— Ну, пусть будет по-вашему, — согласился врач. — Не буду спорить. Скажу откровенно, мне приятно это слышать. Александр Николаевич скромно улыбнулся. Ведро холодной воды привело Леонида в чувства. За время, что он был без сознания, бандиты успели его развязать и вынести в сад. Теперь он лежал на земле, уткнувшись лицом в траву. Собравшись с силами, он приподнялся на локтях и замотал головой, стряхивая воду. — Поднимайся, фраер, — услышал он сверху голос мордатого. Леонид понял, что лучше не возражать, поэтому беспрекословно подчинился. С большим трудом он перевернулся и сел. Его тотчас схватили и поставили на колени. — Здравствуй, братишка, — он сразу узнал голос. Откинув со лба намокшие волосы, Леонид открыл глаза. — Игорь, — вымолвил он. — Он самый, братишка, он самый, — Федосеев подошел и сел рядом с ним на корточки. — Обидел ты меня, братишка, очень сильно обидел. Он взял Леонида за подбородок и посмотрел ему в глаза. От взгляда этих наполненных справедливым гневом глаз Леониду стало еще хуже. Он попытался отвернуться, но Федосеев не позволил сделать это. — Нет, братишка, смотри на меня. Леонид с большим трудом собрал остатки сил. — Ты убьешь меня? — спросил он. На лице Федосеева не дрогнул ни один мускул. — А ты все по себе людей судишь, братишка? — Федосеев ближе притянул его к себе. — я не Бог и не судья, и уж тем более не палач! Я в глаза тебе, подонок посмотреть хотел! Изо рта Леонида потекла кровь. Федосеев презрительно оттолкнул его. — Всякой дряни я навидался в своей жизни, но ты, — Федосеев выпрямился, — ты из особой породы, — он посмотрел на него сверху. — И что же твоя мама аборт не сделала? Скольких проблем сейчас бы не было. Федосеев горько вздохнул. — Все мы грешны, братишка. И я грешен. Похлеще многих грешен, — он сплюнул в сторону. — Всякое в жизни было. И людские, и божьи законы нарушал. Что тут скроешь, я не праведник. Но есть и для меня святые истины, братишка. Иудой я никогда не был, не было такого случая, чтобы я людей предавал. Иначе давно бы уже ссучился. Может, потому и жив остался, что правил этих не нарушал, — Федосеев нагнулся и погладил по спинке огромного персидского кота, выбежавшего из дома. — Здравствуй, Арнольдик! Как поживаешь? Скучал по мне? — он вытянул вперед руку и, наставив на Леонида указательный палец, прикрыл один глаз так, словно целился из пистолета. — И от тебя такого не ожидал! Я думал ты человек! А ты мудак! Нет, братишка, тебя я не убью. Не возьму греха на душу. Тебе уготована другая участь. Леониду удалось сосредоточиться на Федосееве. — Я хочу знать, братишка, как ты мог? Как? Леонид кашлянул. — Я… я… — он не находил слов. — Я не смогу объяснить. Федосеев хищно обнажил зубы. — Между прочим, — спросил он. — Ты узнал место, где находишься? Леонид кивнул. Конечно же, он узнал загородную дачу Федосеева, куда не раз приезжал с Костей и, где порой так весело проводил время. — Ты будешь жить, братишка, и, надеюсь, долго будешь жить. И Костя будет жить. И Женька. И ты сам будешь объяснять им, как ты пошел на это! И моли Бога, чтобы тебя осудили надолго! Иначе я тебя… Неприятный комок подкатил к горлу Леонида. Ему вдруг неудержимо захотелось умереть. Прямо сейчас, прямо здесь. Федосеев вдруг заметил стягивающие предплечье Леонида бинты. — Злой песик покусал? — вежливо поинтересовался он. Леонид не ответил. Неожиданно пространство вокруг заполнил треск автоматных выстрелов. Охранники Федосеева инстинктивно схватились за оружие. Но, поняв в чем дело, подняли руки. Стремительно атаковавшие дачу бойцы ОМОНа в считанные секунды завершили операцию. Весь вечер Оксана простояла у окна, обнявшись с плюшевым мишкой. Не отрывая глаз, смотрела она на серую дорогу, до последнего надеясь, что машина Леонида вот-вот въедет во двор. Леонид, конечно же, сразу увидит ее и помашет огромным букетом гладиолусов (он не мог забыть ее любимых цветов). А потом весь