– Я ничему не сопротивляюсь, я… – я не могу ему это объяснить, я даже себе это не могу объяснить. – Разве ты не помнишь, как это было, Лекси? – голос Джейка сочится привлекательной смесью эмоций. Он звучит искренне, обеспокоенно, разумно. Дерзкий, самоуверенный идиот, который меня раздражал и вызывал недоумение, по всей видимости, выскользнул из такси. – Сколько раз ты просыпалась среди ночи, беспокоясь о деньгах, о нашем будущем? Я вздыхаю. Это правда. Я помню беспомощный мрак, когда переживания крутились у меня в голове. Собирались в снежный ком до тех пор, пока я не чувствовала себя парализованной, неспособной думать, охваченной паникой. В прошлом году мы решили, что Эмили может поехать в Норвегию кататься на лыжах и, чтобы все в нашем доме было честно и справедливо, что отправим Логана на географическую экскурсию по Италии. Я много ночей пролежала без сна, снова и снова прокручивая в голове цифры. Почему эти поездки такие дорогие, если дети будут ехать на поездах и лететь на самолетах, которые больше напоминают ведра с двигателем? А как же групповые скидки? И еще: мои дети будут лететь на ведрах! Это не давало мне спать, но это не относилось к деньгам, не так ли? Увеличивают ли деньги безопасность и стабильность? Я думаю о Тома, Ревеке и Бенке. Да, конечно. Когда дети вернулись домой из поездок, они оба сказали, что жилье и еда оказались ужасными. Не то чтобы их это беспокоило, потому что они были вместе с друзьями – они не являлись теми, кого игнорируют или исключают из группы. Оставляют. Но я беспокоилась, потому что знаю цену деньгам. Я знала, что могла бы спланировать точно такие же поездки всего за часть этих сумм. А кроме оплаты за поездки (которую мы еле наскребли) была еще покупка снаряжения. Я купила лыжную куртку и штаны для Эмили в ТК Махх, и все равно вышло больше сотни. Логану нужна была новая водонепроницаемая одежда, горные ботинки и рюкзак. Я продала свои вещи на eBay, чтобы достать немного денег. Я никогда не говорила об этом Джейку, но я начала покупать там вещи. Футболки и все такое – в основном, для Логана. Примерно с одиннадцати лет он хотел Nike, как все остальные, Superdry и Jack Wills. Эти бренды я могла купить только подержанными. Логан верит мне, когда я говорю, что всегда сначала стираю вещи из магазина, чтобы их «смягчить» перед тем, как он их наденет. Я никогда не пыталась провернуть такое с Эмили. Ей нужно видеть ценники. Мы оплачивали школьные поездки по частям. Последняя выплата за обе случайно выпала на одну и ту же неделю. Я продала кольцо, подаренное мне бабушкой на двадцать первый день рождения. Никто не заметил, когда я перестала носить маленький рубин. Никто, кроме меня. Поэтому да, я помню темные беспокойные ночи. Мы не голодали, не жили на улице, но нам приходилось быть осмотрительными. Мы были семьей, сводящей концы с концами. Экономящей. И теперь все это в прошлом. Все кончено. Я в безопасности. Все мы. Мы можем выплатить нашу ипотеку, мы больше никогда не увидим красный счет по задолженности. Это блаженство. Я должна чувствовать что-то простое и чистое. Радость. Счастье. – Разве ты не хотела быть богатой, Лекси? – Ну да, конечно. Все же хотят быть богатыми, – отвечаю я, пытаясь сдержать вопросительную интонацию. Очевидно, что деньги решают много проблем, это само собой разумеется. Новость, однако, в том, что они их создают. 