— Так, значит, вы расстались, толком и не начав встречаться? Мое горло горит, а глаза немного слезятся от горькой обжигающей жидкости. — Можно и так сказать. Мне хочется рассказать ей все о Венериной, включая нашу сегодняшнюю поездку, но она – не тот человек. Она – посредник. Заинтересованное лицо. Но лицо симпатичное. — А ты, кажется, с Алексеем, — меняю тему, и на переносице Эльвиры мигом появляется складка. — Он думает, что да. — А что думаешь ты? Я тянусь к следующей рюмке, не дожидаясь ее приглашающего жеста. — Я думаю, что мне нравится другой. — Вот как? — с воодушевлением переспрашиваю я с рюмкой у рта. — Да, — говорит она, — это мое проклятие. Разговор снова возвращается к Венериной. Она играет нечестно, спрашивает меня о ней в тот момент, когда я запрокидываю голову и вливаю в себя содержимое рюмки. — Тебе ли не знать, — хрипло говорю я и прижимаю кулак ко рту на несколько секунд, — что мы друг другу никто. Сегодня что-то произошло, и я думал… Зачем мы говорим об этом? Эльвира внимательно смотрит на меня и подается вперед: — Что ты думал? — Я думал, что мы сближаемся. Знаешь, как будто все прошлое стерлось, итс… ист… истончилось. А что мы вообще пьем? Это водка? Эльвира не отвечает. Смотрит куда-то сквозь меня и некоторое время молчит. Затем бормочет, как будто меня здесь нет: — Я все сделала правильно, — осознанность в ее глазах возвращается. — Она выберет кого угодно, только не тебя. Она – Венера. Но, в отличие от планеты, она холодная, как лед. — Не понимаю, о чем ты говоришь. А у тебя красивые волосы. Она улыбается мне и поднимается на ноги. — Нужно отвести тебя домой. ­— Я не хочу домой! Сядь. Сядь обратно. — Ты правда этого хочешь? — или здесь что-то с освещением, или ее глаза действительно блестят. Получается. Мысли больше не мельтешат. Их больше не тысячи, и они не жужжат в голове, как пчелы. Осталась всего одна мысль. И она об этой девушке с русыми волосами до плеч и блестящими глазами. Все-таки алкоголь иногда здорово выручает! — Да. Глава 13. Элька Каждый переезд давался мне с трудом. Мне не нравилось менять школы, друзей, цвет обоев в каждой моей новой комнате. Но последний переезд был тяжелее других. Может, потому что мне было уже тринадцать лет, а мама продолжала искать свою настоящую любовь, и не очень-то заботилась о моих чувствах по этому поводу. Она не уставала повторять одно и то же: — Разве ты не хочешь, чтобы мамочка была счастлива? Обычно это срабатывало, мы обнимались и иногда плакали вместе. Не сомневаюсь, что она, как я, надеялась, что на этот раз мы останемся здесь навсегда. Но в последний раз я знала, что очередной богатый хмырь выставит нас из своей громадной квартиры, как только наше общество ему надоест. Я больше не винила себя в том, что мама в конце концов оказывается ненужной из-за меня. Женщина с ребенком… Не каждый готов смириться с таким «прицепом». В этот раз мне было плевать. Я повзрослела и прекратила забивать голову мыслями о счастье мамы. Она о моем не думала. Этот переезд был таким тяжелым еще и из-за того, что последний мамин кавалер мне нравился. Более того, я полюбила его, как отца. И я была уверена, что испортила все именно мама. Потому что Вадим тоже полюбил меня. И, я знаю, он хотел быть частью моей жизни. В тайне от мамы я часто созванивалась с ним после переезда, затыкая щель между дверью моей комнаты и полом подушкой, чтобы не было слышно моего счастливого голоса и смеха. Вадим был моложе мамы. И с ним было проще общаться. Он здорово поддерживал меня и успокаивал, когда я не могла уснуть. Но потом наши разговоры прекратились. Слушая длинные гудки, я чувствовала, что он больше не в силах поддерживать меня и выслушивать мои жалобы. Я была напоминанием о том, что могло бы у него быть, и чего он лишился. Больше я ему не звонила. Именно это и заставило меня выйти из дома и встретить его – мальчика с небесно-голубыми глазами. Он сидел на детской площадке в полном одиночестве и листал огромную книгу. Услышав шуршание моих шагов по мелким камушкам, он отвлекся от книги и равнодушно посмотрел на меня. Через секунду он уже вернулся к чтению. Во мне что-то вспыхнуло и тут же потухло. Этот двор был чужим, и квартира, в которой я теперь жила, – тоже. И этот мальчик, погрузившийся в чтение. Мне нужно было с кем-то поговорить, с кем-то дружелюбным и понимающим, но никого не было. Кроме этого умника с книгой. — Ботан, — тихо процедила я и развернулась на каблуках, чтобы уйти. — Дура, — отозвался он, не отрываясь от книги. Я застыла на месте, уперла руки в бока и послала ему уничтожающий взгляд, который он не заметил. Но через секунду на меня уже смотрели два небесно-голубых глаза, а на его лице вдруг появилась приветливая улыбка. Я почувствовала, как мои губы проделали то же самое. — Ты читать-то умеешь? — спросил он, не прекращая улыбаться. — Нет. Зато я умею отвешивать хорошего пинка. Он рассмеялся и похлопал по лавке рядом с собой. Я приняла приглашение и уселась, но немного подальше от места, где только что была его ладонь. Он заложил пальцем место, где остановился, закрыл книгу и протянул мне другую руку. — Даниил Краснов, — представился он. Тоже мне, депутат. — Эльвира… — я помедлила и передумала