Дженнифер подалась вперед за бутылкой красного вина, наполнила бокал для Лекси, а затем долила себе и Карле. – Плохо ли, что я рада больше не кормить грудью, потому что теперь могу насладиться бокалом вина без дальнейшего самобичевания? – спросила она с улыбкой. Другие две женщины лениво улыбнулись, не утруждаясь ответом. Это был риторический вопрос. Они чувствовали то же самое. Все они были хорошими матерями, можно даже сказать – преданными. Их восьмимесячные комочки счастья были их вселенной, но никто не предупреждал новоиспеченных мам, насколько изнурительным и беспощадным занятием является материнство. Бокал вина, плитка шоколада, периодическое нытье друг другу – все это было жизненно необходимо. – Где мужчины? – спросила Лекси, оглядываясь по сторонам. – Они вышли за едой, – ответила Карла. – Сегодня будет тайская. – О, вкусняшка. Вы заказали мне… – Хрустящие креветки в темпуре со сладким соусом чили и жасминовым рисом. Ага. Лекси благодарно и довольно кивнула. Поразительно, как они сблизились за прошлые десять месяцев. Достаточно, чтобы знать любимые блюда друг друга в меню, выбирали ли они китайскую, тайскую или индийскую кухню. Они встретились на занятиях для будущих матерей и мгновенно нашли общий язык, объединенные страхом перед неизвестностью и восторженным ожиданием. Их связывали опухшие тела, казавшиеся далекими от вожделенного «цветения», их сплотили разговоры о периодическом недержании и угнетающе слабом либидо. Из радионяни донесся звук. Они все замерли, прислушиваясь. Задержав дыхание, они пытались понять, было это сонное бормотание или же предвестие полноценного вопля. – Это Ридли, – прошептали они хором. Они были настолько близки, что могли различать лепет детей друг друга. Лекси и Карла повернулись к Дженнифер. Она, пожалуй, была самой тревожной мамой из них. Ридли был результатом четырех попыток искусственного оплодотворения. Конечно, все дети были желанными, но Дженнифер ждала дольше других. Лекси надеялась, что Дженнифер не побежит наверх проверять своего сына. Если его не трогать, он, скорее всего, заснет снова. Все трое детей были в одной комнате, двое в переносных кроватках. Эмили с большой вероятностью спала бы дальше, если Дженнифер вошла бы в комнату, но Меган практически точно проснулась бы и заплакала. Они подождали мгновение. Ничего. Они с облегчением улыбнулись друг другу. А затем у входной двери внезапно раздался шум. Смех и разговоры баритоном. Мужчины вернулись с едой. Это было как-то примитивно и все же приятно. Женщины вскочили. Открыли дверь. Заставив мужей притихнуть, они начали носиться по кухне, собирая тарелки, столовые приборы, подносы. – Ты смотрела лотерею? – спросил Джейк, легонько целуя свою жену в затылок. Он спокойно проявлял чувства на публике. Он безумно любил свою жену, даже когда у нее в волосах было детское питание и она всю неделю не успевала накраситься. Ему нравилось показывать свое желание. Лекси улыбнулась Джейку, замерла на мгновение, отклонив голову назад и прижимаясь к нему. – Нет, я ее пропустила. Я помогала Карле уложить Меган. – Но мы посмотрели, – сказала Карла. – К сожалению, на этой неделе мы не стали миллионерами. – Какие-то из наших номеров выпадали? – спросил Патрик. – Нет, ни одного, – ответила Карла изумленно. Это не было удивительно. Они играли в лотерею примерно четыре месяца, но их номер ни разу не выпал. Они шутили, что бьют рекорды по невезению. Дженнифер потянулась за кухонными полотенцами и ловко оторвала шесть штук. Они не заморачивались с салфетками – это только добавляло стирки, а они давно прошли