Чан дружески прикоснулся к руке Тарневеро. – Прошу не сердиться на меня. Мне было известно, что в начале девятого мисс Фейн была еще жива, но меня очень интересовал ход ваших мыслей. Сказать, что на самом деле все сложилось вовсе не так, значило бы огорчить вас… Тарневеро ничего не ответил, одарив инспектора обиженным взглядом. – Мистер Смит… – Я здесь, инспектор! – с шутовской готовностью воскликнул тот. – А я уже начал бояться, что про мою скромную персону совсем забыли. Что вам будет угодно? – Вы начали рассказывать, что совершенно случайно услышали, о чем говорят мисс Фейн и этот господин. К великому сожалению, нас тогда прервали. Прошу вас, продолжайте. Файф буквально гипнотизировал бродягу, но на него это, казалось, не производило ни малейшего впечатления. – Честно признаться, мне нечего добавить, – произнес он. – Этот господин сам все и выложил. – Что именно? – вздрогнул Файф. – Клялся в вечной любви, упрашивал вернуться к нему, а даме хоть бы что. Я даже расстроился за этого господина, честное слово. А потом слышу, она говорит: «О, Боб, к чему все это?» Вот этими самыми словами. А он все настаивает, будто и не понимает ничего. Причем умоляет, а сам на часы посматривает. Наконец заявляет: «Мне пора. Я должен вернуться в театр, но мы еще вернемся к этому». Потом за ним захлопнулась дверь. – После его ухода дама была жива? – Жива, как мы с вами. Я заглянул в окно и все ясно видел собственными глазами. Чарли Чан нахмурился и пристально, с осуждением взглянул на актера. – Мистер Файф, ваше поведение мне все более и более непонятно. Только что вы получили еще одно алиби. Как вы мне все это объясните? Актер ничего не ответил. – Значит, вы берете обратно свое признание? – Ну да, что мне еще остается? От взгляда инспектора не укрылось, что Файф украдкой обменялся взглядом со Смитом. – Я делаю это вынужденно, под давлением обстоятельств. Да, я не совершал этого убийства. Но я считал, что мое признание послужит на благо… – Вы хотели добиться того, чтобы я прекратил расследование в самом начале? – Я этого не говорил! – Тогда я позволю себе восстановить последовательность событий. В беседе с мисс Шейлой вы узнаете нечто, не подлежащее разглашению, причем здесь оказывается замешан случайный свидетель. Вы испугались, что, если я продолжу расследование, эти сведения рано или поздно выйдут наружу, я прав? – Вашей фантазии, инспектор, можно только позавидовать. – Кроме этого я еще неплохо устанавливаю и анализирую факты, которые незаметны большинству людей. Вы пребывали в уверенности, что до сих пор успешно водили меня за нос, но хорошо смеется тот, кто смеется последним. – Как торжественно! – Уверен, наша следующая встреча принесет гораздо больше результатов. Что же касается вас, мистер Смит, то даже при самом поверхностном взгляде становится ясно, что в ваших показаниях немалая доля неправды. Смит самодовольно ухмыльнулся и одернул свою потертую бархатную куртку. – Вы считаете, что порядочность зависит от внешнего респектабельного вида? – Я сужу не по вашему виду, а по вашим словам, – парировал инспектор. – Спенсер, будьте любезны, отведите господина художника в управление и позаботьтесь, чтобы у него сняли отпечатки пальцев. – Сколько внимания к моей незначительной персоне! – ядовито заметил Смит. – Как бы мне не возгордиться от такой известности! – После этого можете его отпустить, – продолжил Чарли Чан, будто не слыша Смита. – Но перед уходом, пожалуйста, составьте список гостей мисс Фейн. Никто из них не имеет права покинуть Гонолулу, особенно на «Океанике», который отплывает сегодня в полночь. Вам ясно? – Я все исполню в точности. – Но мои вещи уже на «Океанике»! – истерически воскликнул Джейнс. – И, пожалуйста, распорядитесь, чтобы багаж мистера Джейнса выгрузили и отправили на хранение. Объясните, что у него возникли важные и неотложные дела. Теперь вы довольны? – Разумеется, недоволен, – с вызовом ответил Алан Джейнс. – Однако вынужден подчиниться грубой силе. – Весьма благоразумное решение, – кивнул Чарли Чан. – Касимо, я попрошу тебя помочь Спенсеру. – Я вам еще нужен? – спросил Файф, проводив взглядом полицейских, ведущих Смита. – Нет, можете быть свободны. Мы с вами еще как-нибудь поговорим. – Если от меня понадобится какое-то содействие… Если что, я остановился в отеле «Вайоли» на Форт-стрит. Пройдя через холл, где Спенсер разговаривал с горничной, он покинул дом. – А вам, господа, – обратился Чан к остальным, – придется подождать отплытия «Океаника». Впрочем, нам всем есть чем заняться. Случилось так, что все имеющиеся алиби потеряли силу и вам всем придется доказывать их заново. Дело в том, что преступление совершилось не в восемь часов две минуты, а в течение восемнадцати минут между двенадцатью минутами девятого и половиной девятого. Прошу каждого из вас освежить свою память и подготовить мне рассказ на тему «Где я был и что делал в этот промежуток времени». Узкие черные глаза инспектора заблестели, движения приобрели стремительность и живость, казалось бы, не свойственные его комплекции. По сравнению с ним гости покойной мисс Шейлы выглядели еще более бледными и утомленными, чем в действительности. – Позволю себе начать. Мисс Диксон, мисс Юлия и мистер Бредшоу провели это время за купанием. Периодически они выходили на берег к миссис Баллоу. За десять минут до окончания интересующего нас отрезка времени мистер Баллоу ушел с пляжа. Где он потом находился, мы пока что не знаем. – Как это не знаем? Я отправился прямо в гостиную. Мне смертельно захотелось курить, а сигареты закончились. Кстати, Джессуп запросто может это подтвердить: я попросил у него сигарету. – Он оставался с вами, пока вы здесь курили? – Нет, он поспешил готовить коктейли. Впрочем, когда он вернулся, я все еще сидел в том же кресле. – Вы нарочно заострили на этом мое внимание? – улыбнулся Чарли Чан. – Меня совершенно не заботит, милейший, заострили вы на этом свое внимание или нет, – недовольно буркнул мистер Баллоу. Ничего не ответив, инспектор уселся в кресло у стола. – А теперь я хотел бы обратиться к тем, кто внезапно лишился своего алиби. Я получил подробный рассказ, что каждый из вас делал с начала девятого, но еще не знаю, чем вы были заняты позднее. – Позвольте мне быть первым, – заговорил Тарневеро. – Я возобновил беседу с почтенной пожилой парой, это мои очень давние друзья из Австралии. Разговор был неожиданно прерван появлением мистера Джейнса. Несколько минут мы разговаривали в холле отеля, а затем я предложил им направиться на террасу и полюбоваться пейзажем. Так что наша беседа продолжилась уже на террасе. Когда я посмотрел на часы, была ровно половина девятого. Я сказал, что, к сожалению, мне пора идти. Мы вместе снова вернулись в холл, после чего я заглянул в номер за своей шляпой и, когда спустился, столкнулся в дверях с вами, инспектор. Чан ответил ему подозрительным взглядом. – Ваши почтенные друзья, без сомнения, могут подтвердить то, что вы сейчас изложили? – Конечно, почему бы и нет? Я сказал вам чистую правду. – Благодарю вас за откровенность. Теперь ваша очередь, мистер Джейнс. – А у меня никакого алиби нет, – горестно развел руками Алан. – Эти восемнадцать минут я провел на пляже в полном одиночестве. На виллу я уже не возвращался, так что можете предполагать в отношении меня все, что вам угодно. – Ван Горн, а вы? – Я-то как раз вернулся на виллу. – В четверть девятого, и дверь вам открыл дворецкий Джессуп, верно? – Приблизительно так. Я удивился, что не вижу никого из гостей, и Джессуп сообщил мне, что все на берегу. Я вышел в сад и заметил свет в павильоне. Мне захотелось подойти и посмотреть, кто там; как жаль, что я этого не сделал! Но я услышал голоса с берега и решил пойти на пляж. Там я встретился с Ритой Баллоу. Остальное вам известно. – Теперь я попрошу высказаться мистера Вала Мартино, режиссера фильма. – Я, как Джейнс и Ван Горн, не могу представить никакого алиби. – Он вынул из кармана носовой платок и тщательно промокнул вспотевший лоб. – Я вышел на пляж и сразу же уселся на скамейку. Если бы я тогда предположил, что мне понадобится алиби, я, разумеется, позаботился бы об этом. Но я не обладаю способностями прорицателя, как Тарневеро, – ядовито заметил он. – Я всего лишь наслаждался видом океана, который будто создан для моего нового фильма, и набрасывал в голове сценарий. Когда я посмотрел на часы, было уже восемь двадцать пять. Я встал и решил, что пора возвращаться к себе. В отеле, как вы помните, я встретил вас и господина предсказателя и узнал эту прискорбную новость. Чарли только собирался задать следующий вопрос, как неожиданно раздался возглас Тарневеро: – Мартино, вы поцарапали себе лоб! Режиссер нехотя провел рукой по лбу и удивленно посмотрел на свои пальцы. Они и в самом деле были влажны от крови. – Ничего не понимаю… – На месте инспектора я бы попросил вас передать ему ваш носовой платок. – Платок? Но зачем? С ошарашенным видом Мартино достал из кармана носовой платок и протянул его китайцу.