Воздух отчего-то стал таким густым, что едва проходил в легкие, и Герде пришлось приложить гигантские усилия, чтобы сделать вдох. — И что это значит? — Я сомневаюсь, что этот «Мустанг» умеет летать и становиться невидимым, — ядовито заметил Альварро. — Либо он почему-то решил не ехать в Техас, либо… — Либо как-то понял, что я смылась, — закончила за него Вальдес. — И помчался за мной. Трусливой она никогда себя не считала, но сейчас, в этот самый момент ничего не могла поделать с тем, что ее пробрало холодом, как от встречи с чем-то зловещим и неуловимым, недоступным человеческому пониманию. Должно быть, безликий убийца, охотящийся за ней, был сам Сатана, но Герда не торопилась осенять себя крестным знамением, а торопливо нащупала за поясом, под тканью рубашки, спасительную рукоять пистолета. Это всегда придавало ей уверенности, но теперь страх, впившийся в нее намертво, уходить не желал; Герде потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что боится она вовсе не за себя. — Каспар, — вырвалось у нее, и она, запоздало прикусив себе язык, прислонилась пылающим лбом к стенке телефонной будки. Это все было похоже на зыбучие пески или какое-то проклятое болото: если угодил — не выберешься, дергайся — только глубже увязнешь. Слишком сложно для нее, не привыкшей ни к чему подобному. Всегда была она и только она, могли быть рядом Раймонд или Роке, но за них нечего было беспокоиться — они из ее круга, бывали в переделках и похлеще. Вайсберга, конечно, хрупким и слабым не назовешь, но что обычный человек, даже не будучи раненым, сможет противопоставить опытному убийце? — Что? — Альварро, кажется, ее не понял. Хоть это хорошо. — Не обращай внимания, — сказала Герда, поражаясь, каким спокойным звучит ее голос, когда внутри у нее все ревет и мечется. — Что еще мы о нем знаем? Он… чисто работает? — Конечно. Лишних трупов всегда минимум. Знаешь, сам иногда жалею, что не наткнулся на него раньше Готфрида. А почему ты спрашиваешь? — Я… ничего, — Герда поморщилась, понимая, как глупо прозвучал ее вопрос. Ответ был совершенно бесполезен — она слишком хорошо могла представить реакцию Вайсберга, если ему предложат бросить свою спутницу, чтобы спастись самому. Тут чисто сработать не получится, хоть каким Робин Гудом ты будь. Обернувшись, Герда посмотрела на горящую вечерними огнями гостиницу, и в груди у нее точно разбилась емкость с каким-то тошнотворным содержимым. Мысль была бредовой, но, настигнув ее, как метко брошенный нож, отвязываться уже не желала. «А если он уже там?». — Эй! — окликнул ее Раймонд. — Ты там? — Мне надо бежать, — сказала Вальдес, стараясь ничем не выдавать своего состояния. — Позвоню завтра. Если Альварро сказал ей еще что-то, то она этого уже не услышала — бросила трубку на рычаг и, наплевав на все предосторожности, побежала ко входу в гостиницу. Пуля могла прилететь откуда угодно, хоть из соседних кустов, но Вальдес казалось, что сейчас она двигается быстрее пули. Проскочив мимо хозяина, она почти взлетела на второй этаж и принялась барабанить в дверь. — Я вернулась! — Герда пыталась говорить своим обычным бравурным тоном, но сама слышала, что он больше напоминает истерический. — Откройте! Никакого ответа, даже шороха или любого другого шума из-за двери. — Вашу ж мать, Вайсберг! — кулак после очередного удара начало саднить; Герда пыталась не поддаваться еще несколько мгновений, но поняла, что это выше ее сил, и позвала громче. — Каспар! Ничего. Затопившее ее ощущение было похоже на дурноту, которую испытываешь, когда перебрал с выпивкой, но для пьяной Герда соображала слишком внятно и даже взвешенно. Отступив на полшага, она вытащила пистолет, сняла его с предохранителя и направила дуло в район замка. В любую сторону с той стороны могли пальнуть, но Вальдес было все равно, все ее существо было сосредоточено на том, что может произойти, если она не явится, не вышибет эту дверь ко всем чертям. Для того, чтобы нажать на спусковой крючок, ей не хватило секунды, потому что дверь открылась без ее вмешательства. — Герда? Вайсберг стоял на пороге практически голый, и с него стекали на пол потоки воды, щедро разбавленные мыльными разводами. Пистолет оказался направлен ему куда-то в то место, которое было стыдливо прикрыто наспех повязанным полотенцем; Вайсберг, увидев это, инстинктивно отшатнулся, поскользнулся на вычищенном кафеле и едва не упал. Вальдес замерла. Вся нелепость происходящего дошла до нее только сейчас, точно до сего момента она спала, а кто-то парой бесцеремонных толчков выдернул ее в реальность. — Герда, что происходит? — Приспичило, — брякнула Вальдес первое, что пришло в голову, и проскользнула в ванную мимо Вайсберга, не забыв по пути всучить ему пакет с вещами. — Вы же не против? Я на секунду… Если он и был против, она этого не узнала, потому что тут же захлопнула дверь и, выкрутив холодную воду на максимум, плеснула ее себе в лицо. В зеркало она почему-то долго смотреть не решалась, а когда наконец решилась — отразившееся там лицо показалось ей совершенно чужим. — Дерьмо, — пробормотала Герда, опираясь ладонями о края раковины и низко склоняя голову, наблюдая, как срываются с кончика носа и исчезают в сливном отверстии мелкие капли воды. — Какое же дерьмо… Она стояла неподвижно несколько минут, дожидаясь, пока самообладание в полной мере вернется к ней. Только сейчас, полностью утратив над собой контроль, она начала смутно понимать, в каком безумном напряжении прожила последние двадцать четыре часа. С другой стороны, с ней не впервые случалось что-то подобное, но почему сейчас она ведет себя как школьница, увидевшая летучую мышь? «Старею», — невесело подумала Вальдес и, вытерев лицо полотенцем, вернулась в номер. Вайсберг поджидал ее уже одетый, и по его лицу, по скептически поджатым губам Герда поняла, что в ее объяснение он не поверил ничуть. «Вот ты влип, — подумала она, глядя на него и понимая, что не сможет объяснить, насколько опасной спутницей она сейчас стала. — Лучше бы я тебя на дороге оставила, целее был бы». — Прошу извинить, что долго не открывал, — внезапно сказал он своим любимым чопорным тоном. — Я не думал, что вы так быстро вернетесь. Герда закатила глаза. Все-таки он был невыносим. — Ну что, идем в бар? — решив не развивать тему, сказала она. Вайсберг подозрительно зыркнул на нее, но у него хватило ума не задавать лишних вопросов. — Может, оставите пистолет? — только предложил он, заметив, что Герда опять хватается за оружие. — Если каждый раз, когда вам… хм… приспичит, вы порываетесь разнести дверь… Герда только коротко покачала головой, и он не стал спорить. Неожиданная мысль о том, что сегодня ей открылась новая черта в характере ее спутника, посетила Вальдес уже тогда, когда они заходили в заведение под сверкающей неоновой вывеской — оказывается, Каспар Вайсберг был способен на сарказм. Глава 7 В баре было многолюдно и шумно, но Герду это не раздражало — толпа и громкая музыка словно создавали вокруг нее и ее спутника невидимый щит, давали иллюзию спокойствия и даже безопасности. Им с Вайсбергом удалось отвоевать себе места, и они сидели друг против друга, соприкасаясь под столом коленями. Вайсберг неторопливо тянул бурбон со льдом; пока он разбирался со своей порцией, Герда успела прикончить две «кайпириньи» и нацелиться на третью. Выпивка несколько сгладила зуд расстроенных, растревоженных нервов и настроила Вальдес на более оптимистичный лад: несколько запоздало Герда осознала, что ее преследователю ни за что не придет в голову искать ее на пути в Миннеаполис — кто знает, может, согласившись подбросить Вайсберга, она спасла не только его, но и себя саму? На самого Вайсберга выпивка не оказала сильного действия, но он стал чуть разговорчивее и как будто дружелюбнее — по крайней мере, не отодвинулся, когда Герда, ничего уже не стесняясь, потерлась ногой о его колено, и даже улыбнулся, но в его улыбке все равно сквозило что-то принужденное, какая-то затаенная боль и тревога. Исполненная недоумения, Герда решила предположить сразу худшее: — Ваша жена, должно быть, недовольна, что вы тут прохлаждаетесь? Он даже не сделал вид, что не понимает, к чему она ведет: — У меня нет жены. Предупреждая дальнейшие вопросы — и кого-либо еще, чье существование могло бы… омрачить ваше нынешнее настроение. — Мое настроение может омрачить существование достаточно большого количества людей, — в тон ему ответила Герда и послала Вайсбергу дразнящую улыбку. «И один из них послан меня убить». — Но я не хочу сейчас о них думать. — А чего вы хотите? Герда прокляла сдержанность своего собеседника — было совершенно непонятно, действительно ли он ждет ответа или просто флиртует… на свой неповторимый лад, конечно. Она решила свести все к шутке и указала ему на свой опорожненный бокал: — Хочу еще выпить. Вайсберг как будто ожидал чего-то более замысловатого — Нет ничего проще, — коротко ответил он и пожал плечами. В разговоре повисла пауза; Герда дождалась, пока перед ними поставят новые порции выпивки и наконец решила высказать вслух то, о чем думала последние полчаса — мысль была откровенно дурацкая, из разряда того, что Альварро правдиво называл «идиотскими сентиментами», но Вальдес, будучи не в силах отвязаться от нее, надеялась, что она исчезнет, когда Вайсберг посмеется над ней. — Мы знакомы примерно сутки, — сказала она, спешно сооружая на лице нежное и виноватое выражение, — а у меня впечатление, что я уже несколько месяцев вас знаю. Или несколько лет. Вайсберг, чтоб его, решил не оправдать возложенные на него надежды: — Я тоже об этом думаю, мисс Вальдес. — Герда, — сердито напомнила она, и он спешно поправился: — Да. Герда. Думаю, что обстоятельства, подобные нашим, сближают людей за очень короткое время. — Это так, — согласилась она, смиряясь, что и его умудрилась заразить этой сентиментальной идиотией. — А ведь я почти ничего о вас не знаю. — Не соглашусь с вами. Вы знаете обо мне больше, чем многие люди, с которыми я поддерживаю постоянный контакт. Герда удивленно приподняла брови, спешно припоминая содержание всех их бесед за последние часы, но Вайсберг не стал дальше говорить об этом, заметил только: — Мне кажется, что я знаю о вас куда меньше, чем вы обо мне. Герда чуть развела руки в стороны, точно открываясь для удара; кашаса сделала свое дело, в голове поселилась приятная легкость, а язык начал действовать на порядок быстрее мозга, и Вальдес великодушно и бездумно предложила Вайсбергу: — Спрашивайте. Я — открытая книга. Отвечу на любой ваш вопрос. Ее порыв его, кажется, обескуражил. Вайсберг коротко кашлянул, точно бурбон пошел ему не в то горло. — Не ищите двойного дна, все честно, — подбодрила его Герда. — Давайте, пофантазируйте. Что вы хотите обо мне знать? Во взгляде его снова прорезалась какая-то непонятная грусть, до странности не вязавшаяся с тонкой, мягкой улыбкой. Но Вальдес не успела спросить, что тревожит Вайсберга, потому что он заговорил первым: — Вы сказали, что ваша мать из Канады. Но на уроженку северных краев вы совсем не похожи. — Скажите спасибо моему папаше, — ответила Герда. — Он из Мексики. Они с маменькой познакомились в Южной Калифорнии — она всегда мечтала стать актрисой, знаете ли, и приехала туда, надеясь попасть в Голливуд. Ее родственница, моя тетка Юлиана, приютила ее, у нее было свое заведение в Сан-Диего и кое-какие деньжата. Актрисы из маменьки, конечно, не вышло, зато она познакомилась с папашей. Он работал на студии осветителем. — Вы поддерживаете отношения с родителями? — Мама умерла, когда мне было три года, — ответила Герда и тут же поспешила остановить поток соболезнований, который явно приготовился обрушить на нее Вайсберг. — О, только не начинайте. Я ведь ее почти не помню. Папаша понял, что один со мной не справится — я всегда была занозой в заднице, и от меня была куча проблем. Он сбагрил меня тетке, иногда приезжал проведать, пока не пропал где-то в своей Мексике. Мне говорили, что его подстрелили. Вайсбергу, очевидно, нечего было сказать на это. Он только кивнул с траурным видом и снова потянулся потрогать шрам на лице — жест этот был явно полуосознанным и, как успела заметить Герда, обычно сопровождал напряженные размышления или попытку справиться с внезапно подкатившей болью. Чтобы не дать ему опять загрузиться, а повисшей тишине — застояться, она заявила: