– Ты куда моложе меня. Но скажи: ты смотрел телесериал «Бэтмен»? – Да. «Это судьба», – думаю я. Мы с Майроном смотрели каждую серию по миллиону раз. Я киваю Фрэнки: – Адам Уэст, Берт Уорд. – Вот-вот. Загадочник и Пингвин. Я уж не говорю про Джули Ньюмар в роли Женщины-кошки. Я бы оторвал у Эсмеральды правую руку и отшлепал себя по спине, только бы понюхать волосы Джули Ньюмар. Не сочти за обиду. – Я и не думаю обижаться. – А теперь у нас все эти, – он пальцами изображает кавычки, – «мастера перевоплощения». Специально теряют по сотне фунтов, чтобы сыграть Джокера. А в те славные времена! Сезар Ромеро даже и не подумал сбривать усы. Просто закрыл их гримом. Вот, друг мой, как тогда играли актеры. Мне нечего возразить. – Так как насчет третьей причины? – Я-то думал, ты фанат сериала. – Фанат. – Тогда скажи, какой злодей появляется в самой первой серии? – Загадочник. Его играл Фрэнк Горшин. – Ответ правильный. А когда ее впервые показали? – Мальчуган Фрэнки улыбается и кивает. – Двенадцатого января шестьдесят шестого года. Мне хочется расцеловать этого старика. – Давай подытожим. В день твоей свадьбы ты пошел в «Малаки» промочить горло, а затем смотрел по телевизору премьеру «Бэтмена». Мальчуган Фрэнки театрально кивает и смотрит в стакан: – Полвека прошло, а «Малаки» по-прежнему в моей жизни. И пятьдесят лет спустя я продолжаю смотреть «Бэтмена» на своем стареньком видеомагнитофоне. – Он выразительно пожимает плечами. – А Эсмеральда? Ее уже давно нет на этом свете. Какое-то время мы пьем молча. Пора переходить к цели моего прихода, но мне нравится говорить с ним. Постепенно я перевожу разговор в нужное русло и спрашиваю Мальчугана Фрэнки, помнит ли он официантку или барменшу по имени Шейла. Может, ее звали Шелли или еще как-то в этом роде. Я надеюсь, что Лейк Дэвис допустила промашку и назвала мне настоящее имя. Мой собеседник чешет в затылке. – Кэтлин! – кричит он. – Чего тебе? – Ты помнишь некую Шейлу, которая здесь работала в те далекие годы? – Ха! Кэтлин улыбается, но с языком ее телодвижений и жестов что-то явно не так. Возможно, дело в улыбке, вдруг ставшей наигранной. А может, ее пальцы слишком сильно впиваются в рукоятку пивного крана. – А кто спрашивает? – Да наш красавчик Вин. – Мальчуган Фрэнки похлопывает меня по спине. Кэтлин подходит к нам. Полотенце болтается у нее на плече. – Какая еще Шейла? – Не знаю, – отвечаю я. – Не помню я никакой Шейлы, – качает она головой. – А ты, Фрэнки? Он тоже качает головой и вдруг вскакивает с табурета. – Пойду-ка я всласть пожурчу, – сообщает он нам. – Это с твоей-то простатой? – возражает Кэтлин. – А что, человеку нельзя помечтать? Шаркая, Мальчуган Фрэнки удаляется. Кэтлин поворачивается ко мне. Судя по выражению ее лица, она все это видела не раз. Забейте в Google слова «утратившие вкус к жизни», и он выдаст вам ее фотографию. – И когда эта Шейла могла тут работать? – Году в семьдесят пятом. Примерно в то время. – Ты серьезно? Так с той поры уже больше сорока лет прошло. – (Я жду.) – Что было до меня, не знаю. Я пришла сюда тремя года позже. Летом семьдесят восьмого. – Понятно, – отвечаю я. – А есть у вас еще кто-нибудь из давнишних работников? – Дай подумать. – Кэтлин закатывает глаза к потолку, изображая напряженное раздумье. – Пожалуй, старик Мозес с кухни тогда уже работал, но в прошлом году он уволился и перебрался во Флориду. А что касается других… Пожалуй, я тут самая давнишняя из персонала. – Посчитав тему исчерпанной, она смотрит на мой опустевший стакан и спрашивает: – Налить тебе еще, дорогуша? Есть время для тонкостей и дипломатии. И есть время для разговора без обиняков. Признаюсь, второе получается у меня намного лучше. Помня об этом, я спрашиваю: – А как насчет знаменитых беглецов, которые прятались в здешнем подвале? Кэтлин запрокидывает голову, моргает, затем снова произносит свое «Ха!». – Ты когда-нибудь слышала о «Шестерке с Джейн-стрит»? – Что-что? – А о Рае Строссе? Она щурится: – Вроде слышала. Но не понимаю, при чем… – Рай Стросс и его подружка Лейк Дэвис разыскивались по обвинению в убийстве. В семьдесят пятом году они прятались в подвале «Малаки». Кэтлин отвечает не сразу: – Я слышала много легенд про наш бар, но это что-то новенькое. Однако ее голос звучит мягче. Я заметил, что обычно Кэтлин играет с расчетом на всех присутствующих, даже если ведет разговор с глазу на глаз, как будто зал – это сцена, и ей даже для пустяшного эпизода требуется максимальное число зрителей. И вдруг ее тяга к зрительскому вниманию исчезает. – Это правда, – говорю я. – Откуда ты знаешь? – Лейк Дэвис рассказала. – Одна из беглецов? – Она была арестована и отсидела свой срок. – И она тебе рассказала, что пряталась здесь в подвале? – Да. В подвале. Она сказала, что добрая барменша помогала им с Раем. По сути, эта добрая барменша ее спасла. Мы смотрим друг на друга. – Сомневаюсь, – говорит Кэтлин. – Почему? – Ты когда-нибудь бывал в нашем подвале? Едва ли там кто-то может выжить, кроме плесени. Она вновь смеется, но смех куда менее естественный. Словно по сигналу, грузный мужчина, сидящий в самом конце, шлепает по стойке ладонью и радостно выкрикивает: – Прихлопнул! – Кого, Фред? – кричит ему Кэтлин. – Таракана. Здоровенный, что голуби в парке. Кэтлин улыбается мне, словно спрашивая: «Понимаешь, что я имела в виду?» – Вряд ли Лейк Дэвис это придумала.