25 Эмили Понедельник, 13-е мая Папина идея устроить вечеринку просто потрясная! Как раз то, что мне нужно. Отличный способ отвлечься. Не думать об этом. Мне не нравится думать об этом. Даже когда пытаюсь, я не могу. Я словно покидаю свое тело. Парю над собой и теоретически думаю, что должна делать эта девочка. Что ей теперь делать? И я не знаю. Поэтому я ничего не делаю. Лучше всего жить сегодняшним днем. Это мне нужно делать. Не думать о случившемся или о предстоящем. Эй, я практически упражняюсь в осознанности для облажавшихся подростков. Папа нанял организатора вечеринок, потому что, хоть мама больше не работает, она не особо прониклась идеей. Она постоянно спрашивала, что сколько стоит и настаивала, чтобы мы сравнивали по три цены на каждую вещь! Это становилось утомительно. К тому же, я не хочу говорить плохо, но – я не уверена, что у мамы хватит видения, чтобы сделать все так, как хотим мы с папой. Например, мама согласилась, что было бы неплохо вместе разрезать праздничный торт. Она даже предложила многослойный, чтобы «всем хватило». Но потом папа сказал, что мы могли бы заказать торт с искусственным верхним слоем и нанять фокусника, чтобы вытащить оттуда кролика или что-то такое. Или – еще лучше – заказать обезьянку в таком миленьком красном жилете. Вот это видение. Ну вы понимаете. Но потом мама начала рассуждать о здоровье и безопасности, о жестоком обращении с животными и настаивала, чтобы мы «учли практические аспекты». И еще пример: мама думала, она крутая, потому что разрешила нам украсить все кучей гелиевых шариков, но потом папа сказал, что нам нужно достать настоящий воздушний шар и позволять людям на нем полетать – просто ради веселья. Понимаете, видение. Скажем так, мама установила бюджет, который она назвала «щедрым». Мы увеличили его в четыре раза. Поэтому теперь я, папа и организатор вечеринок, Сара, всем занимаемся, а мама проводит большую часть времени, разбираясь с обильно и быстро прибывающими просьбами о пожертвованиях. Она, кажется, довольна распределением труда. Логан вернулся в школу. Он сказал, что хочет закончить семестр со своими друзьями и ему скучно дома. Не то чтобы он сильно зубрила или святоша, он просто никогда особо не прилагал много усилий к учебе. Пусть уж он будет там, дурачась с друзьями и давая всем пять в коридорах, чем здесь, в одиночестве играя в онлайн-видеоигры с незнакомцами, которые в лучшем случае – потные неудачники, но, скорее всего, – потенциальные педофилы. Эта вечеринка будет потрясающей!! Я в самом деле не могу достаточно это подчеркнуть. Сара потрясающая. Если бы мне когда-нибудь понадобилась работа, я бы, наверное, стала организатором вечеринок. Но теперь мне никогда не понадобится работа, да? Она очень креативная, но при этом продуктивная и собранная. Мы выбрали темой «Величайшего шоумена», то есть, по сути, цирк девятнадцатого века. Она нашла нам поле в аренду примерно в пяти милях от нашего дома. Оно сейчас ничего из себя не представляет, просто большое поле, заросшее травой и дикими цветами и заканчивающееся откровенно жутковатым леском, за которым находится грязный, болотистый пруд. Однако сделанные Сарой доски на Pinterest обещают этому месту полное преображение! У нас будет колесо обозрения и карусель, как говорил папа, и мы наймем актеров, чтобы они слонялись повсюду, притворяясь фокусниками или бородатыми дамами и все такое. Гостей будут развлекать настоящие акробаты – ходить по канату и показывать всякие трюки. Папа сказал, он хочет пойти в красном пиджаке и цилиндре, и мне кажется, ему хочется, чтобы мама пошла в платье для канкана (фу, извращенец, противно). Мама сказала, мы все должны одеться в красное, чтобы все знали, что мы семья, но это безумие, все и так это знают. Поэтому лучше, чтобы она не вмешивалась. К тому же я думаю, что вдохновлюсь нарядом Зендаи, не фиолетовым блестящим концертным костюмом, а тем, что она носит на репетициях: ярко-розовые шорты и нежно-розовый топ. Я хочу выглядеть круто и выделяться, но так, словно я совсем не старалась. Как мы и обсуждали в первый раз, у нас будут тележки с попкорном, сладкой ватой и разноцветные гирлянды! Папа выполняет все свои обещания. Мы не смогли найти палатку в красную и белую полоску, так что мы заказали покраску белой. У нас будет запеченный поросенок и еще разные палатки с другой едой вроде крепов, хот-догов и бургеров (хотя я не совсем уверена, насколько это в духе девятнадцатого века, нужно погуглить). А еще будет коктейльный бар и огромная башня из шампанского. Ну, знаете, когда высоко выстраивают такие круглые бокалы в форме сиськи и наливают шампанское сверху, а оно течет во все бокалы. Могу поспорить, они потом липкие, но как это гламурно! Думаю, мне пора начать пить. А почему нет? Логан прав, я странная. Что самое плохое может случиться, если я напьюсь и потеряю контроль над головой и трусами? Ну серьезно? Разве может стать хуже? Когда нам было примерно по тринадцать, Ридли начал проносить джин-тоник на школьные мероприятия, выдавая его за газировку. Мне тогда не очень хотелось в этом участвовать. Не знаю, может, из-за того, что Логан проводил со мной много времени, а он точно сдал бы меня маме с папой. Они бы психанули (лицемерно, должна сказать, потому что они тоже иногда напиваются). Потом Ридли, Меган и все остальные, кого я знаю, внезапно начали брутально пить чистую водку, по-видимому, пропустив стадию сидра и пива. Мама говорит, что я не могу пригласить Меган и Ридли на вечеринку. Я это понимаю. Я знаю, почему она их ненавидит. Я их тоже ненавижу. Вроде бы. Но я хочу, чтобы они пришли на вечеринку. Я хочу, чтобы Меган была там. Она должна увидеть все это, увидеть мою жизнь и узнать, что она могла бы разделить со мной, но не разделит, так как кипит от зависти и не может просто порадоваться за меня. Так странно, что я не разделяю с ней случившееся, учитывая, сколько всего мы делили раньше. Секреты, ветрянку, влюбленности, расчески, домашнее задание, блески для губ. Этот список бесконечен. Мы и создавали всякое: воспоминания, браслеты дружбы, духи с запахом розы в банках из-под варенья. А Ридли? Ну, мы столько всего делали вместе. Мы уютно устраивались на диване, смотря мультфильмы Disney и убеждая себя, что они нравятся нам только из-за ностальгии, хотя на самом деле обожали их. Мы играли в Рулетку куриных крылышек в Nando’s[7], вместе ездили на рождественский шоппинг в Лондон, мы вместе пошли на наш первый концерт. Мы сделали ребенка. Мне, наверное, нужно поговорить с Ридли. Хотя как я скажу ему? Меня это убивает, но – я так сильно по нему скучаю. Это так некруто, что я не начала его просто люто ненавидеть. До этого момента я не знала, что можно одновременно любить и ненавидеть человека. Я скучаю по ощущению легкости, когда я с ним. По тому, как он двигается – непринужденно и свободно, – по его густым волосам, темным и вьющимся. По закинутому на его плечо рюкзаку. Раньше я так же обыденно, естественно прислонялась к другому его плечу. Я скучаю по ощущению его рук на мне. Я скучаю по тому, как он откидывает голову, когда смеется, обнажая свой выступающий кадык. Самый лучший его смех – когда я его рассмешила. Я скучаю по нашим разговорам. – Чего ты боишься больше всего? – он спросил меня об этом, покрывая поцелуями мою ногу вверх до бедра. Его губы были нежными, мягкими, но и такими горячими. В тот момент я не боялась ничего. Не было никаких страхов. Он делал меня бесстрашной. – Странный вопрос, – заметила я. – Да, наверное, – улыбнулся он. – Я надеялся, что ты скажешь – потерять меня, – он выглядел скромным, робким. Я расплылась в улыбке. – Да, так и есть, – ответила я, подыгрывая ему. Он приблизился ко мне и поцеловал. Между его поцелуями я пробормотала: – Я боюсь потерять тебя и больше никогда не повторить этого. Он на мгновение перестал меня целовать и уставился на меня с восхитительной напряженностью, сверля своими темными глазами, словно