— Так-то лучше. Одевайся. Я приму душ, и мы пойдём на завтрак. Не убирай тут, слуги всё сделают. Виктор ушёл в ванну, а Рина устало легла на подушки. Голова начинала болеть от недосыпа. Сполохи мыслей вновь роились, как назойливые мушки. Как ей быть со всем этим? О том ли она мечтала, желая повстречать сильного влиятельного мужчину? Виктор вернулся скоро, приглаживая мокрые волосы и обтираясь полотенцем. Рина к тому времени уже оделась и была готова уйти за кофе. — Ого, я надеялся ещё застать тебя голой, — сказал он ей, прижимаясь к девушке влажным торсом. — Виктор, я же буду вся мокрая, — смеялась Рина. — Это мне и нужно, — он уткнулся в её шею и поцеловал. Затем отстранился и осмотрел шею девушки. Развернул её и приподнял подбородок. — И это всё оставил я? — сказал он, рассматривая синяки. — Мне не больно, — тихо сказала Рина. — Мне было хорошо с тобой. — Я знаю, — сказал он, гладя девушку по щеке. — Ты должна знать, Рина. Только я могу о тебе позаботиться. Понимаешь? — Да, — кротко ответила она. — Только я могу защитить тебя от них. Ты это понимаешь? — Да, Виктор. — Они жаждут моей крови. Но я не хочу, чтобы они навредили и тебе. Поэтому ты должна слушаться меня и не выкидывать глупостей. Тебе ясно, Рина? — Да, Виктор. — Хорошо. Виктор нежно коснулся губ девушки своими губами, затем отстранился. — Иди, попроси сделать нам завтрак. Я скоро буду. Рина шмыгнула за дверь. Она послушно направилась в столовую и постучала в кухню. И застыла на пороге, когда дверь перед ней распахнул тот самый страж. — Вы… — прошептала Рина, глядя на того, кто помог убить Президента и Криса. Он — мужчина лет пятидесяти с сияющими силой глазами — глянул хмуро, не поздоровавшись. — Граф просит завтрак, — сказала девушка, запинаясь. — Да, мисс. Страж хотел было захлопнуть дверь, но Рина его остановила. — Стойте! Я вас узнала. Это вы помогали Виктору… — Да, мисс. — Как вас зовут? — Михаил, мисс. — Очень приятно, Михаил, я Рина. Скажите, Михаил, вы бы могли отвезти меня в город? — Не было велено, мисс. — А что вам было велено? — Не могу сказать, мисс. — Вот как. — Извините, Рина, мне надо сделать вам завтрак. Михаил закрыл дверь, а девушка крепко задумалась. Она села в столовой, размышляя обо всём, что случилось. Утро её радовало всё меньше. Тон, которым с ней говорил Виктор… Так бывало с ней говорили педагоги, считая Рину маленькой несмышлённой девочкой, с которой можно говорить свысока, ведь она недостаточно умна, чтобы осознать мир вокруг. И этот тон ей категорически не нравился. Рине не удалось заткнуть педагогов, но после выпуска она решила, что никому не позволит с ней так разговаривать. «Постойте, но ведь только что позволила», — скривилась она, подумав про себя. И она не ошибалась. Её действительно не выпустят из дома без разрешения Виктора. А всё почему? А всё потому что ему пришло в голову свергнуть Президента и занять его должность! Чёртовы мужчины, так стремятся к власти. К тому же теперь ещё и его сообщник будет варить им кофе. Ну что за день! Рина тяжело вздохнула. Перспективы жизни с Президентом окрашивались всё в более мрачные цвета. Она задумалась о том, что было бы, если бы на её месте оказалась дочь какого-нибудь правителя Королевств или другого представителя элиты. Стал бы Виктор держать её в плену? Разговаривал бы он с ней, как с маленькой? Перечил бы, запрещал бы одной выезжать по делам? Рина тряхнула головой. Да, её статус не соответствовал графу. Не потому ли он обращался с ней так, как хотел, не считаясь с её интересами? Девушка схватилась за голову. Она чувствовала, что та вот-вот взорвётся от водоворота мыслей, который запустил её критический голос. Кое-как успокоив себя, Рина решила, что слишком много думает и слишком мало наслаждается моментом. Сейчас сюда придёт Виктор — её любовь, её мужчина мечты. Они только что провели чудесную ночь и утро, и вот сейчас вместе разделят кофе на завтрак. А впереди их ждёт ещё много замечательных ночей. И плевать, что после каждой останутся синяки. И плевать, что золотые цепи на её руках будут мешать свободно держать чашку кофе. И плевать, что она ещё долго не увидит маму и Бетти, ведь она может подставить Виктора… Плевать? Вот уж нет. Рина с силой сжала кулаки. Мама и Бетти ждали её. Они нуждались в её поддержке и помощи. Ради них она всё это затеяла. И теперь ей нельзя их бросить. Рина