Они жмут руки. Из моей груди вырывается непроизвольный стон. Я коротко уведомляю всех о том, что иду в туалет, и спешу в дамскую комнату. Мне нужно прийти в себя. — Рано или поздно они бы познакомились, — говорю я своему отражению в зеркале. — Это было неизбежно. Дамочка, подкрашивающая губы рядом со мной, окидывает меня любопытным взглядом. — Что? — спрашивает она. — Я с вами разговаривала? — рявкаю я. — Что за манера: лезть, куда не просят! Она испуганно отшатывается, со второго раза ей удается закрыть тюбик с помадой. Не спуская с меня глаз, она бочком выползает из помещения. Я провожаю ее грозным взглядом, затем делаю глубокий вдох и выдох. Поправляю волосы. Улыбаюсь своему отражению. Получается отлично. На выходе меня поджидает Краснов. Ну, конечно! — Что будем делать? — он преграждает мне путь, его ресницы трепещут. — Катать шары. Что тут еще делать? — Нет. Наши семьи вроде думают, что мы встречаемся. Что мы будем делать с этим? — Ничего, — устало отвечаю я. — Пусть думают, что хотят. Он качает головой, но отступает, давая мне дорогу. Я прохожу несколько шагов, затем торможу и возвращаюсь назад. — Ты был ночью у моего дома? — спрашиваю напрямую. Я вижу, как напрягаются мышцы его лица, и он отвечает не сразу. — С чего бы это? — Был или нет? — Нет. Чего ты лыбишься? — Да так. Я возвращаюсь в зал и усаживаюсь за столик рядом с Милашкой. Красновы и Венерины что-то громко обсуждают, и она осталась не у дел. А что ты хотела, дорогая? Ты не вписываешься. Через несколько минут к ней подходит папа и зовет ее в свою команду. Я ощущаю укол ревности, но никак это не показываю. Тетя Жанна берет в свою команду маму: это ожидаемо. Папа Краснова не торопится включаться в игру, как и я. Сидит за столиком и потягивает кофе, наблюдая за оживлением команд. Я перемещаюсь к нему и приветливо улыбаюсь. Дядя Миша всегда мне нравился. Несмотря на огромную занятость и многочисленные командировки, он никогда не отмахивался от своего сына. Находил время для детских мероприятий всегда. Помнится, он даже придумывал конкурсы на каком-то школьном празднике. Краснову с отцом очень повезло. — Как ты вообще, Лен? — я вижу в его глазах искренний интерес, и у меня мгновенно начинает щипать в носу. Нет. Не плакать. Только не сейчас! — Вы же сами видите. Я еле заметно указываю головой в сторону Милашки. Только сейчас я замечаю Краснова, сидящего за соседним столиком и глазеющего на нее. Он смотрит на нее с долбанным восхищением. Приходится признать, что она в самом деле красивая. Как героиня сказки. Дешевка, строящая из себя принцессу-недотрогу! По всей видимости, дядя Миша замечает мои крепко стиснутые зубы, потому что вдруг говорит: — Ее появление не делает тебя менее значимой. — Скажите это моему отцу, — я усмехаюсь, хотя желание плакать так никуда и не делось. — Я говорю не только о нем. Я с удивлением перевожу на него взгляд. Дядя Миша внимательно изучает мое лицо. — Вы же знаете, что между мной и Красновым ничего нет. Он ничего от вас не скрывает. Его губы трогает улыбка. — Верно. Мы – друзья. Как и вы с ним. — Вы что-то путаете. Я больше не смотрю на него. Для меня это слишком тяжело. — Кого ты обманываешь: меня или себя? Вы заботитесь друг о друге, пусть даже больше и не общаетесь. Так или иначе вы оказываетесь в одной лодке. Посмотри вокруг: вы и сегодня оказались здесь вместе. ­­— Дядь Миш, пожалуйста… Никто из нас этого не подстраивал, простое совпадение. Давайте не будем больше говорить о Краснове? — Если ты этого хочешь. Но я скажу одно, в последний раз, обещаю, — я медленно поворачиваю к