— Я верю тебе, Давид, и без клятвы, но прости, остаться не могу. Родные не знают, что я у тебя. И мне пора ехать, пока меня не кинулись искать. А еще она не хотела, чтобы Юрген узнал о целителе. Нет, ничего постыдного в старых отношениях нет, но знакомить будущего парня с бывшим ей казалось некрасивым поступком. Встав из-за стола, Данилевская решительно заявила: — Желаю тебе поскорее найти истинную любовь, Давид. И прости меня, пожалуйста, за боль, что причинила. Я не хотела, прости. — Это ты меня прости, Аня, — шепнул он и сделал короткий пасс в ее сторону. Девушка, ощутив невероятную слабость во всем теле и резкий наплыв сонливости, пошатнулась. Целитель подхватил ее на руки и понес в спальню. Наделенные неким подобием разума змеи, оборотившись в умеющих плеваться ядом черношейных кобр, порывались броситься на похитителя хозяйской “добычи”, но Бранд приказал им не двигаться. И обиженные гады переплелись в тугом клубке, формируясь в одну, но большую двухметровую гюрзу. — Дурак… Булатовы не простят подобное, — пытаясь разорвать чары сна, прошептала Аня. Ее длинные ресницы подрагивали, но веки поднять не удавалось. — Я рискну, — ответил целитель и нежно провел пальцем по ее лбу, выводя, невидимый знак. — Зачем мне жизнь без тебя? В дверь позвонили. Нетерпеливо и властно. Давид заботливо поправил легкое покрывало на спящей и только тогда ушел открывать дверь невоспитанному посетителю, у которого, складывалось впечатление, приклеился палец к кнопке. Но выйти он успел только в коридор — бронированная дверь, слетев с петель, ввалилась внутрь, словно кусок картона. — Роман? Что ты здесь делаешь? — удивился целитель и отпрыгнул в сторону от першего танком напролом незваного молчаливого гостя. Юрген Бранд под личиной вертигра, не обращая внимания на что-то лепечущего мага, быстро отыскал, где находилась Аня. Это было несложно, пока в ней текла его кровь. Девушка безмятежно спала. Только светящийся зеленым символ на ее челе, видимый лишь магическим взором, ему сильно не понравился. — Что ты с ней сделал? Что это за гадость у нее на лбу? Давид побелел, как потолок над ними. — Ты не Роман… Догадаться несложно: оборотень, если его зовут не Кирилл Булатов, видеть магические знаки не должен. — Наблюдательный целитель, — нехорошо прищурился Бранд и повторил: — Что это за “зеленка” у Ани на лбу? — Кто ты? — Неправильный ответ, — подчеркнуто ласково произнес дракон и схватил мага за горло. — Даю последний шанс. — Я целитель, а значит под защитой, — просипел Давид, пытаясь разжать беспощадные пальцы незнакомца. — Да плевать мне, кто ты! Если я тебя сейчас убью, мне ничего за это не будет. В голосе лже-Романа звучала непреклонная уверенность, и магу стало страшно. — “Сон Мнемозины”… — Что? — Бранд разжал пальцы, позволяя говорить внятно. Давид, прислонившись спиной к стене, без сил опустился на пол. — Аня спит “Сном Мнемозины”, рассчитанным на шесть часов, — потирая пострадавшее горло, объяснил целитель. — Заклинание, применяемое при амнезии, вытаскивает в сон подавленные воспоминания или то, что человек хочет забыть. В чулане памяти Данилевской пылилось немало трагичных эпизодов, связанных преимущественно с вампирами. — Отмени его. — Не могу, декларативная память Ани может пострадать. — Целитель отвел виноватые глаза. — Можно лишь помочь ей пройти через кошмары, будя время от времени. — Зачем ты это сделал? — тихо, борясь с желанием ударить идиота, спросил Юрген. У него в голове не укладывалось, как можно подвергнуть любимую женщину пыткой страшных и порой кровавых воспоминаний. — Когда ей снились кошмары, потом она всегда приходила ко мне… Действия отчаявшегося влюбленного не лишены логики: с плохими воспоминаниями могли возвратиться и хорошие. Если целитель ассоциировался со спасением от боли, то на какое-то время желание вернуть ощущение защищенности могло подавить новые чувства. — А сейчас не придет, — произнес, как припечатал, Бранд, беря спящую девушку на руки. — Наш разговор не закончен, продолжим его завтра. И тогда же я решу твою участь. — Решишь мою участь?! — вспыхнул гневом Давид. — А у тебя есть на это право? — Эта девушка — моя. И тот, кто причинит ей малейший вред, мой — враг, — дракон зло усмехнулся. — А врагов, живых врагов, у меня почти не осталось. И он ушел, оставив растерянного целителя сидеть на полу. Мотоцикл Романа пришлось оставить у подъезда. Но за байк Юрген не переживал — навешенные на него заклинания, в частности антиугона, отведут глаза любителям посягнуть на чужое. Больше всего его волновала магичка, пока мирно посапывающая в его объятиях. Таксист, по счастливой случайности только что доставивший пассажиров к соседнему подъезду, не стал задавать лишних вопросов, когда в салон сел хмурый парень со спящей девушкой на руках. Перебрала брюнеточка, с кем не бывает? Однокомнатная квартира сияла чистотой — порядочные квартиранты, живущие в ней с момента отъезда Романа в США, постарались уничтожить малейшие следы своего многолетнего присутствия. Только уложив Аню на кровать, Бранд заметил, что забыл в квартире целителя ее обувь. — Моя босоногая принцесса, — мягко произнес мужчина, улыбаясь приятным воспоминаниям. Откинув с лица девушки тяжелые пряди и посидев рядом с ней с минуту, он вышел на балкон. Июньский вечер пришел в утомленный город, замерший в истоме после жаркого дня. С запада дул прохладный ветерок, обвевая сосредоточенного дракона. Закончился второй день его пребывания здесь, а он не продвинулся в своем расследовании ни на шаг. И что хуже всего, даже не чувствовал присутствия другого дракона. Могло оказаться, что суть племянника скрывали мощные чары. Или же его здесь больше не было. Аня перевернулась на бок, что-то бормоча, и Юрген вернулся в комнату. Ночь предстояла нелегкая. Глава 6 14 июня — Как тебе Елисей? Кир оторвался от документа с логотипом компании отца и серьезно посмотрел на невесту, которая вольготно расположилась на диване, закинув ему на колени ноги. — Не очень, слишком сильны ассоциации со сказкой Пушкина. Макарова вопросительно изогнула бровь. — Ты не любишь великого русского поэта? — Как бы мягко выразиться… нет. — Смеешься? — Лиля бросила в него диванной подушкой. — Пушкин нравится всем. Отбив в сторону мягкий снаряд в виде оранжевой черепахи, он покачал головой. — Нет. Я ведь не рассказывал, как меня в детстве наказывала мама? Заинтригованная девушка даже села, чтобы лучше слышать и видеть жениха. — Она заставляла учить поэзию. Так что я терпеть не могу сказки Пушкина и сонеты Шекспира. — Пришлось выучить их все? — Журналистка продолжала думать, что Булатов шутит. — Угу. — Да ладно! — Можешь испытать меня, Фома неверующий. Лиля тут же воспользовалась предложением. Схватив с журнального столика телефон, она с азартом отыскала в интернете стихи Шекспира. — Так… Сонет номер тринадцать…