– Я больше ни за что не буду… Поняла уже, что глупость сделала. – Рада, что твоя глупость прошла практически без последствий, не всем так везет, – грустно улыбнулась я, а Машка серьезно кивнула: – Знаю, – и это похоже была наша самая продолжительная и душевная беседа за все время. Спустя несколько часов позвонил Измайлов и сообщил, что погиб еще один парень, его мы как-то раз видели в компании Моисеева. Заблокировать все окна к тому моменту рабочие действительно не успели, что и обернулось трагедией. Ректор в сильнейшем гневе, грозится поставить на проходной специально обученных собак, а студентов и даже сотрудников заставить поголовно сдавать кровь и мочу. Не прошедшие проверку будут отчислены или уволены соответственно. Но это, как я помнила, не вполне законно, так что вряд ли он действительно осуществит угрозу. Полиция всем этим не особо заинтересовалась: прыгнул парень сам, а ничего запрещенного при нем не нашлось, как и в прошлые разы, отсутствие состава преступления налицо. Так что помощи ждать неоткуда, зато сочувствия со всех сторон – хоть отбавляй. – Кто-то проносит дрянь на территорию ВУЗа, – сделал логичный вывод Андрей Маратович. – Думаете, они употребляли одно и то же? – понизив голос, переспросила я. – Будет просто удивительно, если это окажется не так, – проворчал Измайлов и безо всякого перехода попрощался: – До завтра. Я отложила трубку и задумалась. Каким образом мы собирались ловить человека (или людей), приторговывающего на территории университета «дурью», представлялось слабо. Смотреть в оба в надежде стать случайными свидетелями «сделки»? Поставить камеры во все укромные места, в том числе и туалеты? Даже если ректор и даст добро и финансирование, кто будет их просматривать? Уж я не понаслышке знала, что это за нудное и неблагодарное занятие. Или же, как в старых-добрых фильмах, устроим ловлю на живца? Единственным выходом мне виделось продолжить наблюдать за неблагонадежными лицами с целью поймать тех на горяченьком и заставить сдать продавца. А что, я в интернете читала, пока материалы к лекции по профилактике готовила, полиция так и работает, отпускают «мальков», чтобы поймать «рыбку покрупнее». Размышления мои прервал звонок в дверь. Я никого не ждала, потому в глазок смотрела с особым интересом. По ту сторону, улыбаясь, махал рукой Юрий. Пришлось открывать, хорошо хоть с переездом племянницы я взяла за привычку прилично выглядеть дома. То есть все растянутые футболки были отнесены на помойку, а их место в шкафу заняли два домашних костюма со штанами и один халат, которым я пока ни разу так и не воспользовалась. – Привет! – бодро приветствовал родственник, что в связи с последними событиями вызвало диссонанс. – А я к вам, проведать. – Привет, – не особо радостно отозвалась я и посторонилась. Мужчина вошел и сунул мне в руки пакет с логотипом известной кондитерской, сообщив, что купил кое-что к чаю, затем принялся разуваться. В пакете лежали пирожные на любой вкус, будоража аппетит и вкусовые сосочки, если верить рекламе. Не медля поставила чайник. – Решил вам настроение поднять, говорят, сладкое в этом хорошо помогает, – появился Юрий в дверях. – Не так хорошо, как виски с Колой, но тоже неплохо, – решила я отшутиться. – Если надо, я готов сбегать, – Юра сделал вид, что возвращается в прихожую, я рассмеялась: – Нет уж, среди нас еще неокрепшие умы. Лучше Машку позови. Племянница для разнообразия почтила нас присутствием. Разговор за столом не клеился, несмотря на обилие милого девичьим сердцам угощения. Машка сидела притихшая, явно взволнованная последними событиями, я перетягивать на себя одеяло не спешила, а Юрий был молодцом: бодро тараторил за троих. Наконец, и он выдохся и скорее всего чисто из вежливости поинтересовался: – Ну как дела в университете? Машка пожала плечами, а я сообщила, не видя повода скрывать, все равно из новостей узнает: – Сегодня еще один парень из окна выбросился, не успели все окна заблокировать. – Ни хрена себе у вас там атмосфера. Просто эпидемия какая-то. Этим только парни страдают, или девчонки тоже? Может, Машу стоит перевести в другой ВУЗ в таком случае? – Не стоит, не собираюсь я выбрасываться ниоткуда, – огрызнулась девочка и, шумно отодвинувшись на стуле, оставила нас одних. – Что у вас там творится-то? – уточнил Юрий, глядя вслед удаляющейся дочери. Я покусала губы, потом все же ответила: – Ходят слухи, что они были под кайфом. – Надо точно Машку забирать оттуда! – Ага, думаешь, в другом месте молодежь как на подбор сознательная? – скептически хмыкнула я. – Во всяком случае, я о подобном не слышал. – Может, они просто лучше скрывают, – пожала я плечами и с деланым равнодушием прикончила корзинку со свежими ягодами. – И все равно мне неспокойно теперь. Может, я Машку после занятий забирать буду? – Да мы вроде справляемся, но если сильно хочешь, я не возражаю, – рубить на корню робко проклевывающиеся, трепетные отцовские чувства рука не поднималась. Из редких бесед с сестрой я вынесла, что мужчинам важно поощрение. Хотя, посмотрите, к чему это ее привело… Мы допили чай, Юра любезно оставил сладости нам и, приобняв меня на прощание, отчалил. С испугом обернулась посмотреть, не подсмотрела ли племянница… Мне ее претензий и насчет Измайлова хватает, не хотелось бы давать девочке лишний повод, тем более она только отца обрела. Последний рабочий день недели прошел в скорби. Редко у кого среди сотрудников можно было встретить улыбающееся лицо, ибо все мы понимали, что ничего хорошего начавшаяся, как точно выразился Юрка, «эпидемия» не сулила. Студенты, напротив, были в массе своей жизнерадостны и энергичны и не задумывались особо о причинах и следствиях происходящего, их это не касалось, словно происходило все по телевизору или в рассказах приятелей. Я, хоть и недалеко ушла от них в плане возраста, найти в себе этой легкости бытия уже не могла. Наверное, оно и к лучшему. – Доброе утро, – поздоровалась я с коллегами, входя в преподавательскую. – Доброе, – нестройным хором ответили мне. – Хорошо бы так, – скептически покивал Алексей Григорьевич и поинтересовался, обращаясь ко всем сразу: – Не слышали, окна все успели заблокировать? – Вроде да, – кивнул Константин Иванович, я повесила в шкаф пальто и молча прошла к своему столу. – Дела творятся, – вздохнула Елена Николаевна и продолжила: – А что если они… другим способом убиваться начнут? Например, в столовой же есть ножи, вилки… – Ну, вы уж загнули, Елена Николаевна, – выразил мнение большинства Константин Иванович. – Думаю, до такого не дойдет. – Мне бы вашу уверенность, – отозвалась женщина. – Я теперь на каждое занятие с опаской иду, а ну как им что-то в голову взбредет, и прямо на моих глазах повредят что-нибудь себе или своим товарищам. Я даже подумываю перцовый баллончик завести… Я схватила маркеры для доски, свои записи и поспешила покинуть помещение, пока пугающие разговоры окончательно не повредили мои и без того расшатанные нервы. По пути в аудиторию зашла за ключами, которые у нас висели вместе с ключами от остальных помещений кафедры в кабинете у делопроизводителей. – Привет, как ты? – заставил подпрыгнуть от неожиданности приблизившийся со спины Директор. – Фу-у-ух, – протяжно выдохнула я. – Вы меня напугали. Спасибо, в порядке. Во всяком случае, лучше, чем Елена Николаевна. Она всерьез опасается, что кто-нибудь зарежется вилкой в столовой или что-нибудь в этом духе произойдет прямо у нее на занятии. Не ВУЗ, а фильм ужасов какой-то, – понизив голос, сообщила я и в конце добила Директора, с полной серьезностью заявив: – Не удивлюсь, если они перейдут исключительно на пластиковые ложки. Измайлов прокашлялся, скрывая за этими звуками подступающий хохот – не та сейчас все-таки ситуация, чтобы безудержно веселиться. – М-да, Елена Николаевна у нас женщина впечатлительная, – наконец выговорил он. Я попрощалась, уточнила насчет обеда и покинула Директора. Глава 11 На парах студенты пытались обсудить со мной случившиеся на неделе несчастья, но я твердо держалась заявленной в начале занятия темы и сбивать себя с намеченного пути не позволяла, хотя понять их могла. Лишь в конце, когда до звонка оставалось минут пять, а основная масса студентов закончила выполнять задание, позволила себе еще раз напомнить ребятам о том, что запрещенные вещества на то и запрещены, потому как губят не только тело, но и душу. Попросила их быть аккуратнее и беречь себя и своих друзей. Вторая пара прошла примерно в том же ключе, что и первая. Студенты то и дело отвлекались, ища моего мнения о выпавших ребятах и повторяя сплетни, что уже во всю гуляли по университету. Приходилось их постоянно одергивать, напоминая о задании и даже угрожая зачетом. Хватало ребят, ясное дело, ненадолго, но и пара не резиновая, так что со звонком моим мучениям пришел конец, а впереди ждали сорок минут спокойствия, что даровал большой перерыв. Измайлов видимо освободился пораньше, потому как вместо живого начальника ко мне пришло сообщение, что тот на пару с остывающим обедом уже ждет меня внизу в кафе. Я быстренько вымыла руки и поторопилась, холодная еда – не самая приятная вещь для желудка, если конечно речь идет не о мороженом. – И далось вам это кафе, – не разделяла я страсть начальника к заведению. – Где, кстати, Моисеев? – усевшись напротив начальника, я покрутила головой, но предмет слежки не обнаружила. Андрей Маратович пододвинул ко мне греческий салат и котлеты с пюрешкой, сам же приканчивал борщ, чуть в стороне его ждало мясо а-ля по-французски в исполнении местных поваров. Выглядело оно вполне съедобно, но я сто лет уже не ела незатейливой домашней пищи, которую получить можно в основном только у себя на кухне или в гостях у близких людей, поэтому привередничать не стала и оставила все как есть. – Сегодня нас он не интересует, – отложил ложку Директор и поспешил посвятить в свои замыслы: – Я уже говорил, что кафе мне кажется подозрительным? Я кивнула: – Только я до сих пор не поняла, чем именно. – Сегодня я посмотрел их приложение и ничего на первый взгляд необычного не увидел, – я согласно кивнула, ну а что может быть странного в очередном приложении, тем более для человека с кафедры информационных технологий? Но директор продолжил: – Обычные акции, купоны, персональные скидки, но одна вещь меня все же заинтриговала. – Да? – скептически переспросила я, не особо рассчитывая на сенсацию. – Благотворительный кофе! – торжественно объявил Директор, будто я тут же должна была уловить его мысль за хвост и размотать из нее целый клубок. А когда не дождался от меня положенной реакции, пояснил: – Переводишь им деньги, а в качестве благодарности получаешь стаканчик с напитком. – Ну и что? Хорошая вроде задумка: и деньги на полезное дело собирают, и студентам приятно, кофе сейчас все любят. Куда ни глянь – сплошь кофеманы. – Подумай сама, где обычные студенты и где благотворительность? Несколько не та целевая аудитория, не находишь? Вспомни себя, часто у тебя лишние деньги в том возрасте бывали? А у друзей? – И все равно как-то за уши притянуто, – упрямилась я. – Они что, по-вашему, каждому благотворителю наркотики насыпают, даже если тот такого не заказывал и ничего не подозревает? – Возможно, у них есть на этот случай какая-то сегрегация, кодовое слово, например? Над этим еще нужно подумать. В любом случае, я считаю, за ними нужно понаблюдать. – Даже если все так, как вы и говорите, и это заведение и есть обитель по распространению заразы, которую мы ищем, неужели вы думаете, что после всех произошедших самоубийств они не возьмут паузу? – говорила тихо, чтобы сидящие за соседними столиками не услышали наших слов. – С их стороны будет глупо и очень опасно продолжать толкать студентам «дурь». – Возможно, – покивал Директор, но, как выяснилось, отступать не собирался. – И все же, я бы понаблюдал. Ты со мной? Я шумно вздохнула, скорее для вида, а затем кивнула: