— Она необыкновенная, — я игнорирую его шутливую реплику и продолжаю: — Ты даже не представляешь! — Мы ведь говорим не о Лене? — папа щурит глаза. — Потому что мама мне все уши прожужжала про вашу возрожденную любовь. — Нет, — я опускаю глаза, — с Венериной… С Леной все не так. Мы пытались дружить, но из этого ничего не вышло. Дважды в одну реку не войдешь… Он прицокивает языком и насмешливо смотрит на меня: — Философом заделался? — смеется он. — Так. Всё. Понял. Извини. Продолжай. — Я говорю о ее сестре. Ее зовут Влада… Я с удивлением наблюдаю за тем, как папа накрывает лицо рукой и качает головой. — Да, братец, — говорит он, — а у тебя проблемы. Глава 19.2 Версия папы о том, что мой выбор девушки напрямую связан с тем, что на самом деле где-то глубоко внутри на подсознательном уровне я отчаянно желаю воссоединиться с Венериной, не дает мне покоя. И зачем по телефону я ему рассказал про ситуацию с Эльвирой? Теперь он считает, что я цепляюсь за каждую девушку, входящую в окружение Венериной, чтобы сблизиться с ней. Да еще и посмеялся над тем, как я впервые напился. Все это – конечно, полнейший бред. И папе совершенно точно – не быть психологом. Он не прав хотя бы потому, что я не знал, кто такая Влада, когда познакомился с ней. Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять, что она – та самая. То, что она оказалась сводной сестрой Венериной, – нелепейшая случайность! Каждая минута этой ночи длится целую вечность. Я слежу за фосфоресцирующими стрелками больших настенных часов, и сна нет ни в одном глазу. Решаю прочистить голову лучшим известным мне способом. Покинуть дом не составляет проблемы: сегодня родители точно не заметят моего отсутствия. Даже думать не хочу о том, чем они там занимаются. Дороги свободные, и я рассекаю тьму, как какой-нибудь супергерой. Мотоцикл урчит подо мной, словно верный зверь, и я чувствую, как сам становлюсь его частью, сливаюсь с ним воедино. Слишком давно я этого не делал. Сам не понимал, как соскучился по ощущению бешеной скорости, покалывания во всем теле и рвущегося из груди сердца. Не знаю, сколько времени я бесцельно гоняю по улицам, но в итоге оказываюсь перед знакомым мне зданием. Все еще сидя на мотоцикле, я блуждаю взглядом по дому и останавливаюсь на окне восьмого этажа. В комнате Венериной горит тусклый свет, значит, она тоже еще не спит. Возможно, читает. Мне вдруг кажется, что занавески на ее окне подергиваются, и я даже замечаю женский силуэт в окне. Очень может быть, что это всего лишь игра воображения, но я вдруг чувствую себя маньяком-преследователем, подглядывающим в чужие окна. Фигура в оконной раме никуда не девается, и мы вроде как пялимся друг на друга. Что привело меня сюда? Почему в итоге я всегда оказываюсь возле этого дома? Может ли быть такое, что папа прав? Потряхивая головой, чтобы уж наверняка выбросить эти дурацкие мысли, я разворачиваюсь и с шумом срываюсь с места. Домой! Как только моя голова касается подушки, я отрубаюсь. На следующий день в школу я не иду. Папа настоял на том, чтобы этот день мы провели вместе. — Я отменил все дела, — говорит он, сжимая мое плечо. — Устроим семейные посиделки. Сходим в боулинг или в кино. Пообедаем в ресторане. Или выберемся на природу. Что думаешь насчет рыбалки? — Не при каких условиях, — наигранно сердится мама, — я не буду трогать живую рыбу руками! — А червей? — подначивает ее папа. Я делаю большой глоток кофе, поглядывая на родителей. Эти редкие мгновения согревают почище алкоголя, о котором я до сих пор вспоминаю с дрожью. Мама убеждает нас, что для игры в боулинг ей требуется другой маникюр, и мы послушно ждем в машине. — Вообще-то, — признаюсь я отцу после некоторых колебаний: врать ему я не способен. Он знает обо мне все, кроме разве что увлечения мотоциклом. Хотя, если бы он прямо спросил, я бы не смог солгать, — я и вчера пропустил школу. — Я вырастил прогульщика! — сокрушается отец и хлопает рукой по рулю. — Будут какие-нибудь попытки оправдаться? — Я помогал одному человеку. — Этот человек носит юбку? — Пап. — Слушай, маме я ничего не скажу, хотя, даже, если б и сказал, она бы только порадовалась. Ты же вечно либо в школе, либо дома, либо в библиотеке. Я рад, что ты хоть как-то развлекаешься. Но знай меру, договорились? — Договорились. Оставшиеся полчаса мы непринужденно болтаем о пустяках, пока мама не усаживается в машину и не демонстрирует нам свой новый маникюр. После того, как мы проявляем достаточно, по маминому мнению, восторгов и хвалебных речей, папа трогается с места, и уже через четверть часа мы высаживаемся возле огромного разноцветного здания. Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз мы были здесь, и на ум приходит только десятый день рождения Венериной. Тогда мы провели здесь весь день с нашими семьями. Это было здорово. Когда мы заходим внутрь, бронируем дорожку и усаживаемся, чтобы переодеться в специальные, на мой взгляд, довольно уродливые ботинки, я бросаю взгляд вправо и шумно втягиваю воздух. Да быть не может! Венерина смотрит на меня такими же обалдевшими глазами. Я вижу и ее родителей. А что самое волнительное: я вижу и Владу, одиноко стоящую в углу и медленно снимающую пальто Венериной. Я мгновенно вспоминаю о том, что ее куртка по моей милости до сих пор весит в школьной раздевалке. — Какого черта? — здоровается Венерина и пытается уничтожить меня взглядом. Я не успеваю ничего ответить, к нам подлетает моя мама. — Леночка! — она обхватывает Венерину за плечи и прижимает к себе. — Вот так совпадение! Вы тоже здесь всей семьей? Не могу поверить! Я тоже не могу. К нам неспеша подходит Влада и, робко глядя мне в глаза, протягивает руку: — Владислава, — говорит она, и мое сердце падает в самые пятки. — Э-э… Даниил. Глава 20. Венера Не пойму, не мерещится ли он мне? Экран телефон показывал три часа ночи, когда что-то потянуло меня к окну и заставило отдернуть занавеску. Стоя у окна и глядя на парня на мотоцикле, я прикидываю в уме, каков шанс, что этот незнакомец – Краснов. Или это вообще глюки от нервного перенапряжения? С восьмого этажа он выглядит крохотным, как игрушечный. А вокруг никого. Его голова приподнята, и мне даже начинает казаться, что он смотрит в мое окно. Становится не по себе, и я как раз собираюсь задернуть штору обратно, когда он заводит мотор и уезжает. Утром меня будит громкий голос отца. — Поднимайся. Открывай глаза, ну же. У нас сегодня большие планы. Я чувствую, как под его весом прогибается матрас. Щурясь от солнца (видимо, задернуть штору я все-таки забыла), я приподнимаюсь на локтях и недовольно фыркаю. — У кого это «у нас»? Спросонья мой голос хриплый и отрывистый. Папа смотрит не на меня, а прямо перед собой. Я тут же вспоминаю нашу вчерашнюю ссору: вижу, что он так и не отошел и явно слишком мало спал. — У нашей семьи. Я подумал, чтобы принять нового члена семьи, нам нужно проводить как можно больше времени вместе. Сегодня мы идем развлекаться. — Сначала мне нужно немного поразвлекаться в школе, — бурчу я. Это чистая правда: я предпочла бы поход в школу вместо этой глупой фальшивой семейной вылазки, но папа непреклонен. Он велит мне одеваться и покидает комнату, так и ни разу не взглянув на меня. Я роняю голову обратно на подушку и жмурю глаза. Завтракаем мы в небольшой кафешке за углом дома выпечкой и грейпфрутовым соком. Я набиваю рот, совершенно не ощущая вкуса. Мама сидит рядом со мной, с интересом изучая окно. Ей так же не хочется здесь находиться, как и мне. Разговаривает только папа. И немного Милашка. Они перебрасываются короткими предложениями, и папа предлагает пойти в боулинг, а она с удовольствием подхватывает эту идею. Я вижу, как на секунду вспыхивают глаза мамы. Небось она думала, что наши семейные посиделки ограничатся завтраком. Интересно, каково это: узнать, что у твоего мужа есть другой ребенок и быть вынужденной терпеть его (вернее, ее) присутствие в собственном доме? Наверное, паршиво. Цветастый центр развлечений напоминает мне о моем десятом дне рождения. Единственным моим гостем был Краснов. Потому что других друзей у меня не было. И потому что мне не нужны были другие друзья. Именно поэтому я испытываю самый натуральный шок, когда натыкаюсь на переобувающегося Краснова. Первые секунды я чувствую себя так, будто лечу в бездонную бездну. Потом заставляю себя прекратить паранойю. Ну не может он быть здесь! Но моргнув несколько раз и даже ущипнув себя за бедро, видение не рассеивается. Этот хмырь таращится на меня, как на приведение. — Какого черта? — интересуюсь я. Мало того, что папа сегодня решил устроить нам пытку с самого утра, заставив нас натянуто улыбаться и поддерживать легкую беседу со своей дочерью, которая нам с мамой – абсолютно посторонний человек. Так еще и Краснов нарисовался. И тоже – с семьей. Тетя Жанна лезет ко мне с объятиями и сообщает, как рада видеть всю нашу семью здесь. Все удивлены такой встречей, все в восторге, все думают, что это сама судьба. Иногда я ненавижу свою жизнь. Рядом со мной внезапно вырастает блондинистая сестрица и уже протягивает свою ладонь Краснову. — Владислава, — томно произносит она, ну не Милашка ли? — Э-э… Даниил.