«Что означала тёмная часть сознания? Та, которая не осознаётся, отрицается, вытесняется. Та, что складывается из признанных обществом негативных моделей. А ещё люди привычно связывают темноту с силами зла, дьяволом и нечистью. Но в науке не существует понятий добра и зла. Мы предлагаем рассматривать понятие тьмы исключительно с точки зрения части сознания, которая отвечает за бессознательное. Это та часть, что скрыта от света разума, и находится глубоко внутри. Это те паттерны, что заложены в глубоких водах человеческого существа». — Интересно, — подумала Рина. — И тут есть свет и тьма. Сила света и сила тьмы. Рина читала дальше: «Науке мало известно о так называемых людях силы. Какова природа их способностей? В чём именно проявляется сила? Из дошедших до нас дневников Циммера мы можем заключить, что сила связана с работой разума, поскольку знаменитый правитель напрямую описывает влияние силы на сознание человека. Смеем предположить, что он имел в виду процесс, при котором теневая часть структуры личности прорывается наружу, освобождая то, что в обществе принято считать порочным и аморальным. Однако мы знаем множество примеров того, как теневая часть овладевает людьми простыми, не-магами. Чем тогда вызваны эти процессы? Исследования комиссии по изучению психологических отклонений Университета Верхнего Королевства доказывают, что асоциальное поведение наблюдается в 98 % случаев у людей, склонных испытывать или испытывающих состояние дамнума. Комиссия делает вывод, что таким образом психика пытается невольно заполнить брешь, беря собственные части сознания и перенося их в другие, делая их явными. Психика пытается заместить ощущение дамнума более полным и осязаемым чувством прикосновения к темноте». Рина потёрла уставшие глаза и продолжила читать. Она ещё ни разу не видела полноценный научный труд, который анализировал магов. Подумать только! В её распоряжении архив со знаниями, доступными далеко не каждому жителю Лангрии, но Рина даже не может поделиться этим ни с кем. Автор приводил далее примеры различных девиаций, встречаемых у людей, и записи разговоров, собранные комиссией в ходе исследований. В этих записях люди так или иначе описывали состояние дамнума, пытаясь описать свои помыслы и эмоции. А затем автор сделал вывод, который поразил девушку: «Мы не зря так подробно приводили описанные случаи интервью с людьми, содержащимися в изоляторах. Мы заметили у них всех нечто общее. Помимо того, что каждый проявлял девиантное поведение, охарактеризовав это как наваждение; каждый так или иначе в разных словах произнёс то, что мы называем переживанием дамнума; объединяет их ещё и то, что каждый в определённый период жизни контактировал с людьми силы. Эти встречи, по всей видимости, и провоцировали их психику стремиться восполнить пустоту, место которой у магов занимает сила. Столкновение с полноценной структурой побуждало другую подстраиваться, жаждать обретения первозданного состояния. Мы предполагаем, что как вероятно и это движение, так возможно и обратное: люди силы, имеющие энергетическое поле магнитных волн, исходящих из самой силы, влияли на них прямо или косвенно. Теория спорна и требует доказательств, которых мы не можем предоставить в силу разных обстоятельств». Глава, как и вся книга, на этом заканчивалась. Рина сидела над раскрытой последней страницей и думала. Она всё повторяла последние строчки, пытаясь их понять. — Люди силы влияют… Влияют… Но понять у неё никак не выходило. 17 Дни тянулись один за другим, сплелись в цепь снежных горячих ночей и длинный тоскливых дней. Рина уже и не считала, сколько времени она здесь провела. Пыталась считать, следить, но всё это не совпадало с календарём. Он отсчитывал третий месяц, а Рине казалось, будто прошла целая вечность. Иногда Виктор отлучался на пару дней. Он никогда не предупреждал девушку о своих отъездах и возвращениях. Бросал после утреннего секса «Сегодня уеду, вернусь не скоро». Так и было — Рина ждала, а Виктор не появлялся день, второй. Ни один из слуг с ней не говорил, никто не соглашался отвезти её хоть куда-нибудь за пределы поместья. Только книги и лошади — всё, что у Рины оставалось. Но она была рада и тому. Однако всё чаще Рина стала думать о своём будущем. Чего она хочет? Чего ждёт? Будет ли она законной женой Виктора? Хотя они это и не обсуждали — это входило в так называемый список не обсуждаемых тем, которые Рина заранее боялась поднимать, потому что боялась услышать ответ. Граф каким-то неосязаемым способом давал понять, что ей не на что надеяться, что замужняя жизнь не для него, и что Рине не светит титул первой леди. Она понимала это между строк, а ещё по тому, что сидит в доме пленницей. Граф не приближал её, но и не отпускал, и девушка в какой-то момент поняла, что совсем запуталась. Вопросы о том, как ей быть и чего она хочет, путали её ещё больше. Не о том ли она мечтала? Рина каждый раз возвращалась к своим фантазиям прошлого о богатом влиятельном мужчине, своём доме, конюшне, тихом спокойном быте и детям. В глубине души она надеялась, что если ещё немного подождёт, не будет давить на графа, задавать ненужные ему вопросы, а будет кроткой и угодливой, то все её мечты сбудутся. Но в реальности все её мечты сбывались как-то криво, как-то не так, как она хотела. «То, да не то», — вздыхала Рина, когда думала. Но тогда что? Ей хотелось понять графа. Что в его голове, чего он хочет. Но он так мало разговаривал с ней, что она ни на каплю не приблизилась к нему. Его будто подменили с той самой ночи, и это ещё больше сбивало с толку. Рина не узнавала мужчину, что лежал рядом с ней. Утром морозного февральского дня Рина вышла на конюшню. Кони приветственно били копытами, требуя угощений. Рина скормила каждому по сушке, затем зашла в стойло Танатоса. — Правду говорила мама, — шептала Рина, вычёсывая Танатоса. — Мужчины меняются после близости. Что мне делать с твоим хозяином, а? Танатос фыркнул и ударил копытом, требуя угощения. Рина подошла к ящику яблок, прихваченных морозом, и взяла одно. Фрукты пахли, как цветы. Танатос схрумкал яблоко и уткнулся в плечо девушке. Она обняла его в ответ. Так они и стояли какое-то время, пока Рина не услышала звук подъезжающего авто. Виктор вернулся. Рина не спешила бежать к нему. Танатос горячо дышал в плечо девушки, и нежно трогал губами ворот куртки. Это единение было почти волшебным, и девушке так не хотелось разрывать их объятий. Этот мощный конь проявлял к ней столько нежности, сколько и не должно было быть в такой махине, однако она была. Танатос резко оторвал морду и махнул головой, когда граф подошёл к стойлу. — Я так и думал, что ты здесь. Рина обернулась на графа, тот был взбудоражен и радостно улыбался. Рина заразилась его настроением и тоже улыбалась. — Ты такой радостный. — Конечно, милая, я рад, что вернулся. А ещё дела идут так хорошо, как я и представить не мог. Меня поддерживают все Королевства. Послы привозят письма поддержки, горы драгоценностей и даров в знак признания, а армия пополнилась новобранцами. Меня поддерживают внутри Королевства и за его пределами. Я ещё никогда не ощущал столько сил, как сейчас. — Я очень рада! — Я знаю. — Виктор быстро чмокнул её в губы, а затем потащил за собой. — Это надо отпраздновать. Но позже. Сейчас я хочу только одного. Рина кивнула Танатосу на прощание, а граф, тащившей её за руку, вдруг завернул в амуничник. — Ты хочешь поседлать коней? — Нет, это нужно не для коней. Граф снял со стены хлыст — тонкий прут с кожаным язычком на конце. Рина посмотрела на него вопросительно. Граф хмыкнул, ничего не сказал и потащил девушку в дом. Рина послушно бежала за Виктором, ей стало уже привычно — он возвращается, радостный, ведёт её в дом, набрасывается на неё и не отпускает до утра. Делает с ней всё, что хочет, и Рина не упускает возможности порадовать его, даже если сама не всегда получает удовольствие. Сейчас она не понимала, что задумал граф. Они ввалились в комнату Виктора. Он стянул с себя пальто, затем сбросил куртку Рины. Одежда падала на пол, пока оба не остались обнажёнными. Граф обвёл горящим взглядом фигуру девушки от груди до колен, а затем взял в руки хлыст. Холодный кончик приложился к ягодице девушке, и граф мягко провёл им, чертя круг. — Ты ведь знаешь, что хлыст используется для указаний? — Нет. Мы никогда не использовали хлысты для лошадей. — Очень зря. Граф продолжал чертить круги, поднимаясь выше. — Хлыст — это продолжение руки всадника. Иногда лошадь не понимает, что от неё требуют, или не хочет понимать, и тогда хлыст становится отличным инструментом. — Но ведь ей больно… — Нет, Рина, конечно ей не больно. Они совсем иначе чувствуют касания. А всадник, в свою очередь, не бьёт, а лишь направляет. Граф резко оторвал хлыст и ударил Рину по ягодице. Девушка вздрогнула от неожиданности. — Видишь? — прошептал граф, водя хлыстом по низу спину. — Совсем не больно. — Не больно… — ответила Рина. Граф ударил ещё раз. А затем ещё. Рина