Хватит. В тандеме «пилот плюс стрелок» нет места для боли и паники. Один хладнокровно ведёт, другой хладнокровно стреляет. Иначе боль и паника явятся потом, как это однажды уже было. Мэл тоже помнила. Свою ярость на отца – он всегда экономил на охране своих космических транспортов. И надо же такому случиться, чтобы патруль с опальной дочерью в качестве артиллериста на борту наткнулся на пиратскую грызню за содержимое трюмов папочкиного «грузовика». Слишком густым покровом гнева тогда застелило разум и взгляд Мэл. Слишком спешила она в горячке боя, хоть ошиблась, как говорили потом, всего один раз. Всего одну ракету пропустила, одну-единственную. Эбс рыжая, прямо как Рич, и тоже «за рулём». В мозг прорвался хриплый грубый голос, он вкрадчиво шептал о бесконечных повторениях, но Мэл выдавила его прочь диким усилием. «Нет, Ваас, этого пилота я тебе не отдам, не дождёшься. Ничего больше не дождёшься», – повторила несколько раз, как формулу самовнушения или заклинание. Стрелок должен быть уверен в каждом нажатии на спуск. – Направо, – произнесла вслух, но Эбби и сама уже выворачивала баранку, стараясь войти в поворот без слишком опасного крена. Эта дорога в белёсом свете фар походила бы на лунный грунт, если бы не резкие подъёмы и ямы, в промежутках меж которыми замирало сердце. Если верить карте, как раз с этой точки путь превратится в хорошенько запутанную, но не затянутую до конца нить. Ничего, главное теперь по возможности держаться прямо. По крайней мере, пока не покажется «металлическое сооружение в виде башни» – очевидно то, что здесь называют радиовышкой. Так сказал голос в голове, чёртов робот, спрятанный где-то в точке открытия портала. Кстати, пора бы уже голосу и проявиться, – под грудью так и скручивалось ожидание чего-то важного. Или это были тревога и страх – легко перепутать, ошибиться в темноте, бегая от света. Спрятаться от света не получится, если он решил найти тебя сам. Пространство между развилками внутри сплетения дорог легко просматривалось в местах, где не вставали из земли раскиданные тут и там обломки скал, и не росли деревья. Иногда виднелись даже крыши и силуэты хибар – тёмные, без проблеска огня, брошенные жилища. Под сердцем при виде их скручивалась непонятная тоска, как вдруг и она рассыпалась вдребезги всплеском адреналина. Автоматную трескотню мало с чем спутаешь, она металась меж камней и древесных стволов, рассеивалась и возвращалась, норовя сбить с толку слух. И только восприятие уже вцепилось в направление: спереди, конечно спереди. Потом холмистая обочина провалилась в ложбину, открыв соседнюю ветку грунтовки. Скрещенные лучи фар. Силуэты деревьев, резные листья молодых пальм, будто чёрные отпечатки на свету. Эхо, глухое от стрельбы и звон металла о металл, когда пули сталкивались с автомобильными дверьми и капотами. Выкрики и ругань, мятущаяся злость. И, как брошенный вслед камень – чужое внимание. Кто-то по ту сторону зарослей тоже уловил движение и свет, рёв движка и шуршание резины по камням. Кто-то развернулся, повёл стволом оружия вслед удаляющейся цели. – Ходу! – успела выкрикнуть Мэл под жгучий укол опасности, от которого задрожали, натягиваясь, нервы. Вжаться спиной в сидение, – колымагу бросило вперёд, накренило, с диким шорохом выровняло, снова повело из стороны в сторону сумасшедшим зигзагом. Поздно: в низкий борт кузова заколотило, точно градом. Мэл инстинктивно сжалась в комок, цепляясь пальцами за ремни оружия, сминая карту и обнимая её вместе с фонариком. Машину ещё раз швырнуло от ухаба к ухабу, какой-то незакреплённый предмет сзади со скрежетом елозил по полу. Потом взвизгнула Эбби. Хотя нет, сначала в кузове что-то тихо хлопнуло, будто из бутылки выдернули пробку, и лобовое стекло, которое невесть когда успело треснуть, отразило рыжий отблеск. Кажется, Эбби оглянулась, – Мэл не успела её предостеречь. В днище машины что-то ударило, так сильно, что мир совсем перекосился, заваливаясь на бок, в сторону