— Просто проверяла, слушаешь ли ты, — улыбаюсь я. На его лице медленно проявляется неуверенная улыбка. — Я хотел дать тебе выговориться. И он прав. Мне становится легче от того, что я говорю об этом вслух. Какая-то часть меня безумно благодарна ему за то, что он вынудил меня признаться в своих проблемах. Я опускаю взгляд и смотрю на то, как в такт движению покачивается рука, повисшая вдоль его тела. Мне нужно придвинуться лишь на несколько сантиметров, чтобы мои холодные пальцы прикоснулись к его. От неожиданности Макс вздрагивает и удивленно смотрит на меня. Я продолжаю начатое, и его рука уже податливо обхватывает мою. Это первый раз, когда я позволяю ему хоть какой-то физический контакт с романтическим подтекстом, и это оказывается даже приятно. Глава 18.2 Я застаю Милашку на кухне за поеданием обезжиренного йогурта. Она сидит, поджав под себя ноги и уставившись в полупустой пластиковый стаканчик. Мне приходится как-то называть ее у себя в голове, и я решила остановиться на «Милашке». Мой внутренний голос произносит это ядовито-саркастическим тоном, и мне это по душе. Не сестрой же ее называть, в самом деле? Пусть это и реальность, но мой разум отказывается воспринимать ее, как родственницу. Я усаживаюсь напротив нее, кладу локти на стол и слегка подаюсь вперед. Занимаю позу хозяина ситуации (и квартиры, если уж на то пошло). Она продолжает игнорировать меня, но уже не ест, просто ковыряет чайной ложечкой белую жижу. — Не ожидала, что ты все еще тут, — безразлично бросаю я. Милашка наконец обращает на меня внимание: исподлобья осторожно поднимает светлые глаза и молчит. В школе я ее напугала, и эффект все еще держится. Это хорошо. — Дам тебе еще немного времени, — снисходительно заявляю я. — Я ведь не монстр какой. Объяснишь папе, что твое место не здесь, поблагодаришь за проявленную доброту и… — Девочки, — на кухню метеором вносится папа и одаряет нас по очереди радостным взглядом, — вы уже дома! Да еще и сидите здесь. Вместе. Он осторожничает, боится, что я выкину что-нибудь из ряда вон, не спешит оставлять нас наедине. В разговор неожиданно вступает Милашка. — Мы говорили о вашей потрясающей коллекции кукол! ­— восторженно произносит она. — Это просто потрясающе. Никогда не видела ничего подобного! Она была в моей комнате. В моей комнате! Трогала моих кукол! Я собираю их с самого детства. Фарфоровые, тканевые, глиняные, восковые, стеклянные. Каждый дом день рождения папа дарит мне новую. Единственную в своем роде. Уникальную. Если я не досчитаюсь хоть одной…! — Лена показала тебе своих кукол? — папиному удивлению нет предела. — Ты – молодец. Он треплет меня по плечу, а я натягиваю на лицо вежливую улыбку. Я не дура, и понимаю, что это провокация. Но она не выведет меня из себя. — Наверное, очень дорогие? — глядя во все глаза на папу, спрашивает эта маленькая дрянь. Папа мгновенно мрачнеет. И ежу ясно, что он размышляет над тем, что у него не было возможности купить хоть одну куклу ей, своей другой дочери. Ну нет, так я это не оставлю. — Это не твое дело, — рычу я и тут же натыкаюсь на свирепый взгляд отца. — Извинись сейчас же, — ледяным тоном приказывает он. — Ты что, не понимаешь, — я вскакиваю на ноги, и сжимаю кулаки, — зачем она здесь? Думаешь, ей вдруг понадобилась любовь родного папочки? Милашка прикрывает рот рукой, а отец пронзает меня яростным взглядом. Но меня это не останавливает. — Да деньги ей нужны, деньги! Она – охотница до богатства. Ты вообще делал тест на отцовство? — О, Боже, ­— пищит эта блондинистая дура, поднимается из-за стола, выдавливает из себя быстрое «извините» и бегом покидает кухню. Отец с тяжелым вздохом роняет голову на ладони. Я устало приземляюсь обратно на стул и аккуратно дотрагиваюсь до его руки. Он резко дергается и смотрит на меня взглядом, в котором я четко вижу разочарование. — Квартиру, в которой она жила с матерью, ограбили, — говорит он совершенно пустым голосом. — Одна из причин, почему она здесь – действительно, проблемы с деньгами. Но я не думал, — его слова бьют, как плети, — что я воспитал такого бесчувственного ребенка. Я слежу за тем, как он медленно шагает к выходу, опустив голову. Наверное, я должна испытывать к нему жалость, но жалости нет. Он покупал мне кукол. Но он не воспитывал меня. Это делали няни и изредка мама. Если он думал, что я приму эту незнакомку с распростертыми объятиями, он меня совершенно не знает. Я жду, пока он закроет дверь в свой кабинет, и быстро бегу в свою комнату. Мне хочется плакать, но сегодня я не позволяю слезам найти выход. Я хочу сохранить внутри это разъедающее чувство гнева. И я направлю его на Милашку. Моя рука тянется к мобильному, и мой палец застывает над телефонным номером с пометкой «Краснов». Когда в моей жизни происходит что-то важное, меня все еще тянет поделиться с ним. Дурацкая привычка детства никуда не исчезла. Я нажимаю кнопку блокировки телефона и отталкиваю телефон подальше. Глава 19. Краснов Эйфория от встречи с Владой не проходит еще долгое время. Мама расспрашивает меня о Венериной, я слушаю ее вполуха и отвечаю невпопад. Она улыбается, глядя на мою мечтательную физиономию, и говорит: — Знаешь, а ведь я не очень-то верила в вас двоих. Меня удивляло, что после стольких лет тишины, вы вдруг сошлись. Но твое влюбленное лицо говорит само за себя. Я до сих пор так смотрю на твоего отца. Я вырываюсь из пучины мыслей и сосредотачиваюсь на мамином опечаленном лице. — Скучаешь по нему? — Ну, конечно! — она грустно улыбается и украдкой утирает одинокую слезу. — Как ни крути, не могу примириться с его командировками. Да он и сам им не рад. Помнишь его день рождения? Последний раз я видел папу на праздновании его юбилея. Он сбежал от толпы гостей чуть ли не сразу же. Это у нас общее: он не любит массовые мероприятия так же, как и я. Я тогда хотел присоединиться к нему, но мама строжайше запретила, сказав, что это невежливо по отношению к гостям. Поэтому я был вынужден наблюдать, как пьяная Венерина отплясывала на моем столе, била посуду и целовалась с несчастным помощником ее отца. На следующий день с самого утра папа рванул в командировку, и я даже не успел с ним попрощаться. — Лена тогда, конечно, выдала, — мама уже смеется, вспоминая выходку Венериной. — По молодости я была такой же сумасшедшей. Но твой папа сумел обуздать мой нрав. И у тебя получится. Кстати, что сейчас творится в их семье? Эта девочка приехала надолго? У меня перехватывает дыхание, потому что ответа на этот вопрос я не знаю. А вдруг Венерина и в правду выгонит ее из города? Что тогда делать мне? — Я не знаю, — честно отвечаю я. — Думаю, ее появление шокировало всех. — Ты с ней уже познакомился? Я с ней не просто познакомился. Я от нее без ума. Этого я, конечно, не говорю. — Да, — коротко бросаю я и добавляю, предугадывая следующий вопрос: — Влада кажется воспитанной. И милой. Думаю, в конечном счете они поладят. Все они. О последнем я нагло вру: я не думаю, что они поладят. Венерина слишком эгоистична, и не станет делить отца с кем бы то ни было. Мама с подозрением сужает глаза, но, к счастью, ее отвлекает шуршание ключа в замочной скважине. Мамины глаза округляются, и она уже летит в прихожую, опрокидывая по дороге стул. Я спешу за ней и уже через какие-то полминуты наблюдаю, как мои родители целуются на пороге. Поначалу это выглядит мило. Но как-то уж слишком долго. Когда становится совсем неловко, я их прерываю: — Ну, хватит уже. Мои глаза этого не вынесут. Папа со смехом обнимает маму, швыряет свой чемодан прямо на пол и подходит ко мне. — Ты вырос? — по традиции спрашивает он, театрально нахмурив брови. — Ну-ка покрутись. Вот так. Точно вырос! Мать, чем ты его кормишь? Мы смеемся, и отец заключает меня в крепкие долгие объятия. Я отвечаю ему тем же и радуюсь, как ребенок. Маму я очень люблю, но с папой у нас по-настоящему близкие отношения. Пожалуй, он – мой единственный друг. — Ты голоден? — мама суетится на кухне, пока отец наливает себе стакан воды и пьет короткими глотками. — Я что-нибудь приготовлю. Что ты хочешь? И вообще, почему не предупредил, что прилетаешь сегодня? — А ты не рада? — хмыкает он, но тут же расплывается в широкой улыбке. — Я перекусил по дороге, но съем все, что ты приготовишь. И даже вымою посуду. Мама игриво шлепает его по предплечью, я давненько не видел ее такой счастливой. Вообще-то она не любит готовить. Когда она чуть ли не полностью забирается в холодильник, папа говорит со мной: — Хочу знать все, что произошло в твоей жизни, пока меня не было. Оставим маму с ее кулинарной музой наедине и поболтаем. Что ты на это скажешь? — Только ненадолго! — мама высовывается из-за дверцы холодильника и грозит нам пальцем. — И не забудьте вымыть руки! Папа заходит в мою комнату и устраивается прямо на полу возле окна. На нем деловой костюм, и это выглядит забавно. Раньше в детстве мы часто устраивались здесь и смотрели на звезды. Правда частенько с нами была еще и Венерина. Вечно она влезает в мои мысли в самые неподходящие моменты! Я усаживаюсь рядом с ним, и мы по привычке поднимаем глаза к небу. — Рассказывай, — басит папа и переводит заинтересованный взгляд на меня. — Что у тебя на уме? — Я встретил девушку! ­— тут же выпаливаю я. Он вернулся из командировки так вовремя! Эти слова рвались с языка с того момента, как Влада поцеловала меня в щеку. Мне просто необходимо с кем-то этим поделиться. — Да ну, брось, — отмахивается он с улыбкой. — Быть этого не может.