этап, когда пытались друг друга впечатлить. Если точнее, они просто пропустили его. Было тяжело притворяться человеком, который может впечатлить гостей, когда все ваши разговоры сводились к подушкам от геморроя и засовыванию холодных капустных листов в лифчик, чтобы облегчить боль от потрескавшихся сосков. – Тогда я не буду увольняться в понедельник, – рассмеялся Фред. – Да, дорогой, не будешь, – сказала Дженнифер, игриво ткнув его локтем в бок. – Так что займись чем-то полезным, открой еще бутылку вина. Дети спали до момента, когда пора было осторожно нести их домой. Родители выпили пять бутылок. Больше, чем в последнее время, но не так много, как они выпивали раньше. К счастью, они жили близко друг к другу, никому не нужно было далеко идти, всего лишь пару минут. Лекси и Джейк стояли у двери, прощаясь с друзьями, пары оживленно шептались о планах на следующую встречу и пытались придушить пьяный смех. Они все были навеселе. Чувствовали себя беззаботными. Везучими. Когда они закрыли за собой дверь, Джейк обнял свою жену. Он поцеловал ее макушку. Он не пытался поцеловать ее в губы, потому что понимал – для нее в тот момент сон был более приоритетным, чем секс. Если бы он поцеловал ее в губы, она могла подумать, что он надеялся на секс. – Кому нужны лотерейные миллионы, когда у нас уже все есть? – сонно спросил он. – Отличные друзья, куча выпивки, красивая дочка и мы друг у друга. Лекси подняла голову, глядя в слегка расфокусированные глаза своего мужа, и прошептала: – Трахни меня. Их жизнь была идеальной. 20 Лекси Уверившись, что Эмили крепко спит, я беру телефон и набираю номер Карлы. Я знаю, что пообещала Эмили сделать так, как она хочет, ничего не говорить, не «ухудшать ситуацию», но знаете что – я взрослый человек. Я родитель. Я решаю, что является уместной реакцией на избиение. Карла отвечает всего через три гудка. Я представляю ее в их кухне от Nicholas Anthony. Деревянная мебель табачного цвета, красиво контрастирующая с сияюще-светлыми лакированными поверхностями. Вершина минималистичной роскоши. Ее уборщица приходит дважды в неделю. Она, наверное, держит бокал вина. Красного. Рядом, скорее всего, стоит ваза со спелыми фруктами, ни одного потемневшего или испортившегося. Не утруждаясь поздороваться, я приступаю прямо к делу. – На случай, если твои адвокаты пока думают только о своих гонорарах и не держат тебя в курсе дела, я решила, тебе стоит знать, что Дженнифер с Фредом изменили свои показания. Он изначально утверждал, что вы все участвовали в лотерее. Она сразу же вас предала, сказав, что в решающий момент была в туалете. В любом случае теперь они оба говорят, что присутствовали и помнят, как бросили лотерею, – должна признать, мне доставляет определенное удовольствие сообщить эти новости. – Ясно. – Так что у вас нет оснований для иска. Они вас подставили. – Что вы им предложили? – холодно спрашивает она. – Не твое дело. Я просто хотела дать тебе знать, что они вам не друзья. – Что случилось, Лекси? Когда ты стала такой? Я игнорирую ее комментарий. Не ведусь на провокацию. – Я планировала отдать вам три миллиона. – Вы должны нам с Патриком шесть. – Почему ты продолжаешь притворяться? – спрашиваю я. – Думаешь, я записываю звонок? – Думаешь, я его записываю? – парирует она. Надо сказать, она хороша. Я вздыхаю. – Ну, я не записываю, не волнуйся. Я просто хотела дать тебе знать, что я планировала отдать вам три миллиона по старой дружбе. Джейк, конечно же, не согласен, но я думала, вы их заслуживаете. Повисает тишина – такая тишина, что я слышу, как она дышит на другом конце линии. Думать, что можно интерпретировать дыхание – безумие, но я могу. Настолько хорошо я ее знаю. Я слышала ее, запыхавшуюся после интенсивной пробежки, и тогда ее дыхание было хриплым, затрудненным. Я слышала, как она задыхается от хохота – часто из-за чего-то, что я сделала или сказала. Мы катались по полу, наши животы сводило от истерического смеха, и мы не могли выдавить из себя ни слова, потому что слишком сильно хохотали. Я слышала, как ее дыхание становится прерывистым от шока, когда ей позвонили с новостями, что у ее брата случился инсульт. Я слышала, как она засыпала рядом со мной в самолетах и машинах после затянувшихся вечеров: концертов, вечеринок, присмотра за детьми. Она не то чтобы храпит, она тяжело дышит. Я знаю, как Карла дышит. Ее дыхание сейчас полно ожидания, надежды. – Вы многое могли бы сделать с такой суммой денег, Карла, – продолжаю я. – Вы могли бы переехать в новый дом, вернуться в Лондон, – я знаю, что она уже довольно давно жаждала оказаться среди ярких огней метрополиса. Ей наскучило в деревне, и она тоскует по бурной жизни в столице. – Ты могла бы начать свой бизнес, купить тот салон красоты, о котором так много говорила. Карла однажды разработала очень впечатляющий бизнес-план по покупке салона красоты на одной из центральных улиц (она настойчиво называла его спа-салоном). Какое-то время она очень радовалась перспективе вернуться к работе, стать себе начальницей. Патрик забраковал ее идею. Даже не разрешил ей подать заявку в банк. Он сказал, что салоны – это для низшего класса. Думаю, ему нравится иметь женушку дома, быть большим «Я». Я молчу, а затем добавляю: – Ты могла бы уйти от мужа. Забрать детей и уехать куда-то очень далеко. Она резко вдыхает. От шока? Предвкушения? – Но теперь я не дам тебе ни пенни. Ни одного. Пойди и спроси у своей дочери, почему. Я бросаю трубку прежде, чем она успевает ответить. 21 Лекси Четверг, 2-е мая Сегодня дети не идут в школу. Я не могу подвергать их риску повторения вчерашнего. – Но мне ведь не нужно оставаться дома? – спрашивает Логан. – Ридли и Меган вряд ли попытаются меня побить. – Мы не знаем, что они могут сделать, – зловеще бормочу я. – Я не боюсь, – он расстроен. Он думает, что к нему относятся как к ребенку, и ему это не нравится. – Я знаю, что не боишься. – Я думаю, мы шлем Меган, Ридли и их обезьянам неправильное послание. Нам нужно давать отпор задирам, мам. Ты всегда так говорила. Что будет случаться каждый раз, когда кто-то перейдет дорогу Меган? Она будет считать нормальным их избить. Это провал. Меня распирает от гордости. Я пытаюсь обнять его, но он уворачивается, потому что злится на меня. Он глядит на меня с особым обвинением в глазах, которое могут выразить только дети, цитируя родителям их же слова. – Меня удивляет, что ты споришь, чтобы пойти в школу. – Мне надоел шоппинг, а папа с Эмили, скорее всего, этим сегодня и займутся. – На самом деле они собирались поискать новую школу. – Мои друзья не придурки, – вздыхает он. – Я не должен менять школу. – Не говори «придурки», Логан. – Почему нет? Папа так говорит. Он выходит из кухни. Я сочувствую ему. Я поняла со слов Эмили, что друзья Логана были рады за него. В их банде пять мальчиков (я использую слово «банда» в самом общем и невинном смысле). Они все еще на том этапе, где пик бунтарства для них – это громко пукнуть на уроке математики и не признаваться в этом. Могу поспорить, они напрочь забыли о выигрыше в лотерею к обеду. Пока Эмили били в туалете, Логан ждал на автобусной остановке, буднично обмениваясь стратегиями игры в Fortnite со своими друзьями.