нему голову: — тебе не надо было подсылать вместо себя подругу. Даже если твои чувства к человеку изменились, и ты не хочешь поддерживать с ним отношения, имей мужество сказать ему об этом в лицо. Просто на будущее. Глава 20.2 Как она могла? Как моя лучшая подруга могла так поступить? Вот, что не укладывается в моей голове! Без объяснений несусь к выходу, на бегу неуклюже напяливаю пальто, одновременно набирая номер такси. Через каких-то двадцать минут, задыхаясь, вваливаюсь в школу. Охранник подскакивает на ноги и что-то кричит мне вслед, но я не слушаю. В кабинет врываюсь, как бешенная, и позволяю себе сделать вдох, нависая над партой Эльки. Наш молодой географ обращается ко мне невозмутимым голосом: — Венерина, прежде чем войти в класс, необходимо постучать. Он под успокоительными, что ли? Вот это сдержанность! Элька делает большие глаза и удивленно смотрит мне в лицо. — Выйдем! — срывающимся голосом требую я. — До конца урока… — лепечет Элька, но я ее обрываю. — Прямо сейчас! Она неуверенно поднимается с места, я хватаю ее за локоть и волочу на выход. — Венерина, — так же спокойно произносит географ, без интереса глядя на то, что происходит, — вы ведь не станете возражать, если я поставлю вам два? — Пожалуйста, — разрешаю я и выпихиваю Эльку из класса. На прощание я выдавливаю широченную улыбку и с грохотом захлопываю дверь. Побледневшая Элька бросается ко мне. — В чем дело? Почему тебя не было на уроках? — Как ты могла? — вопрос наконец вырывается наружу, но легче от этого не становится. Ее глаза поднимаются к потолку: видимо, копается у себя в голове, пытаясь понять, что именно сделала не так. Ну, ничего. Я освежу ее память! — Ты ходила к Краснову? Ты отшила его от моего имени?! На какую-то долю секунды я сама в это не верю. Где-то в груди еще теплится надежда, что это неправда. Что это происки Краснова, который задумал разлучить нас с Элькой. Но моя надежда превращается в пепел по мере того, как тускнеют Элькины глаза. Она это сделала. — Вспомни наш отдых в домике у озера. Ты была не в себе. Да на тебя было жалко смотреть! Да, я сказала ему, что вы не можете быть друзьями. И я не врала. Я сделала все правильно. Из-за него ты разрывалась на части! Ушам своим не верю. Силы вдруг оставляют меня. Прислоняюсь спиной к стене и медленно оседаю прямо на пол, запустив в волосы руки. Элька садится на корточки прямо передо мной и проникновенно говорит: — Разве я была причиной ваших постоянных ссор? Он не хотел быть частью твоего мира. Он отталкивал тебя все дальше изо дня в день. А мне приходилось наблюдать за твоими метаниями. Не я испортила вашу дружбу. Это жизнь, Венера. Я всего лишь ускорила процесс. Я помогла тебе избежать боли. — Ты действительно в это веришь… — тихо говорю я. — Да! Да, я в это верю. И ты поверь. Вы слишком разные, Венера. Какая разница, из-за чего вы прекратили общаться? Это произошло бы в любом случае. Она пытается положить мне руку на плечо, но я уворачиваюсь и поднимаю на нее холодные глаза. — Не тебе это решать. Кем ты себя возомнила, а? Тоже мне помощница! Святая Эльвира, мать твою. Думаешь, помогла мне избежать боли? Мне больно до сих пор! Всё это время я думала, что надоела Краснову, что даже он от меня устал! А оказывается, это ты… Ты все разрушила! А потом в тихую напоила его и пыталась соблазнить! — Послушай… — Нет! Это ты меня послушай. Он был единственным по-настоящему близким мне человеком, единственным, кто заботился обо мне просто так. А ты отняла это! — Не говори так. У тебя есть я, Лешка и Макс. Мы – твои друзья, и мы заботимся о тебе.