называть свою фамилию. — Элька. Друзья зовут меня Элька. Глава 13.2 Своим появлением она все испортила. Завидев ее приближающуюся фигуру, ее прямые волосы и грозный нетерпеливый взгляд, я поняла, что все уже испорчено. Даниил ее не заметил, углубившись в чтение (он просто начал читать мне вслух Оливера Твиста, даже не поинтересовавшись, хочу ли я его слушать: это было дико странно, но очень мило), и тогда она разъярилась еще больше. — Что здесь происходит? — воскликнула она, когда до нашей лавочки осталось несколько метров. Даниил Краснов поднял глаза, радостно улыбнулся, но не успел ничего сказать. ­— Стоит задержаться на пять минут, и мой лучший друг находит мне замену?! — выкрикнула она. Лена Венерина (впоследствии я узнала ее имя и стала ее лучшей подругой) вела себя как истеричка. Она чуть ли не силой уволокла голубоглазого парня, и у меня осталось неприятное зудящее ощущение где-то в области желудка, как будто мне четыре, и только что у меня на глазах разбили мою любимую игрушку. Это ощущение утраты не проходило весь оставшийся день, а ночью мне снился Даниил Краснов, читающий вслух. Мне хотелось снова увидеть его, мне хотелось подружиться с ним, и да, мне хотелось оказаться на месте Лены Венериной. Я понимала, почему она утащила его от меня. Он был удивительным, не похожим ни на одного парня, которых я встречала раньше. Возможно, моя влюбленность оказалась такой сильной из-за того, что он был первым, кого я встретила после переезда, не знаю. Я много об этом думала, но так и не пришла к какому-либо выводу. Но одно я знала точно: у меня совершенно снесло крышу, и я должна была заполучить его. Мы ходили в одну школу, и мне удалось подружиться с Леной Венериной. Это было несложно: я и раньше училась в частных школах с детьми богатых родителей, и знала, как вписаться в их круг. Тем более, мама после каждого переезда, чувствуя свою вину, позволяла мне закатывать вечеринки колоссальных размеров. Лена и Даниил совершенно не походили друг на друга. Он не любил вечеринки, а она была в восторге. Поначалу ей было просто любопытно, но она быстро втянулась, и стала частым гостем в нашем небольшом домике у озера, куда я приглашала ее и еще несколько одноклассников на выходные. Но она никогда не приводила с собой голубоглазого друга. Я не могла понять, что между ними: дружба или любовь? Они были как будто из разных миров, но, несмотря на это, между ними была сильная связь. В школе они много смеялись, заканчивали предложения друг друга и ругались с учителями, если кому-то из них казалось, что второму занижали оценки. Вряд ли между ними было что-то большее, чем крепкая дружба, но я знала, что это всего лишь вопрос времени. Я не могла допустить, чтобы это произошло. Со мной наедине он почти не общался после нашей единственной встречи на лавке детской площадки. Я видела, что мое общество ему неинтересно. По крайней мере, пока есть она – Венера. Мне было бы проще разлучить их, если бы она мне не нравилась, но в ней был дикий огонь, дерзость и острый ум. Она была потрясающей, и она стала мне настоящей подругой. Я видела, как она разрывается между мной и Даниилом, и ждала момента, когда она решится объединить эти два мира. Тогда у меня был бы шанс. Но она так этого не сделала. Пришлось брать все в свои руки. Я предложила Венере провести каникулы в домике у озера, и я видела сомнение в ее глазах. Я обещала пригласить ее любимую музыкальную группу, хоть это и влетело бы в копеечку моему отчиму, но я знала, что он сделает, что угодно, чтобы подлизаться к дочери своей ненаглядной. Пока еще да. И она согласилась с условием, что Даня Краснов поедет с нами. Он отказался. Я видела, как они спорили возле школы, и Венера убежала прочь в слезах. Между ними была прочная связь, но они оба были вспыльчивыми и упрямыми. Они бы все равно разругались и потеряли то, что их связывало. Может быть, это бы случилось после окончания школы или в старших классах, но прежде они бы начали встречаться. Они бы целовались у меня на глазах и обменивались колкими шуточками не как сейчас, по-приятельски, а с нежностью и лаской в глазах. Меня тошнило от этой мысли. Я не спала всю ночь. Сначала долго разговаривала с Венерой по телефону, которую пришлось заново уговаривать на поездку. Потом просто вертелась с боку на бок, придумывая речь. Ранним утром я была у дома Дани Краснова. Несмотря на то, что Венера никогда не приводила меня сюда, я все же выяснила его адрес. Он был сонным и удивленным. Протер глаза и провел меня в свою комнату. Меня потряхивало от нервов и бессонной ночи, а еще от того, каким он выглядел невинным и смущенным. И от вида его комнаты тоже. — Что-то случилось? — сонно спросил он и зевнул, прикрывая рот рукой. В его комнате была много книг. Слишком много. Две полки были плотно забиты разнообразными толстыми томиками и стеклянный книжный шкаф. — Случилось, — ответила я. — Лена не смогла сама сказать тебе, поэтому здесь именно я. Ты же, наверно, понимаешь, что ваша дружба – уже не та, что была раньше. Он пробежался мрачным взглядом по моему телу, вызвав у меня еще один приступ дрожи. Я почти передумала продолжать свою речь. — Я не хочу обсуждать это с тобой, — сказал он резко.