водительского сидения. На секунду стало темно – Мэл под рёбра врезалась то ли рулевая колонка, то ли какой-то из прикладов. Глухо застонала Эбби; в кузове ещё раз хлопнуло, лицо обдало жаром. Мэл плохо помнила, как перевалилась через край колымаги, вздыбившийся теперь над дорогой метра на полтора. Как на секунду растянулась по земле, прямо на своих трофеях, которые чудом успела выкинуть первыми. Забарахталась, как брошенная на спину черепаха, перевернулась, обдирая локти о мелкие камни. Капот, кажется, обогнула почти на четвереньках. С бешено колотящимся сердцем вцепилась в Эбби, что скребла пальцами по грунту, но сумела-таки выкарабкаться с водительского сидения. Почти, ну же, ещё немного. Лишь бы не придавило ноги, – но нет, девушка, лягнув напоследок руль, рывком оказалась снаружи. Огонь уже вылился из кузова в придорожную траву, охватил приличный полукруг и громко трещал, заглушая поредевший и дальний стук очередей. Нужно было подобрать оружие и остальное, и двигать дальше, по возможности быстро. На прежнем месте у нависшего над головой днища нашлось почти всё: пистолет-пулемёт, АК. Даже фонарик только чуть откатился в сторону и ещё светился, не было только карты и ремня. Последним Мэл думала при первой же передышке хоть в десяток секунд подвязать подопечной разорванную рубаху. Карта же просто казалась надёжней всех подсказок в голове вместе взятых. Но в перевёрнутой машине уже, распространяя едкий запах горелой химии, ясным пламенем занялись покрытые искусственной кожей сидения. Что ж, придётся положиться на робота. И на собственную память, когда-то профессиональную, по крайней мере, пока башка с этой памятью ещё цела. «Не отдам своего пилота. Не отдам. Не отдам», – твердил в голове, как заведённый, почти незнакомый голос. Бился вместе с пульсом, рычал и шипел, когда Мэл, поднырнув под плечо своей спутнице, поволокла её прочь от вспухающего огненного шара, в который превращалась несчастная колымага. Ничего, железка честно отслужила свой век, жаль только, что бандитам. А Эбби потеряла дробовик, ещё одну железку, и огонь разорвёт патроны в красных оболочках, – кажется, позади слышны уже хлопки. Тоже ничего, всё равно рыжая не стрелок. Та удача у аванпоста была случайной, да и страх придал девчонке сил. Где бы только самой их взять, эти силы? Непрерывно колотились в карманах на бедрах запасной магазин и фонарик – закрепить бы эти штуковины, но как? «Калашников», кажется, тяжелел с каждым шагом, но Мэл решила автомат не бросать, хоть пальцами цеплялась за более компактный пистолет-пулемёт. Метр за метром, только бы подальше, прочь от жара, треска, дальнего эха очередей. От выедающей глаза гари, от жара – вон даже щёки мокрые от слёз, а к коже прилипли чужие длинные волосы, колются, щекочут. «Избегать света». Заметить, на каком именно шаге свет, едва не опаливший, а потом выбросивший беглянок в почти полную темноту оставил их в покое, было невозможно. Этот свет, этот огонь тоже как будто служил Ваасу. Как и сам главарь, любил хватать и отпускать, затевать смертельные кошки-мышки. Неправильно затягивать узлы – ведь умершая в ловушке жертва больше не игрушка. Теперь игры точно закончились. Он не выпустит её больше, если поймает. – Зачем… зачем они стреляли? – прошелестела вдруг Эбби над самым ухом. Остановилась как вкопанная, вынудив Мэл остановиться тоже. Позади, за прикрытым огромным валуном изгибом дороги приглушенно хлопнуло, и вверх, к самому небу, потянулись рыжие отсветы. Значит, лопнул-таки у колымаги бензобак, раскалился пламенем, но силы хватило только на такой вот хлопок и треск. Правильно, зачем сильнее, если жертвы вне досягаемости. – Работа у них такая. – Мэл собралась было снова взять девушку на буксир, но та вдруг отстранилась. Лица было никак не разглядеть, только бледное пятно, но насупилась, точно насупилась: – Ты странная. Ты была… с ним? Мэл оскалилась во мрак, чётко уловив в последних словах образ главаря. О, Эбби тоже всё ещё чувствовала грубые руки пирата на своих запястьях, когда он тряс её, только что пойманную, сгребал с лица волосы, заглядывал в глаза. Кривил свои тонкие губы в трещинах и ожогах, что-то говорил про сестру: её, мол, продали, как вещь. А какая-то циничная сука в красной майке холодно рассуждала о выгоде и акулах. – С ним, – с шипящим нажимом произнесла Мэл, – не по пути нам обеим. Идём. Потом всё выясним. – Выясним… – повторила Эбби тихим эхом, хоть чувствовалось – она готова закричать. Потом явно вспомнила, где находится, заозиралась, скользнула взглядом по чуть светлеющей в высоте дымке облаков, что из ниоткуда наползали на звёзды. И только одна блестела ярче яркого, почти в зените. Или нет – мигала красным, пульсировала, как огненное сердце. Мэл даже моргнула, заподозрив возвращение галлюцинаций, хотя остатки дряни, которую намешал в самокрутке Ваас, давно должны были выйти с потом. Зажмурилась, а когда разлепила веки, чуть не подпрыгнула. Прямо под звездой вырисовывалась похожая на скелет башня. «Металлическое сооружение». Их ориентир. Меньше половины пути до хребта, если хоть на время успокоить себя мыслью, что закрученных дорожных клубков впереди больше не предвидится. Спуск к реке и путь вдоль её берега на этот раз следовало оставить позади – Мэл хорошо помнила метку аванпоста сразу после переезда через тамошний мост. «Забегаловка Нека» – обзовут же место, в котором случайный гость наткнётся на толпу обкуренных головорезов. К чёрту такие места. Радиовышка с каждым шагом нависала над головой, потом осталась по левую руку, тревожно подмигивая огоньком на верхушке. Справа уже вырастали горы, чудились или нет, но закрывали часть неба массивом без острых пиков. Просто хребет, будто чудище морское выбралось на берег да так и застыло, обняв полукольцом залив. Да, точно, в этих местах она уже была. И залив помнила, с торчащими из воды отмелями, похожими на туши мёртвых китов. И гору – в тот раз она закрывала солнце. И где-то совсем недалеко племя тогда устроило засаду пиратам, но потеряло всех, кто решился на отчаянную меру. Последнего застрелил Ваас, прямо в голову, оставив на одном из здешних камней корону из бурых брызг, а тело бросив зверью и птицам-падальщикам. Мэл прибавила шагу – перед глазами стояла кривая усмешка главаря. Его взгляд, пустой, но пристальный, точно Ваас уже рыскал вокруг, шёл по следу беглянок. Нет, ничего не слышно. Только радиовышка за спиной тихо стонала на ночном ветру, будто уставший металл пытался убаюкать сам себя, да тёмные заросли шептали и перекликались сонными голосами. Вспомнился тигриный рык, Мэл коротко велела Эбби держаться рядом. Та не возражала, по крайней мере, вслух. Молча переставляла ноги, без помощи преодолевала возвышения и тащить себя больше не позволяла. Сказала, что может сама. Довольно угрюмо, между прочим, зато с грунтовки сошла послушно, хоть желание видеть перед собой что-то понадёжнее зарослей Мэл вполне разделяла. Любая надёжность на острове могла обернуться обманом, гнилой изнанкой самой себя. Всё оказывалось слишком зыбким и неустойчивым. Даже темнота – глаза уже давным-давно уже к ней привыкли, обратив ночное небо в серую мглу с жемчужной рябью облаков. Камни и дорога, которой всё равно приходилось держаться, чтобы не заблудиться, белёсо светились уже сами по себе, без помощи фар. На языке у Эбби вертелся вопрос, куда же всё-таки они идут. К тому же девушка заметно припадала на левую ногу, особенно когда впереди вставало препятствие, – Мэл скорее чуяла повреждение, чем видела хромоту. Как хищник рану, с той разницей, что теперь уже умела не только причинять боль, но и утолять её. А путь тем временем становился всё более диким и узким. Казалось, он никогда не закончится, не спасёт даже последний – по памяти – поворот вправо, а спасительный хребет всё так и будет отдаляться, как ни беги ему навстречу. Только исчезнут укромные заросли, вместо них вспучатся голые скальные проплешины, всё больше высокие, будто нарочно, чтобы уж наверняка стряхнуть беглецов обратно на дорогу. К людям или нелюдям, с которыми нельзя встречаться. Голубовато-серой дымкой слева мельком показалось русло реки – ложная цель, ложный путь. Вправо, только вправо, и лучше ускорить шаг, целиком обратившись в слух, зрение, ментальное чутьё. Не встретить бы никого, пускай и дальше мерещится полное одиночество. Но нет, они все здесь, враги, не считая хищных зверей, что кружили где-то поблизости. И жажда, ещё один враг – она продирала горло всё сильнее, когда дорога вдруг обернулась узкой перемычкой моста. Под ним по каменному дну с шелестом и плеском катилась река, здесь совсем узкая. Первым побуждением было сломя голову рвануть вниз, окунуть в воду лицо и пить, пить, пить. Вместо этого Мэл бесцеремонно затолкала Эбби в тень ближайшего валуна и ткнула ей в руки пистолет-пулемёт. – Держи, с предохранителя снят. На меня только не направляй. Если не решишь пристрелить, конечно. Впрочем, намерение я почувствую. А вообще… постарайся мне довериться. Она ведь снова хотела спросить, эта рыжая, слова так и рвались наружу. Но смолчала, уже в который раз, и оружие взяла без тряски и трепета, – Мэл только усмехнулась в темноту, хоть к горлу предательски подступало. Правильно, чего трепетать перед железкой. Закончатся патроны – станет просто палкой, дубиной, и удачей будет в первобытной манере размозжить этой дубиной голову хоть кому-то из врагов. А пить некогда. Если не получится уйти в портал, ещё и незачем и некому, к тому же чёрт знает, что за вода в этой речке. Ничего, идти даже легче, когда часть веса переложил на кого-то другого, будто грузом убийства вообще можно поделиться. Десятки метров до оконечности хребта, нависшие над головой тёмные деревья с плоскими и раскидистыми кронами. Юные разлапистые пальмы. Как они проросли на этих камнях, нашли почву, укоренились? Нужно так же укореняться, цепляться пальцами за пучки жёсткой травы, стебли, что режут почище проволоки. Вроде и не слишком отвесно. Как по кончику вросшего в землю исполинского хвоста, где валуны – гигантские чешуйки. Даже гора на этом острове похожа на чудовище, по бокам туши которого буравили небо дымы пиратских сигнальных костров. До начала подъёма Мэл казалось, что она чётко помнит их расположение. Потом уверенность исчезла. Остались только камни, в которые приходилось упираться коленями, а иногда и прижиматься к ним животом – только бы найти плоскость, где можно перевести дух. Должен же когда-то закончиться этот «хвост чудовища». Перекинутый наискось ремень автомата резал ключицу – заскорузлый материал впивался в мокрую от пота кожу. Ствол непрерывно втыкался в лодыжку; в конце концов пришлось поставить АК на предохранитель, чтобы не прострелить себе ногу, зацепив спусковую скобу попавшейся ненароком веткой. То же самое пришлось проделать с пистолетом-пулемётом Эбби. «Хвост чудовища» тем временем всё утолщался, вздымался вверх, переходя в каменное тело. Где-то по ту сторону длинного гребня в скалах непрерывно подвывал ветер с моря. Этот вой натягивал до предела и без того взвинченные нервы, за ним чудилось ещё что-то. То ли дальнее ворчание моторов, то ли клокочущая злость, но любая попытка отвлечься на подробный ментальный поиск на ходу могла обернуться падением. В конце концов, под ногами обнаружилось подобие не то чтобы тропы, скорее, относительно пологая терраса. Группки деревьев совсем поредели, только в ложбинах из светлого камня, похожих на складки толстой шкуры, темнел кустарник. Морской исполин отдыхал, подставив небу один бок, и до этого бока беглянки, кажется, только что доползли. А ещё здесь обитали гады помельче спящих морских, – Мэл даже замерла, почуяв в первый раз биение маленьких сердец – одного, другого. Змеи таились под камнями и в местах более-менее проходимых. Приходилось по возможности лавировать, – Эбс вздрагивала от каждого непонятного ей телодвижения, но приказам подчинялась. – Нам нужны руины очень старого храма. Стены, башни, статуи, что-то в этом роде. Рассмотришь первая – можешь даже крикнуть, – согнувшись в три погибели, чтобы отдышаться, высохшими до предела губами шепнула Мэл своей спутнице. Остановка в несколько секунд на удобной в сравнении с пройденной кручей площадке. Только дождаться, когда кровь прекратит бурлить в голове, а потом можно и дальше механически брести, пытаясь обратиться в ментальный локатор. А глаза, оказывается, годятся, чтобы поглядывать на звёзды, вот так, по-дикарски, с земли. Подметить себе над хребтом рисунок созвездия и держать направление. – Внимание, двести метров до точки назначения, внимание, двести метров до точки назначения. – Что именно заставило её запнуться, Мэл так и не поняла. Уж не это едва заметное бубнение прямо в барабанную перепонку, – умный аппарат неплохо адаптировал громкость. И не радость от близости цели: двести метров, конечно, расстояние смешное, но не здесь. Не ночью на склоне, не на острове, полном врагов – бог весть, получится ли добраться. Скорее уж чувств, всех вместе, коснулось присутствие. К горе приближались, как к некой общей точке, сразу две силы с двух сторон, чтобы столкнуться тут же лбами, на уничтожение. Наверное, она поторопилась. Край террасы под ногами казался надёжным, как вдруг вместе с каменным крошевом пополз вниз. Повезло не впечататься в камень виском, но темнота с бешеным шорохом завертелась, чтобы, казалось, схлопнуться над головой навсегда, когда падение закончится. Мэл послышался хруст костей, как очень давно, когда от удара о переборку сломался позвоночник. Где-то наверху сдавленно взвизгнула Эбби – нет, пилот, только не падай следом! Хватит, только не снова. Но сверху никто не падал. Немного болело плечо, которое вправлял Бен, сильно саднило правую щёку, бок, оба предплечья. А трещали всего лишь кусты, жёсткие и шипастые, раздирая в кровь и без того ободранное тело. Глаза застилает алой пеленой ярости. Ночь раскрашена вспышками, каждый звук как тягучий скрежет, настолько мерзкий, что хочется развернуться и выстрелить в его сторону. Всадить в источник шорохов и голосов целый магазин, а может, и два, а потом завершить дело ножом. Бить, рубить, колоть, обдавая себя и всё вокруг тёплыми брызгами, слизывать их с губ при вдохе. Потому что любая тень, что сгустится из темноты за спиной, наверняка обернётся покрытой татау фигурой с занесённым мачете. «Везде вы, ебучие родственники. Что, блядь, достали? Нет? Хуй вам, кишка тонка. А тебя ведьма, я найду… найду, суку, можешь бежать быстрее. Что с тобой делать только? Сразу выпотрошить, или пусть Хойт разбирается?..» Ненависть, какая же ненависть и злоба – только зубами скрежетать, как в центре распоясавшегося огня. Колючие ветки тоже жглись, нанося новые царапины, но чёртов куст хотя бы не давал сползти ещё ниже. А пальцы уже нащупали опору, то ли корни, то ли лианы, осталось только подтянуться, когда поверх их легла голая бледная рука. – Эй, как тебя? Ж-живая? – донёсся сверху испуганный сбивчивый шёпот. Звякнул о камни металл – это девчонка убрала за спину пистолет-пулемёт, чтобы грудью улечься на край террасы. – Тут, кажется, кто-то есть… я слышала голоса. – Я даже знаю, кто. – Мэл боролась со страхом стащить девчонку вслед за собой, поэтому упрямо цеплялась за корни сама, носками ботинок пытаясь нащупать опору для ног. «А ведь выдержали ботинки», – подумалось невпопад. Потом девичьи пальцы поймали Мэл за запястье, потащили неожиданно сильно, пока не нашлась твёрдая почва. Пришлось упасть на неё животом, совсем ненадолго – вот сейчас надо встать и идти. Но мышцы тряслись от напряжения все разом, а сознания касалась рычащая злоба Вааса. Он собрал подкрепление, отогнал отчаянные и отчаявшиеся головы из ракьят, между делом, кажется, насадив пару этих голов на колья посреди аванпоста. Потом пошёл по следу, думая о наказании от босса за пропажу «миноискателя». Сгоревшую машину тоже, кстати, нашёл. Ну и нюх. Тигр на службе у крокодила.