– Ко мне в дом ворвалась толпа агентов ФБР. Они вломились так, словно искали Аль-Капоне. Перепугали нас с Барни до полусмерти. Мне это уже известно. Перед поездкой сюда я заглянул в папку, полученную от ПТ. Но сейчас я не пытаюсь собрать сведения. Я пытаюсь проверить правдивость моей собеседницы и, быть может, как вы вскоре увидите, вызвать реакцию. – Значит, вы больше никогда не видели вашей дочери? – спрашиваю я, придав голосу надлежащую серьезность. Миссис Паркер кивает. Никаких слов. Никаких эмоций. Только кивок. – И вы больше не говорили с ней по телефону? – Говорила. – (Я жду.) – В тот вечер. За час до появления агентов ФБР. – И что она вам сказала? – Эди плакала. – Миссис Паркер бросает взгляд на мистера Роуэна; он по-прежнему неподвижен, но в глазах блестят слезы. – Она сказала, что случилась ужасная беда. – Уточнила какая? Миссис Паркер качает головой. – Что еще сказала вам Эди? – То, что им с Билли придется спешно уехать. Возможно, надолго, а может, и навсегда. По щеке мистера Роуэна сползает слезинка. Они снова держатся за руки, настолько крепко, что кожа из пергаментной стала белой. – А потом? – Это все, мистер Локвуд. – Эди повесила трубку? – Эди повесила трубку. – И?.. – И больше никогда не звонила. Уильям тоже никогда не получал звонков от Билли. – Как вы думаете, что с ними случилось? – спрашиваю я. – Мы же родители. Уж у кого спрашивать, так только не у нас. – И все-таки я спрашиваю. – Мы думаем, их нет в живых. – Миссис Паркер закусывает губу и несколько секунд молчит. – Поэтому мы с Уильямом и соединились. Естественно, после того как не стало его жены и моего мужа. Прежде у нас и мысли не было. Нам подумалось, что эти отношения будут эхом отношений наших детей. Словно частичка их любви продолжала жить и соединила нас. – Затем миссис Паркер вторит моим мыслям: – Будь моя Эди и его Билли живы сейчас, они бы нашли способ сообщить о себе. Во всяком случае, мы всегда в это верили. – Но больше не верите? – Теперь, мистер Локвуд, мы вообще не знаем, чему верить. – Она качает головой. – Все эти годы мы думали, что Рай Стросс мертв. А сейчас… Впрочем, потому вы сюда и приехали. Свободной рукой миссис Паркер тянется к моей. Я хочу отодвинуться – простите, это чисто инстинктивное желание, – но я заставляю себя не двигаться. Теперь миссис Паркер левой рукой держит за руку меня, а правой – мистера Роуэна. Так проходит несколько секунд, но мне они кажутся гораздо длиннее. – Теперь у нас с Уильямом снова появилась надежда, – срывающимся голосом говорит миссис Паркер. – Если Рай Стросс все эти годы был жив, может, и наши дети тоже. Может, Эди и Билли уехали куда-то далеко и поженились. Возможно, у них есть дети и даже внуки. И возможно… я говорю всего лишь о вероятности… мы увидимся с ними прежде, чем Уильям и я достигнем той самой восемнадцатой лунки. Не знаю, что и сказать. – Мистер Локвуд, а вы как думаете? Эди и Билли живы? Я тщательно подбираю слова: – Не знаю. Но если они живы, я их найду. – Я вам верю, – говорит миссис Паркер, глядя мне в глаза. – Вы нам сообщите, когда узнаете правду? – спрашивает миссис Паркер. – Мы слишком долго ждали завершения. Знаете, каково это? – Не знаю, – честно отвечаю я. – Обещайте: когда узнаете правду, вы нам сообщите. Какой бы ужасной она ни была. Обещайте нам обоим. И я обещаю. Глава 26 Я сижу на пассажирском сиденье припаркованного эвакуатора. Водителя зовут Джино. Его имя вышито красным курсивом на рабочей рубашке. – И что теперь? – спрашивает Джино. Я наблюдаю за Элиной Рэндольф, которая вроде бы встречалась с Арло Шугарменом в бытность его студентом Университета Орала Робертса. Наблюдение веду через витрину ее салона, находящегося в торговом комплексе «Ситигейт плаза» в Рочестере, штат Нью-Йорк. С ним соседствуют витрины еще нескольких арендаторов, включая ясновидящую, налоговую службу, магазин дешевых товаров «Доллар пэлас» (здесь меня передергивает) и закусочную «Сабвей» (меня снова передергивает, уже сильнее). Судя по мигающей неоновой вывеске, салон красоты, салон причесок… или каким еще термином нынче обозначаются подобные заведения, имеет непритязательное название «Стрижки. Завивки. Прически». Не знаю, аплодировать такой простоте или залепить пулю в вывеску. Ездит Элина Рэндольф на «хонде-одиссей» 2013 года выпуска. Номерной знак сделан на заказ и, помимо номера, содержит надпись «DO-OR-DYE»[28]. Я хмурюсь. Жаль, что рядом нет Майрона. Он обожает подобные приколы. Они бы с миссис Рэндольф наверняка нашли общий язык. У меня звонит мобильник. Это Кабир. – Излагай, – отвечаю я. – Никаких звонков. Я не удивляюсь. С тех пор как более часа назад я расстался с миссис Паркер и мистером Роуэном, мы вели за ними наблюдение. Я надеялся, что они мне солгали и, едва простившись со мной, тут же поспешили предупредить Эди и Билли о моих поисках. Но, увы, ничего подобного не случилось. Действую дальше. – Что-нибудь еще? – Я навел справки по Трею Лайонсу. Вы оказались правы. Бывший военный. Служил охранником в нескольких странах. Принимаю это во внимание. – Удвой число следящих за ним. Если я в ближайшее время не разберусь с Треем Лайонсом, это чревато нешуточными проблемами. Как он выразился, когда мы ехали в минивэне? Он не может оставить меня в живых, а я не смогу оставить в живых его. Я смотрю на часы. Половина четвертого. «Стрижки. Завивки. Прически» – это название нравится мне все больше – закроется только в пять. Какой бы соблазнительной ни была перспектива проторчать в обществе Джино еще девяносто минут, я отказываюсь от этого удовольствия и начинаю действовать. – Ждите моего сигнала, – говорю я Джино. – Как скажете. Вылезаю из кабины эвакуатора и толкаю дверь салона. Когда я вхожу, взгляды всех присутствующих обращаются ко мне, хотя кто-то видит меня только в зеркале. Кресел всего три, и все заняты. Три посетительницы, которые сидят в черных креслах, и три работницы салона, занимающиеся их головами. Еще две женщины дожидаются своей очереди. Кофейный столик завален глянцевыми журналами, но обе женщины предпочитают экраны своих смартфонов. Внезапное появление мужчины вызывает улыбку всех женщин, кроме одной. Элина Рэндольф оказывается высокой, худощавой особой. Невзирая на свои шестьдесят пять, она носит облегающие слаксы и топ без рукавов. Кстати, это ей идет. У нее седые, короткие и колючие волосы, птичье лицо с довольно жестким выражением. С шеи свисают очки на цепочке. – Чем я могу вам помочь? – Нам необходимо поговорить. – У меня сейчас клиентка. – Разговор важный. – Мы закрываемся в пять. – Извините, но столько ждать я не собираюсь. Устанавливается тишина, которая кому-то могла бы показаться дискомфортной, но, как вы уже успели понять из моих рассказов, у меня никакая тишина не вызывает дискомфорта. Толстая рыжеволосая женщина, работающая рядом с Элиной, предлагает: – Давай я займусь Герти. Элина Рэндольф смотрит на меня и молчит. Рыжеволосая наклоняется к старухе, чьи волосы обернуты фольгой: – Герти, вы не возражаете, если я доделаю то, что начала Элина?