знал меня вдоль и поперек. – Тогда ты точно в безопасности. А это все, чего я хочу. Я хочу защищать тебя всегда. Подход пещерного человека, но это беспокоило меня меньше, чем должно бы. Наши разговоры были из тех, которые мы не могли бы завести ни с кем другим, даже с Меган. Я скучаю по затхлому запаху его яиц. Очевидно, я и ненавижу его тоже. Или, может, не очевидно. Совсем нет. – Пап, ты пригласишь Дженнифер и Фреда на вечеринку? – спрашиваю я, пока мы изучаем карту Сары и запланированный ей распорядок вечера. – Твоя мама не хочет. – Да, но они извинились, ведь так? И признались, что не участвовали в лотерее. – Думаешь, мне стоит их простить? Папа не отрывает взгляд от плана. Он отмечает рекомендацию карандашом, меняя местами прилавок с крепами и будку с тако, чтобы все сладкое было с одной стороны большой палатки, а соленое – с другой. Я не уверена, что должно быть разделение, но не хочу с ним об этом говорить, чтобы не уходить от темы. Из-за того, что он кажется увлеченным чем-то другим, я осмеливаюсь признать: – Возможно. – Что, если они возьмут с собой Ридли? Ты хочешь его увидеть? – Господи, нет, пап. Ни за что. Да. Да, больше всего на свете. – Ну, то есть если они его возьмут, я не против, но я не хочу его увидеть. Теперь папа смотрит на меня. Непрерывно. Не мигая, он что-то ищет в моем лице. Что бы он ни искал, он, вероятно, доволен, потому что говорит: – Может быть, я их приглашу, если ты не против. Я пожимаю плечами. Папа меня понимает. 26 Лекси Понедельник, 20-е мая Я выглядываю в окно и вижу, что темно-серая туча, которая нависала весь день, теперь раздулась, растянувшись на все небо. Скоро пойдет дождь. Я задумываюсь, насколько сегодня продвинулась моя семья. Джейк, Эмили и Логан помогают поставить палатку на месте вечеринки. Точнее, если бы это было правдой, я тоже была бы там, помогая им. На самом деле они стоят и наблюдают, как другие люди стригут поле, ставят палатку, выкладывают внутри нее танцпол. Я не присоединилась к ним, потому что не хочу поощрять в наших детях бездействие и усиливающееся убеждение, подпитываемое Джейком, что они могут заплатить другим, чтобы те делали все за них. Теперь у нас есть уборщица, и она еще гладит нам вещи. Она очень милая женщина, и я уверена, что Джейк прав – я, наверное, привыкну к тому, что кто-то другой моет мой унитаз и занимается стиркой. Когда-нибудь. Я не могу отрицать, что наш дом никогда не был чище. Он безупречен, потому что похорошел от двух тщательных уборок на этой неделе, первую из которых провела я перед приходом уборщицы. Как бы Джейк ни любил свою новенькую Ferrari, доставленную на прошлой неделе, он не моет ее сам. Вчера он вызвал специалиста, чтобы помыть ее внутри и снаружи, хоть она была всего лишь чуточку неидеальна. Однозначно далеко не в том состоянии, до которого мы иногда доводили старую Volvo. Ее салон всегда свидетельствовал, что она годами тяжело трудилась, возя нас. Футовый слой пакетиков от чипсов, банановой кожуры и банок из-под диетической колы был нормой. Когда я ездила на ней, то всегда немного приоткрывала окно в попытке развеять вонь гниющей еды, потных спортивных костюмов и запекшейся грязи. Джейк избавился от Volvo. Он купил новую Audi Q7. В цвете «коричневый металлик». Она, несомненно, великолепна. Он говорит, это моя машина. – Моя? – я не выбрала бы коричневую. – Ну, семейная. Потому что мы все не помещаемся в Ferrari. У меня еще не было возможности поводить Audi, но я в ней ездила, и она однозначно пахнет лучше Volvo. Джейк с детьми весь день провели на месте вечеринки. Эмили постоянно присылает мне фото прибывающих декораций и аттракционов, которые разгружают с огромных грузовиков и фургонов. У нее неплохие фото, и я хочу проявить интерес, поэтому отвечаю серией радостных сообщений: «Круто!! Потрясающе! Вау!» И кучей излишне веселых смайликов. Порой я не могу не признать, что смайлики – это просто дар божий, они спасают нас от необходимости пытаться выразить словами что-то непростое. Эмили купила очередной новый телефон, второй за две недели. Она сказала, что уронила первый, когда пыталась переписываться с кем-то и одновременно нести кофе в стаканчике. – Почему ты не была более осторожной? – пробормотала я, когда она призналась. У меня в голове прозвучали слова моего отца: «легко дается». Порицание, имевшее огромную силу, когда я была ребенком, – и я инстинктивно знала, что ничего не далось моим родителям легко, им приходилось много трудиться на тяжелых работах, чтобы обеспечить меня и мою сестру. – Я просто его уронила, мам. Я не специально, – обиженно пробормотала Эмили. – Что ты хочешь сделать, приковать его ко мне? – Ну, ты могла бы купить чехол, – предложила я. Она не возражала. Это давало ей возможность купить еще что-нибудь в Интернете. Она проводит много времени за этим занятием. Я не могу заставить себя отчитать ее за это. Что еще ей делать, если она не в школе и больше не видится со своими друзьями и парнем? До недавнего времени Эмили опровергала стереотипы о подростках. Она три года заседала в школьном ученическом совете, была активным членом клуба дебатов, пела в школьном хоре и в прошлом году стала единственной среди своих одноклассников, кто получил первое место за «Лидерство через служение». Эту схему придумал инициативный учитель, и она включала в себя практически все, что делали дети: посещаемость, участие в спортивных мероприятиях и в клубах, волонтерскую работу и т. д. Девятый класс ненавидел ее больше всего, потому что им казалось, словно каждое мгновение записывалось. При этом Эмили выполняла все требования. Никогда не делала даже шага в сторону. Я помню, в то время Ридли и Меган подшучивали над ней, что у нее нездоровое для подростка уважение к правилам. Они и горстка других учеников получили второе место. Решающим оказалось то, что по воскресеньям Эмили вставала с утра, чтобы проводить для младших школьников тренировки по хоккею. Я так гордилась ее энтузиазмом и командным духом. Теперь ее, похоже, больше ничего не интересует, кроме шоппинга. Я не особенный любитель шоппинга, поэтому, когда меня попросили уйти с работы, я переживала, что мне будет скучно. Но, действительно, когда закрывается одна дверь, открывается другая. Как и предупреждала нас Джиллиан, мы теперь получаем много писем с просьбами о пожертвованиях или с предложениями инвестировать в разные бизнесы, – некоторые, несомненно, настоящие, а другие кажутся ужасно подозрительными. Мы есть в телефонном справочнике. Мы абсолютно забыли об этом, потому что это решение было принято еще когда Бог был мальчиком и никто из нас не слыхал о защите персональных данных, вопросах конфиденциальности и т. д. И уж точно никто из нас не мог представить, что незнакомые люди могут захотеть с нами связаться. Всего через пару часов после публичного объявления о нашем выигрыше мы стали понимать, что значило это историческое решение. Телефон начал звонить безостановочно. Большинство звонков были от родственников, друзей, соседей и некоторых знакомых, звонящих поздравить нас с удачей, но начались и другие – от незнакомцев, жаждущих помочь нам потратить наши деньги. Мы довольно быстро отключили домашний телефон, а я засунула его в шкаф. Если бы все можно было уладить так легко. Так как мы по-прежнему есть в телефонном справочнике, люди могут нам не просто звонить – они также, по всей видимости, с легкостью способны разыскать в Интернете наш адрес. Теперь нас заваливают письмами, которые Джейк едко называет попрошайническими. – Это не попрошайничество.