную меня в аду из беспомощности и ужаса. Пока не тронули. Пока. Завтра увидимся. Реву в голос. Понимаю, что я не смогу, просто не смогу шагнуть обратно в аллею. Пойду вдоль проезжей части. Пальто светлое, сбить не должны. Заливаясь слезами, поднимаюсь. Чуть прихрамывая из-за ободранной коленки, я пошатываясь бреду к свету. Пульс молотит, в ушах шумит, а в голове пусто и звонко. Медленно иду по обочине, шарахаясь от машин, выезжающих с набережной. Они равнодушно проезжают мимо, но это и к лучшему. Когда одна из них, минует меня, но притормаживает чуть впереди, меня начинает колотить. Из распахнувшейся задней двери выходит здоровый мужик и направляется ко мне. – Эй... Я замираю столбом. Оглядываюсь, пытаясь понять, в какую сторону бежать, и делаю шаг назад, потом ещё один. – Да стой ты! Как тебя там? Ксюша? Голос смутно знакомый, но называет по имени. Мужик приближается, и, сморгнув слёзы, я его узнаю. Ящер. Только он надел на майку джемпер. Гордеев подходит ко мне. Один взгляд на меня, и желваки на его лице заходили. – Иди-ка сюда. Я медлю, и он кладёт мне руку на плечо, от чего я вздрагиваю и приседаю. – Это, блядь, что за украшения? А у меня срывает стоп-кран. Я бросаюсь к нему на шею. – Я на всё согласна! Сколько угодно буду отрабатывать! Пожалуйста! Пожалуйста, не бросайте меня! Глава 5 – Они завтра придут, Денис Сергеевич, – всхлипывая, цепляюсь я за его мощную фигуру. Наверное, я сейчас жалкая, но мне плевать. Мне больно и страшно. Ящер пытается отодвинуть меня, но я только вцепляюсь ещё сильнее, захлёбываясь рыданиями. – Я смогу! Я отработаю! – Блядь, да дай ты посмотреть, – он все-таки отрывает меня от себя, и я вижу, что единственный элемент моего макияжа – тушь – остается на его белом джемпере в тандеме с кровью из моей губы. – Я… Постираю, простите! Только не оставляйте! – Пиздец, Ксюша! Какого хуя ты не взяла такси? На кой хер тебе чья-то защита, если ты безмозглая и подставляешься сама, – Ящер удивительно бережно берет меня за лицо двумя пальцами и аккуратно поворачивает его из стороны в сторону, чтобы оценить ущерб. – Простите, – реву я. Это всё, что я сейчас способная выговорить. Гордееву настолько не нравится то, что он видит, что я пугаюсь еще больше. – Тебя били? – П-по лиц-цу, – сквозь судорожную икоту отвечаю я. – Так. Поехали. – Отрабатывать? Ящер глубоко вдыхает, призывая спокойствие. – Домой отвезу. – Вы мне поможете? – не унимаюсь, потому что не выдержу, если придется пережить это еще раз. А ведь все может быть значительно хуже. – Я на все согласна! – Ебать, Ксюша! Я сейчас очень зол! Марш в машину! Если неймётся отработать, я тебе потом предоставлю такую возможность. Повинуясь его руке, я иду к машине, но Гордеев замечает, что я прихрамываю и напрягается: – С ногой что? – Ободрала коленку… Он присаживается передо мной на корточки и задирает подол. – Ясно, идём. Помогает забраться в высокую машину. – Коля, дай воды, – просит Гордеев водителя, и я вижу за рулём того самого охранника. Коля протягивает мне бутылочку, но трясущимися ослабевшими руками я не могу её открыть, и за меня это делает Ящер. – Денис Сергеевич, мутная она, – заводит водила свою шарманку. – Левая-прелевая. Она потом заяву накатает, что это вы её так. В первый раз что ли? – Тебя не спросил, – огрызается Гордеев. – Ты, адрес говори. Это он уже мне. – Мне нельзя домой… Мама… У нее сердце. Как я в таком виде?