зажмурилась. Хлыст бил не сильно, однако удары заставляли её лишь сильнее сжиматься. — Я же сказал — направляет, — отрезал граф и ударил сильнее. Рина тут же отмерла и поняла, что за игру он затеял. Она двинулась с места и легла на кровать. Граф ударил её по животу, и Рина перевернулась спиной вверх. Граф сел на кровать над ней, сжал ягодицы и вошёл. Девушка застонала, а граф задвигался внутри неё. Он поддал хлыстом по спине, и Рина двинулась ему в ответ. Чем чаще он бил, тем они больше ускоряли темп. Они бились друг о друга, а граф покрывал спину ударами хлыста. Поглощенный страстью, он стал бить сильнее, и девушка кричала от боли. Она хотела вскочить и сбросить его с себя, но он тут же навалился на неё сверху, не дав перевернуться, вытянул и сжал её руки над головой, и продолжил вбиваться, пока, наконец, не зарычал от кульминации. Он тяжело припал к её шее и горячо задышал. Затем граф поднялся и медленно перевернул девушку. Всё тело её дрожало, в глазах стояли слёзы. Он вновь навис над ней и стал покрывать лицо и шею нежными поцелуями. — Моя, — шептал граф, целуя Рину. — Моя. Спустя время граф выпустил девушку и стал одеваться. — Мне снова нужно уехать. Сегодня собрание в Парламенте. — Но ты ведь только что вернулся… — Да, милая. И снова уезжаю. Граф легко тронул губами лоб девушки и внимательно посмотрел в её глаза. Девушка снова плакала. — Отдохни. Когда я вернусь, мы продолжим. Граф уехал, а Рина осталась в его кровати. Она свернулась калачиком и закрылась одеялом. Комната пропахла его парфюмом и их близостью. Она вжалась в подушку и закрыла глаза. Всё, что ей сейчас хотелось, — чтобы он снова вернулся к ней. Графа действительно ждало собрание членов Парламента. И дела его в самом деле шли прекрасно. Виктор знал, что люди уважают силу. Не только магическую, но и человеческую — силу человека, способного прогнуть ход событий под себя. Для этого он был жесток, для этого убил и убивал несогласных. А их находилось немало в Королевстве. Но сопротивление Виктор приказал подавлять жестоко и тут же. Он знал, что народ опустит головы перед сильной рукой. Виктору было необычайно легко. Он не врал, когда говорил, что сила его достигла высот. Так на него влияла и Рина. Ещё с первых дней, когда она так ярко и живо реагировала на него, он стал замечать за собой, что после неё чувствует себя гораздо лучше, словно бы питался ею. Её чувствами, желанием угодить, её красотой. Он напитывался и креп, не заботясь о другом. Графу хотелось, чтобы его игрушка всегда была дома, была готова и ждала его. Каждый раз он чувствовал, как сильнеет, лишь видя взгляд ожидавших его глаз и неподдельную радость Рины. И он был невероятно рад тому, что смог приручить девушку. Собрание в Парламенте тянулось уже третий час. Граф выслушивал с вежливой улыбкой министров, которые предлагали меры по развитию политики. Финансы, продовольствие, развитие производств. Иногда граф тут же давал распоряжения. Проблема с поставкой оборудования на производства решалась запросом поддержки у Нижнего Королевства, которое сбывало по дешёвке списанный транспорт. — Заменить механизм, отремонтировать, и вот у нас на двести грузовиков больше. Можем предоставить их в качестве государственной поддержки владельцам производств. Провинции Востока и Севера страдают от нехватки рабочих мест — именно там и нужно открыть завод по замене старых механизмов. Там же можно найти дешёвую рабочую силу. Где есть работа — там есть и жизнь. Граф решал с лёгкостью эти задачи, а их скопилось необычайно много за время правления увядающего Президента, который думал лишь о том, как сохранить себя и своё положение, но не о благе государства. Во время разговора один из министров закурил. Это был министр, отвечавший за озеленение города, и пока он ждал своей очереди на приём, то решил развлечься. Он щёлкал зажигалкой и проводил пальцами по огню. Пламя обжигало кончики пальцев, министр то выключал, то включал огонь, одёргивая руку и снова подставляя её огню. — Что вы делаете? — прервал его граф. — Что? Министр оторвался от зажигалки и посмотрел на правителя так, словно забыл, где вообще находился. — О, я обнаружил этот способ давно. — Какой способ? — Виктор и все присутствующие повернули головы на министра, а тот лишь обрадовался вниманию. — Небольшая боль и близость к огню подпитывают силу. Дело в том, что сила отзывается на стихии. Но это все и так знают. А если соединить стихию и какое-то чувство. Например, боль… В общем, сила будет отзываться.