вечер он будет извиняться за то, что заставил ее так долго ждать. Она пообижается немного для виду, но все же простит его… Они будут пить шампанское и слушать музыку. Она выключит свет, зажжет две свечи и сядет в уютное мягкое кресло. А он сядет рядом, на полу, положив голову ей на колени. Она станет нежно гладить его по золотистым волосам… А потом будет замечательная волшебная ночь, после которой они никогда больше не расстанутся… Но Леонид не ехал, молчал телефон, надежда гасла, а настроение у девушки становилось таким же серым, как дорога, на которую она смотрела. Никита не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он столкнулся с волком. Казалось, целую вечность человек и зверь смотрели друг на друга. Никто не спешил сделать первый шаг. За десять изнурительных дней охоты они изучили друг друга. Каждый узнал повадки противника. Порой было не ясно, кто из них охотник, а кто жертва. Кто преследует, а кто скрывается. И вот, когда Никита вынужден был отказаться от дальнейшей борьбы, настал решающий момент. Никита понимал, что сейчас он не в лучшей форме. Что он на грани человеческих сил и возможностей. Он потерял много крови. Раздробленная левая рука давно перестала слушаться. Тело било в ознобе. Он едва держался на ногах. Волк, напротив, чувствовал себя великолепно. Он был полон сил и уверен в победе. Никита собрал остатки сил, запрокинул голову и огласил лес громовым криком. Это был вызов. Вызов на смертный бой. На последнюю схватку. Волк скачками пошел вперед, быстро наращивая скорость. Он шел без напряжения и видимых усилий, чуть приоткрыв пасть. Легко и грациозно. Никита припал на одно колено и здоровой рукой поднял карабин. Волк бежал с возрастающей скоростью. Выстрел. Волк не остановился. Никита приставил приклад к земле и, зажав ствол между плечом и щекой, здоровой рукой передернул затвор. Сжав зубы, поднял тяжелое оружие. Выстрел. Пуля взбила землю в метре перед хищником. Нечеловеческие усилия. Щелчок затвора. Выстрел. Волк всей тяжестью рухнул на грудь и перекувыркнулся через голову. Снова напряжения сил. Щелчок затвора. Волк вскочил на ноги и продолжил атаку. Выстрел. Пуля пробила правое ухо зверя. Никита уже плохо понимал, что делает. В последний раз лязгнул затвор. Расстояние сократилось до минимума. Выстрел. Никита бил почти в упор. Волк свалился в нескольких метрах от его ног и, несколько раз дернувшись, затих навсегда. Никита, стоя на коленях, долго смотрел на сраженного зверя. Он победил. Победил, но ни радости, ни удовлетворения не чувствовал. Он исполнил свой долг. Добился того, чего хотел. Можно возвращаться домой. Но на это уже не хватало сил. Никита не мог даже подняться. Тело стало ватным и непослушным. Руки и ноги налило свинцом. Он перестал ощущать себя. Даже боль отступила на задний план. — Анечка, я сделал это… Жди… Я скоро приду к тебе, — прошептал Никита. Распухшие губы сложились в улыбке. — Я дойду. Только жди. Распростертый на земле волк, поляна, деревья — все начало крутиться перед ним в убыстряющемся темпе. Чтобы остановить бешеную пляску, Никита закрыл глаза. Голова безвольно упала на грудь. Охотник пошатнулся и, не проронив ни звука, упал рядом с волком. — Анечка, — шепнули губы. Испачкав палец в собственной крови, Никита написал на земле «Аня». Это было его последнее осознанное действие. Влад с журналистом Сергеем Рудаковым пили пиво, прогуливаясь по аллеям Городского парка. День был жарким, и ни тени могучих дубов, ни ледяное пиво не приносили желанной прохлады. Друзья шли молча и лишь изредка перебрасывались незначительными замечаниями по поводу погоды, прохожих и мусора под деревьями. Позади них плелся Феликс, чуть ли не по земле волоча длинный красный, как знамя, язык. — Не знаю, как у тебя, — все же решил завязать разговор Влад, — но у меня после этого дела до сих пор на душе неприятный осадок. — Почему? — Сергей сделал большой глоток пива.