Он молча протянул ей сигарету, а потом и поднес зажженную зажигалку. Выдыхая дым, Герда усмехнулась: — Да вы джентльмен. Тут таких мало осталось. Вы нездешний? — Из Миннесоты. — И Руперт тоже? Вайсберг покачал головой. — Нет. Он живет в Канзас-сити, но родился в… кажется, Мичигане. Я не знаю точно. Я только вчера с ним познакомился. Герда удивленно приподняла брови. — Вам с ним повезло. Мало кто, оказавшись в такой заднице, не бросит чувака, которого первый день знает. Вайсберг ничего не ответил, только сжал губы и отвернулся, устремляя взгляд в какую-то невидимую точку между землей и небом. Очевидно, он не был предрасположен вести долгий разговор, но Герда, снедаемая одновременно скукой и любопытством, была полна решимости его расшевелить. — И что вы теперь собираетесь делать? — спросила она, попробовала снова поймать взгляд собеседника и чуть не упала из-за этого обратно в воду. — Вам хоть что оставили? Документы, может быть? Он вновь промолчал и коротко мотнул головой. — И с копами вы связываться не хотите. Кивок. — Понятно, — сказала Герда. — Сама их не люблю. Ну, а вы что? Есть какой-то план? И снова бессловесный ответ — одно лишь пожатие плечами. Похоже было, что с каждой секундой Вайсберга все сильнее одолевали какие-то тяжелые мысли, отрезая его от окружающего мира и оставляя Герде лишь пустую, лишенную жизни оболочку. Даже взгляд его, казалось, померк. — Эй, — непонятно чего испугавшись, Герда потрясла своего собеседника за здоровое плечо. — Эй, мистер, вам плохо, а? Он медленно повернулся к ней, и на мгновение перед тем, как его глаза словно затянуло коркой льда, Герда увидела, что он растерян. Конечно, чего еще ожидать от человека, который, как и все люди его круга, привык проводить свое спокойное существование между работой, домом и, может быть, каким-нибудь захудалым пабом по пятницам, а теперь оказался почти один в совершенно незнакомом месте и сразу умудрился попасть в передрягу. Он не знал, что ему делать, и это было понятно. Удивилась Герда другому — тому, что ей внезапно было не все равно. Как там было написано в книге? Мы ответственны за тех, кого подобрали? — Куда вы хоть направляетесь? — осведомилась она, метким броском отправляя потухшую сигарету в стоящую рядом с шезлонгом пепельницу. — Дальше на юг, как планировали? Вайсберг ответил медленно, точно сам не был уверен в собственных словах. — Думаю, что мне будет лучше вернуться в Миннеаполис. Герда прикинула расстояние от Миннеаполиса до Чикаго. Пять-шесть часов езды. — Предлагаю вам сделку, — весело заговорила она, улыбаясь, но не надеясь на ответную улыбку — похоже, этот субъект улыбаться не умел вовсе или просто стеснялся делать это. — Я избавлю вас от прогулки в Миннесоту пешком, а вы будете спасать меня. От скуки. Договорились? Судя по ненадолго повисшей тишине, Вайсберг не сразу поверил в то, что услышал. — Если я вас правильно понял… — начал он, но Герда, устав от бесконечных расшаркиваний (как он сам-то не устает?), нетерпеливо его перебила: — Вы все правильно поняли. Я докину вас с вашим приятелем до Миннеаполиса, а вы будете слушать мою болтовню и постараетесь меня не убить. За время их разговора солнце успело подняться еще чуть выше и теперь вовсю играло короткими отблесками на поверхности бассейна и в светло-серых, почти прозрачных глазах Вайсберга. Он щурился, безотрывно глядя Герде в лицо, и как будто взвешивал все «за» и «против», а она беспечно улыбалась, уверенная в том, что сомневаться он может сколько угодно, но скажет все равно «да». — Хорошо, — наконец произнес он и поднес руку ко лбу, закрывая глаза от солнца, так что нельзя теперь было оправдать бликами пляшущие в них искры. — Я постараюсь. Глава 4 Выехали на север час спустя. Вайсберг занял место впереди, а разбуженный Руперт долго крепился и зевал, но в конце концов задремал на заднем сиденье. Герда и ее спутник говорили обо всякой ерунде вроде кино и погоды — вернее, говорила Герда, Вайсберг слушал, изредка вставлял своим комментарии, но чаще просто кивал. Если он надеялся, что Вальдес, не встретив реакции на свои слова, угомонится, то крупно просчитался — разговорить его, найти тему, за которую они оба могли бы зацепиться, стало для нее чем-то вроде маленького, но приятного вызова. Но все попытки что-то нащупать пока оставались безуспешны: Вайсберг ничем не выказывал своего недовольства, но ему явно легче было бы жить, если б Герда заткнулась. Она задалась про себя вопросом, жалеет ли он уже о том, что не пошел в Миннесоту пешком. — Вы всегда носите с собой оружие? — вдруг спросил он, и Герда, услышав от него больше трех слов за один раз, почти подпрыгнула на сиденье. Бросив взгляд на него, она увидела, что он вертит в руке ее пистолет: видимо, битком набитый бардачок опять открылся от тряски, и все его содержимое посыпалось пассажиру прямо на колени. — Женщине опасно путешествовать одной, — весело откликнулась она, забирая пистолет и бросая его рядом с собой. — Это еще не все. Есть у меня кое-что… для особых случаев. Особый случай не наступил еще ни разу, и потому «кое-что», купленное и хранимое Гердой без ведома Альварро, продолжало уже несколько месяцев пылиться в багажнике, но об этом можно было и не упоминать. Эффект был произведен, и Вайсберг заметил с некоторым уважением: — Вы серьезная женщина, мисс Вальдес. — Еще бы, — подтвердила она, довольная собой. — Только, пожалуйста, зовите меня по имени. Иначе я чувствую себя своей тетушкой. — Герда, — проговорил он, точно пробуя имя на вкус, и Вальдес невольно вздрогнула от того, как оно прозвучало в его устах и его голосом. — Мой вопрос может показаться бестактным, но… это настоящее имя? — И да, и нет, — откликнулась она, пожимая плечами. — Моя мамаша — она из Канады, знаете ли, но ее семейка туда приехала из Германии, когда началась вся эта петрушка с Гитлером, — до последнего думала, что я пацан. Решила, что я буду Рутгер. Жуть, правда? А в итоге получилась Рутгерда. Еще хуже. Жаль, что папашу не спросили, может, он и придумал бы что-нибудь поадекватнее. Неизвестно, насколько сильно Вайсберга занимала история ее семейства (скорее всего — вообще не), но интерес он изображал достаточно убедительно, чтобы Герда продолжила свой монолог: — Потом… потом много чего случилось, это не так интересно. Но я решила, что Герда звучит лучше. Как в одной сказке, знаете ее? Про девчонку по имени Герда, которая влюбилась в одного парня, а того похитила одна ледяная бабень, как ее там… Снежная королева! Засадила бедняге в грудь осколок чего-то там, и он стал вконец отмороженным, но Герда решила не сдаваться и отправилась на край света, чтоб его спасти… ну вы, наверное, читали. — Читал, — подтвердил Вайсберг, и Герда, взглянув на него, долго не могла понять, что у него с лицом; только спустя секунду она поняла, что ее спутник улыбается — почти незаметно, но этого было достаточно, чтобы у нее глаза полезли на лоб. — Но ваш пересказ… очень занимателен. Герда заставила себя перестать разглядывать его и снова начала смотреть на дорогу. Кожу на щеках отчего-то начало горячо покалывать. — Да ладно вам. С умными книжками у меня в жизни всегда было напряжно. Но всякие красивые истории люблю. В жизни и так полно дерьма, надо же на что-то отвлекаться? — Например, на это? На этот раз у него в руке был заложенный на середине том «Хорнблауэра»: Герда достала его у какого-то старикана еще на пути в Техас, но не притрагивалась к книге с самого момента своего бегства из Сан-Антонио, сунув ее в бардачок и благополучно забыв о ней. Но от Вайсберга, похоже, было ничего не скрыть. — Ну, например, — заявила Герда как можно беспечнее; она привыкла к тому, что над ее пристрастием к книгам о морских приключениях частенько посмеиваются, особенно Альварро, который, если говорить откровенно, и сам был хорош — по выходным, отключив телефон, устраивал себе киномарафоны и пересматривал подряд все серии «Звездных войн». Когда Герда пару лет назад приподнесла ему джедайский меч, на людях он только фыркнул «За кого ты меня принимаешь?», но в тот же вечер, если верить донесению его горничной, расколотил им светильник в гостиной своего дома и до полусмерти напугал кота. Будь Герда копом, она бы пыталась выманить Альварро не на подставные сделки, на которые у него был настоящий нюх, а на обещание сфотографироваться с Джорджем Лукасом. — Хорошая книга, — тем временем пробормотал Вайсберг, перелистывая страницы. — Не лучшая из серии, но… — Вы тоже читали? Он, точно поняв, что сболтнул лишнее, поспешно захлопнул книгу и отправил ее обратно в бардачок. Но Герда уже не отставала: — И как вам? Вам понравилось? — Вполне. — Да ладно вам, — поняв, что он смущен, Герда попыталась разрядить обстановку, а то этот странный тип, того и гляди, сгорел бы со стыда и испортил обивку салона. — Как будто это что-то плохое, честное слово. Меня в детстве от этих книжек не оттащить было. Воображала себя то Зорро, то этим, как его там, д’Артаньяном. Она некстати вспомнила, как тайком от тетки фехтовала со старым манекеном подобранной на улице палкой, и, войдя в раж, попыталась повторить один из своих финтов, но добилась этим лишь того, что машина вильнула в сторону и на несколько секунд выехала на встречную полосу. Вайсберг, впрочем, как будто не заметил, что они чуть не слетели с дороги — его тоже одолела ностальгия. — В детстве мне приходилось нелегко, — вздохнул он. — Мальчишки моего возраста дрались за роли бандитов, а я хотел быть шерифом. Когда мне было лет тринадцать, вышел фильм по «Острову сокровищ», и в нашей школе объявилось две дюжины Сильверов, а я, Смоллетт, остался против них в одиночку. — Были драки? — усмехнулась Вальдес, вспомнив, как от злости наваляла по первое число мальчугану, который не хотел брать ее в игру. Конечно, если б все его приятели тогда впряглись за него, то отметелили бы ее как пить дать, но они, трусы, предпочли сгрудиться в сторонке и наблюдать, как их предводителя колотят. Потом Герде, конечно, влетело по первое число от тетушки, но никакая трепка не смогла омрачить ее триумф. Вайсберг коротко пожал плечами и снова улыбнулся — страдальчески и почти виновато, — отчего Герда, на секунду потерявшись в пространстве, вновь чуть не съехала в кювет. — Бывали, конечно. И всем доставалось — и мне, и им. Но я был не в обиде. Думал даже стать полицейским, но… — Хорошо, что не стал, — успокоила его Герда. «Иначе я бы начала оказывать сопротивление при задержании, и тогда не знаю, кто из нас остался бы валяться с вышибленными мозгами», — подумала она. — Иначе растоптали бы к чертям все ваши детские идеалы, — сказала она вслух. Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент сзади завозился проснувшийся Руперт, и они оба, не сговариваясь, замолкли. Увидев мельком в зеркале заднего вида, как парень осоловело крутит головой, с явным трудом осознавая, где находится, Герда заметила вполголоса: — Покормить бы ребенка. Вайсберг, погруженный в свои мысли, ничего не ответил, но Вальдес решила, что он с ней согласен. В придорожной пиццерии, куда они заехали, было хоть шаром покати. Старый вентилятор в углу бесполезно гонял жаркий воздух, а хозяин, обмахивая взмокшее лицо газетой, бессмысленным взглядом смотрел в экран гудящего телевизора. Показывали новости, почему-то на немецком. Похоже, все сегодня хотело вызвать у Герды тоску по той ее родине, которую она никогда не видела. — Мне очень не хотелось бы оставаться вам должным, — проговорил Вайсберг, пока Герда делала заказ; он сам изъявил желание пойти с ней, пока Руперт остался сторожить машину. Вальдес посмотрела на своего спутника, как на круглого идиота. — Вы теперь вознамерились не есть и не пить, что ли? Отдадите свой долг при случае. Она не забыла послать улыбку хозяину, у которого забирала чек, и услышала в ответ произнесенное с ужасным акцентом «подождите здесь». Делать нечего, пришлось устроиться на пластиковых стульях за покрытым редкими пятнами столом — других развлечений, кроме телевизора, здесь не предполагалось, но Вайсбергу, к удивлению Герды, и этого было достаточно: он уставился в экран без особого интереса, но при этом явно понимал, о чем идет речь. Понаблюдав немного за ним и убедившись в своем предположении, Вальдес решила блеснуть проницательностью: — Знаете немецкий?