— А где теперь лесничий? — Умер. Он уже тогда был стар. Я убрал всё — и его сторожку, и остатки пепелища. Но этот домик я не решился снести. Так много он для меня значил. Проходи. Виктор с лёгкостью толкнул дверь. Рина очутилась в маленьком помещении. Тёмном и холодном. В углу его стоял стол, на котором лежали различные инструменты — лопаты, молотки, грабельки и т. д. Железо проржавело, а деревянные черенки потрескались. Тут же валялись плесневелые тряпки, дырявые вёдра, кучи железного мусора. Стоял отсыревший шкаф. И что интересного тут нашёл Виктор? — Здесь время ощущается по-другому. Ты чувствуешь? Граф приобнял Рину сзади и уткнулся ей в шею. — Закрой глаза. Девушка послушалась. — Закрой глаза и слушай. Слышишь? Тут ни-ко-го. Никаких звуков, голосов, шорохов леса. Вакуум, будто время остановилось. Островок покоя, и вокруг него — глухой лес, что тянется на много километров вокруг. Люди, обладающие силой, чувствуют всё это. — Когда-то ты сказал мне, что не любишь гулять в лесу. Что ты не слышишь и не понимаешь лес… — Я не понимал твоего восхищения обычным пейзажем. Однако я чувствую то, как он влияет на меня. Вспоминаю… А теперь я знаю ещё кое-что. — Что знаешь? Рина пыталась повернуться к нему лицом, но граф не позволил. — Знаю, что ты — моя стихия. Граф с силой нагнул её и прижал грудью к столу. «Прощай красивое пальто», — подумала про себя девушка. — Что ты — мой источник силы. Он распахнул пальто и сдёрнул брюки с бельём. И сам освободился от давящих штанов. — И что ты наполняешь меня, как я — наполняю тебя. И с силой вошёл в девушку. Рина закричала от боли, которая резко стихла. Морозный сарай. Наледь на краю стола, и пальцы до боли впиваются в морозную корку. Холодно. От каждого вздоха идёт пар, но близость не согревает Рину. Граф достаёт зажигалку и подносит огонь к коже девушки. Сначала она не понимает, что за резкая боль уколола её ягодицу. Граф щёлкает вновь, Рина оборачивается. «Нет, он не мог так… Он не мог…» Маленькое пламя заполоняет тёмный сарай, и Рина вновь чувствует жгучий укол на своей коже. Ей не больно — ей страшно. Граф довольно мурлыкал себе под нос песню. То, что Рина идёт рядом, бледная, молчаливая, понурив голову — его, казалось, не заботило. Девушка не разделяла довольного настроения графа. Всё внизу ныло после резких толчков, на ягодицах появились ожоги, и каждое соприкосновение с тканью штанов приносило боль. Девушка боялась представить, какими болезнями ей обернётся интимная близость на морозе. Она чувствовала себя подавленно и разбито, будто из неё высосали все соки. Виктор заперся в кабинете с папками и кипами документов. Когда они дошли до дома, он коротко бросил девушке, что будет занят до ночи, и чмокнул в щёчку на прощание. Граф сделал вид, что не заметил общую растерянность и смятение Рины. Она же поплелась в свою комнату, иногда чуть водя руками, словно искала опору. У дверей её встретил обеспокоенный взгляд Михаила, но страж ничего не сказал. Девушка вошла в комнату, не сняв пальто, и села на кровать. Она сидела, оцепенев, пока не раздался стук в дверь. Рина медленно встала и открыла её. — Горячий чай для вас, Рина. Я видел, что вы вернулись с прогулки. Выпейте, вам станет легче. Рина молча кивнула и приняла кружку у Михаила. Не сказав ни слова, она закрыла перед ним дверь. И вдруг расплакалась, сама не понимая, от чего. Она держалась — пусть ей было больно, унизительно, страшно. Но она не плакала. Но эта кружка чая — простой жест заботы от чужого человека… Рина не сдержалась. Сбросив вещи, она залезла в душ и добрых полчаса варилась в кипятке, попутно глуша рыдания. Наконец, девушка выключила воду и нырнула в полотенце. Душевая клубилась паром, стало трудно дышать, и девушка поползла в прохладу своей комнаты. Чай был чуть тёплым, но от него становилось лучше. Рина медленно глотала заботу и доброту, понемногу приходя в себя. Ей нужно было всерьёз обдумать происходящее, но сил на это не оставалось. Она отставила чашку и заснула прямо так, в полотенце. Граф пришёл за полночь. Девушка мирно спала, а в луче от света коридорных ламп, тронувших её лицо, Виктор разглядел, как Рина чему-то улыбалась во сне. Он тут же почуял что-то и взглянул на чашку. Постучал пальцем по ней и цокнул языком. Надо же, Михаил использовал свою силу. Виктор нахмурился, девушку решил не будить. Тихо прикрыл дверь и направился к Михаилу. Страж слегка дремал, сидя на диване в гостиной. — Михаил! — грозно окликнул Виктор. Тот вздрогнул. — Я не потерплю, чтобы ты использовал силу в отношении Рины. — Но Виктор, девушка была так бледна и сама не своя… Я лишь хотел ободрить её. — Ты меня услышал? Я. Не. Потерплю. — Да, сэр. — Отлично. На сегодня ты свободен. Граф ушёл в свою комнату, а Михаил тяжело вздохнул и побрёл в сторону домика для слуг. В служебном доме, что прятался за хвойными лапами и уходил под землю на 10 метров вглубь, тоже произошли перемены. После получения титула, граф избавился от стражей, заменив их вновь отобранными кадрами из армии Лангрии и несколькими женщинами на случай, если Рине нужна будет личная помощь по женским вопросам. Граф не доверял той охране, что предоставлял дворец, — ведь некогда они служили Президенту, и граф осознавал, сколь мала будет их преданность новому правителю. Более того, опасался получить удар ножом во сне или за завтраком. Поэтому граф провёл отбор стражей среди военных, обученных бойцов. На военную службу Лангрии отбирали не всех. Только тех юношей и мужчин, которые набрали высшие баллы проходных экзаменов. Они включали в себя три единоборства, задания на выносливость, разведку, полосу препятствий и воздействие силой. Это была своего рода психологическая проверка и, пожалуй, главная. Командование проверяло, хватит ли внутреннего стержня солдату, чтобы устоять перед магическим воздействием, к которому нередко прибегали противники Лангрии. Это также и означало, что ближайшие предки новобранцев сами обладали силой, и передали по наследству магический след своим пра-пра-правнукам. Теперь в доме графа вели службу десять стражей — семь мужчин и три женщины, среди которых оказался и Михаил. Первым его заданием по прибытии в дом было избавиться от тела Анора так, чтобы другие стражи об этом не узнали. Только Михаил знал, что Виктор сам разделался с Анором, и его тело хранилось в подполе гаража. Виктору не нравилось, как он смотрел на Рину, да и дружба с Крисом была поводом не доверять бывшему стражу. Лес графа умеет хранить тайны — тело Анора Михаил запрятал так глухо, что ни одна ищейка не обнаружит его след. Конечно, Виктору пришлось повозиться, чтобы замять это, ведь Анор как никак обладал силой, а носителей всё же оберегали. И всё же он постарался сделать всё, чтобы Рина забыла о стюартах, в том числе и об убийстве Криса, но, к удивлению графа, девушка сама не поднимала этот вопрос. Михаил пришёл на службу к графу после их сговора о свержении Президента. Огромный послужной список, регалии и правительственные награды. Он был генералом военного управления, а после переворота рьяно принял сторону Виктора. Графу льстила преданность Михаила, ведь он был наслышан о нём и его заслугах перед страной. Случилось это почти сразу после Волчьей Луны. Михаил не только помог организовать события, но и сразу же стал преклоняться перед Виктором. А Виктор тогда упивался новым положением и тем, как всё удачно складывается, он восхищался собой, и ему в голову не приходило и мысли сомнения о том, почему военный генерал пришёл к нему просить пост личного охранника. Виктор считал, что даёт Михаилу повышение — ведь нет престижней должности в стране, чем личная стража самого Президента. Михаилу это и нужно было. Михаил прошёл в свою комнату. Граф выделил ему отдельные от других стражей покои. Прежде он проверил камеры видеонаблюдения, раскиданные по дому и территории поместья, а после лёг в кровать. Михаил устало вздохнул и прикрыл глаза. Но он не спал, а лишь слабо улыбался своим мыслям. Знал бы только граф, отчего в этот поздний час улыбается его личный страж. Но разве мог он знать, кто такой Михаил и зачем на самом деле он пришёл, или, вернее, возвратился, в его дом? Наутро Рина чувствовала себя полной сил. Она медленно вытянула руки, потягиваясь, как кошка, и чуть не замурлыкала. С минуту после пробуждения ей казалось, что всё прекрасно. Солнце ярко билось в комнату, окно покрылось снежным узором. Вчерашняя боль спала, тело наполнилось энергией. Рина медленно встала и прошла в ванную. Красноватая затянутая рана с коркой. Не болит, но наверняка останется шрам. Рина рассматривала в зеркале ванной комнаты ожёг на ягодице, что оставил ей граф. Девушка тяжело вздохнула. Что ещё взбредёт ему в голову? Граф сидел в столовой и медленно потягивал кофе, изучая папку с документами. Он поднял горящие чёрным янтарём глаза, когда девушка опустилась напротив. — Доброе утро, — как-то странно произнёс он. — Доброе, — как можно шире улыбнулась Рина. — Я тебя ждал. Ты долго спала сегодня. Не стал будить, хотя очень этого хотел. — Хотел разбудить меня? — Нет. Другого хотел. Граф отбросил папку, вскочил со стула и потянул девушку за руку. Ей ничего не оставалось, как улыбнуться ему и последовать в спальню. — Больно? Граф трогал ожог на теле девушки. Они нежились в кровати, Рина лежала на животе, уткнувшись в подушку, чувствуя усталость и опустошение. Виктор касался пальцем места, где остался ожог. — Нет, не болит, — пробурчала Рина в подушку. — Я попрошу мазь у своего лекаря. — Моя мама делает хорошую мазь из трав, что растут в нашем саду, — Рина оторвалась от подушки и посмотрела на графа. — Я бы могла… — Не сейчас, милая, — граф прервал её. — Это ни к чему. Она будет задавать лишние вопросы. А мой лекарь добавляет особый ингредиент, так что не останется и следа. Ты согласна? — Конечно, милый, — Рина вновь уткнулась в подушку. — Я помню, что обещал отвезти тебя домой. Но пока совсем нет времени для этого. Сегодня мне нужно поехать с дипломатической миссией… Граф говорил и одевался. Рина переваривала услышанное. Уехать. Миссия. Значит, его не будет пару дней. Может, больше. И заметила, как радуется его словам об отъезде. Но девушка тут же нацепила слезливый взгляд и вскочила с кровати: — Снова ты уезжаешь! Я буду скучать. Виктор, казалось, был польщён. Он чмокнул Рину в лоб. — Я знаю. И я буду скучать. Но я вернусь очень скоро, вот увидишь. Пойду собираться в дорогу. Будь готова меня проводить. Граф оделся и ушёл в кабинет, собирать бумаги. Рина вышла спустя полчаса, когда мужчина стоял на пороге дома. Он коротко обнял её и направился к машине. Граф уехал, и Рина осталась одна. 19 Граф не вернулся на следующий день. И на следующий. Прошло четыре дня, а Виктора так и не было. Рина не получала посланий от него, ни один из слуг с ней не разговаривал, и она начинала понемногу терять равновесие. Первые пару дней она занималась своими обычными делами: копалась в архиве, каталась на Танатосе, читала книги. Рина даже начала понемногу писать труд, посвящённый магам. Она решила, что раз в её распоряжении кладезь информации, то обязательно стоит написать то, о чём никто толком и не писал. Пусть даже её труд уйдёт в стол, но рано или поздно она придумает, как показать его общественности. На третий день ей стало неспокойно. Она стала думать, что с Виктором могло что-то произойти. Он отлучался на пару дней — не больше. Но сейчас её мучило предчувствие, природу которого она не понимала, словно бы в этот раз всё иначе. И действительно, — графа не было уже четыре дня. На пятый день Рина выбежала с рассветом в столовую и заколотила в дверь кухни. Она медленно распахнулась, и Рина увидела молодого светловолосого стража, поджарого и мускулистого. Он держал в руках нож, а на груди его болтался фартук не по размеру, заляпанный чем-то красным. Рина мельком окинула его с головы до ног и спросила: — Когда вернётся Виктор? Страж долго и медленно водил взглядом по фигуре Рины и не торопился отвечать. На его лице застыла ухмылка.