решительно вздохнула. Что ж, начинается новый этап игры. На этот раз она будет улыбаться и любезничать, целовать и делать всё, что граф пожелает. Лишь бы найти способ увидеть маму и Бетти. И Рина натянула свою самую обворожительную улыбку. Эта из её масок была смертоносной для мужчин — так однажды ей сказал Алекс. Вот эта её полу ухмылка, манящий взгляд, приоткрытые губы. Она была готова встретить Виктора. — Постараюсь вернуться сегодня, — сказал Виктор, потягивая кофе. — Почему ты не ешь? — ответила Рина, беззаботно жуя сосиску с яичницей. — Нам почти не нужно питаться. — Как это? — она чуть не поперхнулось куском сосиски и уставилась на Виктора. — Ты ешь, для того чтобы у тебя были силы. Они у меня уже есть. Сила поддерживает огонь жизни, я не нуждаюсь в еде так, как в ней нуждаются обычные люди. — Все маги не едят? — Рина раскрыла рот. Такого ей точно не рассказывали в Академии. — Просто мы находимся на другом уровне восприятия мира и своего тела. Человеку в целом нужно не так много еды, как мы привыкли думать, чтобы поддерживать тело и разум в порядке. А людям силы — тем более. Большая часть продуктов лишь забивает желудок, но не даёт истинной жизненной энергии. — Прозвучало так, будто тебе четырнадцать, и ты нашёл свою первую диету. Граф улыбнулся, а Рина вдруг поняла: — Постой, ты и в этом тоже притворялся? — Тоже? — граф повёл бровью. — Ты ел со мной так, словно обычный человек. Но тебе это было не нужно. — Я подумал, что ты чувствовала бы себя неловко, ели бы я не ел. Того и гляди вовсе перестала бы есть. Девушки, вы такие. Если кто-то при вас не ест — вы не станете. — Много ты знаешь! Мог бы не притворяться. Я бы ела за тебя — мне бы больше досталось. Граф рассмеялся. — По такой девушке я скучал, Рина. — Не волнуйся, вы ещё встретитесь. А если ты и правда вернёшься сегодня, а не завтра, то она тебя хорошенько отблагодарит. — Вот как? — граф игриво улыбнулся. И как же именно? — Ну, знаешь… Поцелует, например. Или, скажем, сядет на тебя голой. Или, например, станцует. Тоже, конечно же, голой, потому что так веселее. — Рина! Мне уже надо ехать… — Так поезжай. Я что, мешаю? — Ладно, пара минут найдётся. Граф вскочил из-за стола и схватил Рину, которая застыла с сосиской в руке. — Нет, я не доела! — Возьмёшь в рот кое-что другое. Граф потащил её за собой. Через полчаса Виктор уехал вместе с Кроносом, а Рина приняла душ, поправила причёску, сменила одежду на тёплые штаны и голубой свитер и спустилась в архив. Холодность рассудка вернулась к девушке, она решила разобраться во всём. Сны. Столь яркие, пугающие своей правдоподобностью, сны никогда так не владели сознанием Рины, как до её прибытия в дом к графу. Граф, что снился ей так часто с первых недель пребывания в доме, проник глубоко в её мысли, и девушка не понимала, как провести грань между мужчиной из её снов и мужчиной, что делил с ней постель. Рина взяла книгу и села за стол. Она углублялась в текст, наполненный разными терминами. Автор писал про три части сознания, описывал механизмы формирования каждой. Рина знала о психоанализе, поскольку специалисты данной профессии занимались тем, что помогали простым людям принять факт отсутствия силы. Он ощущался как невосполнимая утрата важной части, как чувство вечной не заполняемой пустоты, как чувства тоски и сожаления о чём-то, что никогда не вернётся. Не все сталкивались с этими переживаниями. Рина читала в газетах статьи психоаналитиков о том, что «дамнум» — то есть чувство утраты силы — наиболее ярко переживают те, кто находился в ближайшем родстве с магами. Сама Рина считала, что никогда его не испытывала, по крайней мере, не замечала за собой признаков дамнума. В то же время люди силы оставались и остаются закрытой для общества элитой, особой неприкасаемой кастой, про которую не написано практически ничего. Потому трудно было сравнить тех, кто испытывает состояния дамнума, и тех, кто ощущает силу внутри. В предпоследней главе автор раскрывал, как все части сознания влияют на формирование снов. Это были образы, наблюдаемые человеком в сознательном состоянии, а также образы, которые формировались у него неосознанно: выхваченные из ткани повседневности отголоски эмоций, чувств, мыслей, складывающиеся в единую картину. Впрочем, ничего нового Рина не узнала. Однако последняя глава поразила девушку с первых строк. Автор писал: