– На посошок, как говорится, – не спешил он отпускать меня. – Меня Измайлов уволит, – жалобно простонала я. – Я с ним поговорю, – подмигнул старик. После двух чашек крепко алкогольного чая я могла только радоваться, что до моего занятия оставалось еще сорок минут. Простилась с профессором и отправилась к себе на кафедру. По пути остановилась у кофейного автомата и взяла два стаканчика самого крепкого кофе, один выпила сразу же, второй несла в руке. В голове не прояснилось, но шаг стал бодрее. В коридоре меня отловил неведомо откуда взявшийся Директор. – Привет, – улыбнулся он и, пользуясь тем, что поблизости никого не было, чмокнул меня в губы. Уклониться я не успела. – Ты что, выпивала? – посмотрел он в неверии на меня, затем на часы. Измайлов явно не знал чему верить: его доброму мнению обо мне или фактам, что были, так сказать, налицо. – Я к Игорю Семеновичу ходила, – без зазрения совести сдала старика. Он все равно обещал меня отмазать. – Вчера поняла, что без участия психолога мои разногласия с племянницей не решить. Ты знал, кстати, что почти всем нам необходимо прорабатывать тему взрослости? Тебе, наверное, тоже, – ткнула я пальцем в грудь мужчины. – Все мы в основном – просто дети, выросшие, но так и не узнавшие как повзрослеть… От этого все проблемы, – делилась я неожиданным открытием. – Он тебя напоил? В следующий раз за такой помощью приходи лучше ко мне. – Мы чай пили, – обиделась я за профессора, симпатии к которому за последний час резко возросли. Под строгим взглядом начальника я сникла и покаянно уточнила: – С коньяком. – Ты как преподавать собралась в таком состоянии? – задал логичный вопрос Измайлов и сам же на него ответил: – Никак! Будешь трезветь в моем кабинете, изображая мигрень, или что там у вас, женщин, случается. На твои пары я поставлю замену, а в обед ты мне еще понадобишься. Кофе-то хоть без коньяка у тебя? – с подозрением шеф ткнулся носом в стаканчик, что я сжимала в руке. – С наркотиками, – обидевшись, пробурчала я. Глава 17 До кафедры Измайлов конвоировал меня под локоток, чем раздражал неимоверно. Хотелось сказать ему гадость, а еще лучше – парочку, но не в том я была положении, чтобы дерзить… Директор, как и обещал, оставил меня на кожаном диванчике в своем кабинете, запер дверь, укорив на прощание: «как ты не вовремя!», – и поспешил решать какие-то внезапные проблемы в директорат. Я устроилась с максимальным удобством, дабы нивелировать муки совести, которые нет-нет, да и прорывались наружу сквозь алкогольную дымку, что окутывала мой мозг. Допила кофе, выкинула стаканчик и неожиданно даже для самой себя провалилась в сон. Похоже, кофе в автомате оказался некачественный. Бодяжат они его что ли чем-то? Или же моя нервная система попросту не выдержала карусели столь ярких событий и удалилась на внеплановый тайм-аут. Проснулась от того, что начальник активно тряс меня за плечо – видимо уже давно начал – и ругался сквозь зубы. – Женя, блин! – проревел он вполголоса, но получилось все равно грозно. Я разлепила глаза и тут же закрыла их обратно. Не помогло – голову ломило, будто ее сверлили тупым сверлом на предельно малых оборотах. – Моя голова… – простонала я, массируя виски. – Это все ты накаркал! – Конечно, я, – сразу же согласился Измайлов. – Коньяк и Игорь Семенович тут совершенно ни при чем. – Ох, издеваешься… Лучше принеси мне таблетки, они в верхнем ящике моего стола лежат. – Какие именно? – Там только одни, от головы, не перепутаешь. Андрей сжалился, а вероятнее всего я ему попросту была нужна, и отправился по поручению. Вернулся через пару минут с мрачным лицом. Протянул блистер и поинтересовался: – Эти? – Там что много разных было? – огрызнулась я, потому как прекрасно помнила, что не клала в ящик никаких других лекарств. – Ага, например, вот этот порошок, – протянул Измайлов ладонь, на которой лежали прозрачные пакетики с грязно-серым порошком внутри. – Это что такое? И откуда? – с опаской уставилась я на разящий неприятностями Эверест, что покоился на ладони начальника, потом перевела взгляд на Измайлова. Тот был хмур, у переносицы залегли две вертикальные морщины. – Думаю, тебя хотят подставить. Если только ты действительно не имеешь к этому отношения, – Андрей ссыпал пакетики в карман пиджака, отошел к столу и налил из графина воды. Подал стакан мне. – Меня, кстати, тоже. Сегодня весь день пьют кровь из отдела качества, ни минуты свободной не оставили, завалили работой. – Отдел качества? – тупо переспросила я, все еще сосредоточенная на неожиданной находке. – Да, есть у нас такой, отдел качества образования называется. Сидят молодые девчонки и проверяют, насколько качественно профессора студентов обучают. Бумажками всякими нас заваливают, рекомендации дают. – То есть, тебя сегодня завалили бумажками? – Верно. А тебе порошок вот подкинули, так что готов что угодно дать на отсечение – гости с проверкой в ближайшее время нам обеспечены. Не просто же так неизвестные расстарались. Похоже, не пришлись вчера по душе бармену наши претензии, парень занервничал и нажаловался начальству. А уж то в свою очередь приняло меры. – Думаешь, это все-таки ректор? – Или кто-то из верхов, по-другому не получается, – подтвердил Андрей. – Ну и вовремя же ты, оказывается, напилась! – покачал он головой и усмехнулся. – Надо будет Семенычу еще коньяка поставить. Я согласно хмыкнула, хотя ничего веселого в ситуации не видела. – Сиди здесь, приводи себя в порядок, – приказал Директор. – В обед у меня к тебе дело есть. А я пока схожу, избавлюсь от этого, – похлопал он себя по карману. – Если ты конечно не возражаешь. Я отрицательно замотала головой, но тут же схватилась за виски – таблетка действовать еще не начала. Отсутствовал Измайлов недолго. Вошел в кабинет, неся в руках мое пальто, и коротко велел в любой непонятной ситуации подыгрывать ему и лишних вопросов не задавать. Оделся сам и придержал пальто для меня. – Нет времени объяснять и все такое… – съязвила я, просовывая руки в рукава. Директор картинно пожаловался, что и без моих стараний его сегодня достали, утомив сверх меры, хотя вышагивал вполне себе весело. Я, уморенная обстоятельствами, едва за ним поспевала. Пришли мы в чебуречную, что располагалась метрах в трехстах от университета. О ее существовании лично я узнала только что. Удивлялась, как и велело начальство, молча. И недолго. – Приятного аппетита, – Измайлов обратился к мужчине в очках, в котором я узнала профессора с кафедры химии. – А, Андрей Маратович! Спасибо, спасибо. Вы на обед? – мужчина окинул нас заинтересованным взглядом. – Обещал подопечной показать, где обедали преподаватели еще тридцать лет назад, – улыбнулся Директор. – Подтвердите, Евгений Евгенич, мне она на слово не верит, рабочего стажа не хватает, – развел руками начальник. – Это вы зря, – вполне серьезно отозвался профессор. – Как видите, я из тех динозавров, что вот уже сколько лет предпочитают обедать в этом месте. Чебуреки с годами, конечно, испортились, но привычка осталась. – А вы давно в университете работаете? – подбодренная директорским тычком под ребра, активно поинтересовалась я. – Как аспирантуру закончил, так и работаю, так что начальник ваш не врет. Да вы садитесь, – спохватился Евгений Евгеньевич, – если не против, конечно, разделить со мной трапезу. – Мы с удовольствием! – заверил Измайлов и, усадив меня за стол, едва ли не танцующей походкой отправился к прилавку. Гора чебуреков возвышалась на подносе, с которым в руках вернулся начальник, и смущала габаритами: столько я точно не собираюсь в себя впихивать, даже ради великой Измайловской цели, которая пока что скрыта от моего понимания туманом загадочного молчания Директора. Чебуреки оказались, несмотря на нелестное замечание профессора, очень даже. Я вопреки намерениям уплетала уже третий, а Евгений Евгеньевич, воодушевившись моим интересом, рассказывал о работе, о трудных временах после распада СССР, о старожилах университета. Да-да, оказывается, такие у нас еще остались, хоть и были, понятное дело, в меньшинстве. Рассказывал интересно, в какой-то момент я даже втянулась. Измайлов улучил момент и вставил: – Вот хоть вы вразумите ее, Евгений Евгенич! – обличительно ткнул он в мою сторону. Не ожидая подвоха, я так и застыла с чебуреком во рту, потом медленно отложила его на тарелку: вдруг подыгрывать придется, а у меня челюсти заняты. – Зову в аспирантуру, а она нос воротит. Сейчас, сами знаете, хорошего аспиранта днем с огнем не сыщешь, все работать скорее хотят, а учиться – единицы. У меня и идеи, и материал хороший есть – бери и работай на здоровье. – Да, с молодыми учеными нынче беда, – посетовал профессор. – У нас один Илья на всю кафедру и остался, представляешь? Раньше, помню, по десять-двенадцать человек в год выпускали, а сейчас… Помимо Ильи у нас еще двое ребят было, но они как пошли работать, так и пропали, даже на звонки отвечать перестали. Илью тоже еле-еле уговорил остаться, лаборантом на полставки устроил, хороший парень. Наше дело любит, постоянно в лаборатории то одним, то другим занят, домой последним уходит. Хотя это как раз и понятно: у мальчика брат – инвалид детства, вот не повезло бедняге, а в двухкомнатной квартире с родителями и лежачим больным жить – удовольствие не из приятных, вот и засиживается парень. У нас никто и не против, наоборот, поддерживаем его все как можем, халтурку, бывает, подкидываем – Евгений Евгеньевич вздохнул, потом переключился на Измайлова. – Что, совсем-совсем к тебе учиться не идут? – Идти-то, идут, заканчивают единицы, – не стал уж совсем откровенно врать коллеге начальник. Я обещала серьезно подумать над карьерой ученого и с чувством свободы от выполненного долга взялась за недоеденный чебурек, пообещав себе, что этот точно последний – с оставшимися тремя Измайлов пусть справляется собственными силами. Пока профессора были заняты разговором, который перешел на совсем уж рабочие, а от того малоинтересные, темы, я спокойно могла обдумать услышанное. Не сомневаюсь, что чебуречную Андрей выбрал вовсе не из-за ее длинной истории или вкусовых качеств главного блюда, интересовал начальника аспирант-химик и любые сведения о нем. Чего мы и получили с лихвой. Возможностей, как выяснилось, у парня для подпольной деятельности – хоть отбавляй, мотив тоже имеется, так что я руку готова дать на отсечение, что злоумышленника мы нашли. С доказательствами, правда, туго, но не сомневаюсь, Измайлов и тут что-нибудь придумает, раз уж он в нашем дуэте взял на себя роль первой скрипки. Себя же я ощущала кем-то вроде музыкального треугольника. Чебуреки Андрей-таки не осилил. Темноволосая официантка охотно упаковала их в картонную коробочку прямо перед нашим уходом. Мы подождали, пока Евгений Евгеньевич наденет куртку и неспешным шагом втроем вернулись в университет, что для меня явилось откровенно трудной задачей: язык так и чесался обсудить с Измайловым все услышанное. Вместо этого я аккуратно ступала по неглубоким лужицам, что остались на асфальте после недавнего дождя. В холле к моему облегчению мы распрощались. Профессор отправился своей дорогой, мы же свернули в сторону нашего крыла. – Это все их аспирант, – пылко зашептала я, как только мы отошли. – Он постоянно задерживается, и никто за его деятельностью не следит. – Да, Евгений Евгеньевич наши догадки невольно подтвердил. – Интересно, что именно толкнуло парня на незаконную деятельность, – ударилась я в размышления. – Желание сменить жилплощадь или все же помочь брату лечением? К моему удручению Директор диалога не поддержал, и я была вынуждена умолкнуть. Вместо этого начальник вытащил телефон и включил звук, тут же раздался звонок – про кучу навалившихся дел начальник не соврал. У меня на сегодня занятий не осталось, но уйти домой Измайлов не разрешил: велел дождаться тех, кто явится с обыском. К счастью, долго они себя ждать не заставили. Едва я расположилась за рабочим столом, прикидывая чем себя занять, дверь в преподавательскую распахнулась. В проем вошли четверо: представительного вида мужчина за шестьдесят в сопровождении двух среднего возраста женщин и Измайлова. Лица серьезные и даже суровые. Слово взял мужчина: – Евгения Алексеевна? – обратился он ко мне. Я кивнула, подтверждая, хотя в кабинете никого больше не было. – Мы получили сообщение, что среди ваших вещей могут находиться запрещенные препараты. Сообщение анонимное, и по идее мы обязаны направить его в правоохранительные органы для проверки. А учитывая недавние несчастья, наше беспокойство вполне оправдано. У нас есть два варианта: первый – вы позволяете осмотреть ваше рабочее место и личные вещи, второй – мы действительно вызываем людей в погонах, и они уже действуют по своим протоколам. Выбор за вами. Я перевела взгляд на Измайлова, тот легонько кивнул. Изображать нервозность даже не пришлось, на сто процентов в том, что Андрей ничего не упустил, я уверена не была и все равно беспокоилась. – Смотрите, – я заставила себя отойти в сторону от стола, молясь про себя, чтобы Андрей догадался проверить все ящики, а не только верхний, и чтобы за время нашего отсутствия мне больше никто ничего не подкинул, потому как сама я осмотреть свой стол не удосужилась. Сердце стучало о грудную клетку с такой силой, что я боялась, как бы вместе с ней не затрепыхалась и блуза вместе с цепочкой в неглубоком вырезе. Мужчина сдвинул брови и приблизился. Позади него цокали каблуками дамы с залитыми лаком прическами и упакованные в юбки, жакеты и золотые украшения, завершал это эпическое шествие по мою душу Измайлов. Начальник остановился возле меня, в то время как остальные окружили мой стол. Мужчина с лицом полным прискорбия по сложившейся ситуации принялся выдвигать ящики один за другим. Безо всякого энтузиазма и даже с легкой брезгливостью он ворошил лежащие внутри бумаги и личные вещи, дамы со всей ответственностью взирали на непотребство. Измайлов, пользуясь положением, взял меня за руку и легонько ту сжал. В ответ я едва удержалась от того, чтобы не хлюпнуть носом. Наконец, унизительная процедура подошла к концу. Мужчина выпрямился, кивнул женщинам из сопровождения и повернулся к нам.