Это и есть мой типаж. Мне все равно, окажется женщина блондинкой, брюнеткой, рыжей или лысой. Мне все равно, рослая она или коротышка, внушительных габаритов или совсем тощая, белая, черная, азиатка, молодая, старая и так далее. Мой типаж? Я ограничиваюсь одним критерием и распределяю женщин по категориям: Супер-супергорячая. Супергорячая. Горячая. Скорее горячая. Вот и все. Остальное, как я уже сказал, не имеет значения. Когда речь идет о горячем темпераменте, я не держусь за предрассудки и предвзятости. Поэтому я вас спрашиваю: где мои почести за столь прогрессивные воззрения на женщин? В квартиру для свиданий я прихожу первым. Приложение сообщает, что моя партнерша находится в пути и появится минут через пятнадцать. В ванной есть шампунь «Кевис 8» и ароматизированный крем для душа «Аквавита» от парфюмерного дома Франсиса Куркджяна. Я пользуюсь оставшимся временем, раздеваюсь и встаю под упругие струи душевой насадки «Спикмен». Стоя под душем, мысленно выстраиваю хронологическую цепочку. Итак, мы имеем нападение «Шестерки с Джейн-стрит» на Фридом-Холл. Мы имеем кражу картин в Хаверфордском колледже. Мы имеем убийство моего дяди и похищение моей двоюродной сестры. Все три события происходили поздно вечером; два из них связывает картина Вермеера, обнаруженная в квартире лидера «Шестерки с Джейн-стрит». Добавляем к этому чемодан, и оказывается, что все три события так или иначе связаны между собой. Как? Ответ очевиден: через Рая Стросса. Мы знаем, что Стросс был лидером «Шестерки с Джейн-стрит». Мы знаем, что он владел украденной картиной Вермеера (кстати, а где Пикассо?). Мы также знаем, что чемодан, который в последний раз видели, когда злоумышленники похищали Патришу, находился в его апартаментах в башне «Бересфорда». Был ли он вдохновителем всех трех преступлений? Я выхожу из душа. Женщина с рейтингом 9,85 должна появиться через считаные минуты. Я уже собираюсь выключить мобильник, как вдруг раздается звонок Кабира. – Я нашел охранника, дежурившего в ночь похищения картин. – Продолжай. – В то время он был стажером и подрабатывал ночным охранником, чтобы выплачивать долги за обучение. Я это помню. Один из упреков, направленных в адрес колледжа и нашей семьи, касался того, что администрация и мы не позаботились о надлежащей охране двух бесценных шедевров. Упрек оказался вполне справедливым. – Его зовут Иэн Корнуэлл. Хаверфорд он окончил годом раньше. – Где он сейчас? – По-прежнему в Хаверфорде. Он никуда и не уезжал. Теперь Иэн Корнуэлл – профессор на факультете политологии. – Узнай, будет ли он завтра в кампусе. И подготовь вертолет. Утром я сразу полечу в Локвуд. – Понял. Еще что-нибудь? – Мне нужна информация по «Малаки». Начинаю объяснять ему, какая именно, и слышу мелодичный сигнал подъехавшего лифта. Женщина с рейтингом 9,85 прибыла. Я быстро сворачиваю разговор и прошу: – Никаких звонков в течение ближайшего часа. – Затем, подумав о рейтинге моей партнерши, добавляю: – Возможно, в течение двух или трех часов. Отключаю телефон, и в этот момент она выходит из лифта. Я допускал преувеличенность ее рейтинга. Нет, это не преувеличение. Ее рейтинг всегда был и поныне остается не менее 9,85. Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга. На мне махровый халат. На ней – строгий деловой костюм. Пытаюсь вспомнить, когда же в последний раз видел ее живьем. Наверное, когда их с Майроном отношения развалились, но подробностей встречи не помню. Майрон любил ее всем сердцем. Она же разбила его сердце на миллион кусочков. С одной стороны, случившееся казалось мне необъяснимым и скучным – я имею в виду всю эту чепуху с разбитыми сердцами. С другой стороны, понимаю: я бы никогда не позволил ни одной женщине бросить меня подобным образом. – Привет, Вин. – Привет, Джессика. Джессика Калвер, весьма известная романистка. Прожив вместе десять лет, они расстались, поскольку Майрону хотелось определенности в отношениях. Он хотел жениться на ней, обзавестись детьми, а у Джессики такое идиллическое следование общепринятым нормам вызывало усмешку. Во всяком случае, так она сказала Майрону. Вскоре после их разрыва мы с Майроном увидели в «Нью-Йорк таймс» объявление о предстоящей свадьбе. Джессика Калвер вышла замуж за Стоуна Нормана, финансового магната с Уолл-стрит. С тех пор я ее не видел, не слышал и не думал о ней. – Ну и сюрприз, – говорю я. – Ага. – Догадываюсь, что у вас с Роком не все по высшему разряду. Я, будто подросток, намеренно перевираю имя ее мужа[18], но уж как сказано, так сказано. Джессика улыбается. Улыбка у нее головокружительно красивая, но никаких ощущений, кроме зрительных, у меня не вызывает. Я помню, как от этой улыбки бедняга Майрон падал на колени. – Рада тебя видеть, Вин. – Да неужели? – склоняю я голову набок. – Я серьезно. Так проходит еще несколько минут. – Ну что, займемся этим… или чем? Глава 11 Ответ складывается в пользу «или чем». В течение следующего часа мы с Джессикой просто лежим на кровати и разговариваем. Не спрашивайте меня о причинах, но кончается тем, что я рассказываю ей про Рая Стросса, похищенную картину Вермеера и все остальное. Пока я говорю, она пристально смотрит на меня и с интересом слушает. Все годы, пока Джессика и Майрон жили вместе, я сознавал: она очень привлекательная женщина, с которой легко замутить секс. Но таких женщин полным-полно. Я лишь не понимал желания Майрона ограничиться одной женщиной, выносить все скачки ее настроения и терпеть устраиваемые ею сцены. Сейчас, когда она лежит рядом и пристально смотрит на меня, возможно, во мне появляется слабый огонек влечения к ней. Я обрываю рассказ и говорю ей об этом. – Ты меня ненавидел, – заявляет Джессика. – Нет. – Ты воспринимал нас как соперников. – Тебя и себя? – Да. – Соперников в чем? – Во внимании Майрона, в чем же еще. Джессика меняет позу. Она по-прежнему одета. Я остаюсь в халате. – А я ведь написала для «Нью-Йоркера» документальный роман о «Шестерке с Джейн-стрит». – Когда? – Под годовщину нападения. Не то двадцатую, не то двадцать пятую, сейчас уже не помню. Наверное, в Интернете он есть. – Она закидывает волосы за уши. – Материал меня просто заворожил. – Чем? – Да ведь это целый шквал трагедий в стиле «что, если». Первоначально шестерка собиралась атаковать другое помещение, где ОСОДВ устраивала солдатские танцульки, но Стросс загремел в больницу с аппендицитом. А если бы не загремел? Кто-то из шестерки простудился и угрожал вообще не прийти. Что, если бы они действительно не пришли? Они ведь были всего-навсего зелеными, обдолбанными парнями и девицами, желавшими совершить хороший поступок. Они не собирались причинять людям зла. И еще одно «что, если». Что, если вторая бутылка с «коктейлем Молотова» не улетела бы в сторону? Ее рассуждения меня не впечатляют. – В жизни все строится на «что, если». – Верно. Можно задать тебе вопрос? – (Я молча жду.) – Почему Майрон тебе не помогает? Ты же всегда был для него как доктор Ватсон для Шерлока… – Он занят. – Со своей новой женой?