Вот это меня по-настоящему пугало. И этот мутный в беспамятстве чужой взгляд Ули. И чужой язык. Этим я не стал делиться даже с Гимтаром, старым лисом. Этот горец, веслом ему по темени, уже все решил. Наследника от имперцев увел, а им увечного подсунул. Ну не сука?! Хотя… Злюсь я, злюсь и бешусь. И не прав – правильно все танас решил. И лицо у него было дерганое, измученное, когда он мне про новые расклады сообщал. Переживал. А когда я поднялся, в пещеру уходить, Гимтар спросил: – Ты что с рыбой сделал? Я пожал плечами. Что сделал? Она же потрошеная уже, а в глубине пещеры в закутке небольшой ледничок нашелся. Туда и положил. Так ему и ответил. А он в ответ кивнул и сказал: – Готовься. А чего тут готовиться? Суд Хранителей – он и есть суд. От прошлого суда и рабства Эндир меня освободил. Теперь некому. За такое святотатство – затащить рыбу в Лоно Матери – старый Хродвиг казнит и глазом не моргнет. Олтер, который теперь Ултер; Старший, который теперь Младший Праздник середины лета начался. На Колени Матери выходили женщины с венками цветов на головах. Они кружились и весело распевали песни. Я стоял рядом с танасом Гимтаром и ждал отца с Хранителями. Диду сказал, что заутро он послал навстречу отцу пастуха с запиской. Так что дан Рокон уже все знает. А мне крепко-накрепко теперь надо помнить: я – это Ули. Я – Младший. А Старший – Олтер, скоро поедет в Империю, где живут врачеватели. И они его вылечат. После поющих женщин показались всадники. Сразу за ними, в крытых повозках – Хранители. А уже после них появилась знаменитая повозка Хродвига – са?мого старого Хранителя. Все в горах называли ее домом на колесах – это один из охотников придумал, когда увидел, как старый Хродвиг в ней на ночлег устроился. Говорят, внутри повозки все коврами и мягкими подушками устелено! Вот бы в ней прокатиться! Про эту чудо-повозку даже песенка была, и мы с Оли тоже громко пели ее вслед Главе Хранителей: Скрип-скрип! Дом на колесах скрипит, Слышишь? Скрип-скрип! Правосудие не за горами! Только взрослые почему-то появлению Хродвига обычно не радовались. Может, потому, что охранников его черных боялись? Ултер присмотрелся к пятерке воинов рядом с домом на колесах. Бородатые – аж глаз не видно, – в черных бурках, черных шароварах и на черных конях. Сам Хродвиг тоже всегда в черной бурке – и зимой и летом. Другие Хранители нарядные. У одного пояс с вышивкой, у другого ворот рубахи расшит. Наконец дом на колесах остановился, возница вытащил из-под днища лестницу и открыл дверцу. Я моргнул и увидел, как из-за повозки отец появился. И как я его раньше не увидел? Таким спокойным отец никогда не был. Только вот зачем-то за рукоять меча держится. Я почувствовал, как рядом вздрогнул диду. Конные приблизились и спешились. Отец чуть кивнул мне, подошел и встал рядом. Седые Хранители встали полукругом напротив. Ровно посередине и прямо напротив нас стоял Хродвиг. Он был такой старый, что постоянно ходил с посохом, с какими обычно ходят пастухи. – Мы видим только одного твоего сына, дан Рокон. И я спрошу тебя: где сын твой, дан Рокон? – спросил Хродвиг. Голос у него был на удивление громкий, не старый. – В Лоне Матери, – так же громко ответил отец. Все вокруг притихли, а потом поднялся шум. Но Хродвиг пристукнул посохом и крикнул: – Тихо! И все замолчали. – Как это случилось? – опять спросил Хранитель. И тут вперед вышел танас и начал рассказывать. Диду Гимтар рассказал им, как все было. Только нас с братом по имени он ни разу не назвал. Один упал, другой стоял рядом. А вот про то, как Ули про волю Матери Предков говорил, долго рассказывал. – Это верно, что он говорит о воле Матери? – спросил Хродвиг и посмотрел на меня. У меня от его взгляда мурашки по коже побежали. Я посмотрел ему прямо в глаза и кивнул. – Я спрошу тебя еще, дан Рокон. Верно ли, что Остах, прозванный в народе рыбоедом, был в Лоне вместе с твоим сыном? – Хродвиг опять повернулся к отцу. – Верно, – сказал отец. – Был рядом. – Мы хотим видеть его. Откуда-то сзади вышел дядька Остах и встал между нами и Хранителями. И тут мне стало страшно. Я понял, что это и есть тот самый Суд Хранителей, про который нам рассказывал Гимтар. – Верно ли, что ты пронес в Лоно Матери рыбу, тобой пойманную? – Верно. Но в том не было умысла и произошло невольно, – ответил дядька. Он стоял, слегка согнувшись и выставив вперед левую ногу. В такой стойке он учил нас с братом на ножах драться!.. – Где сейчас эта рыба?! – выкрикнул кто-то из Хранителей. Остах сгорбился и качнул головой: – Там же. В Лоне. Вот тут уже крик и гомон поднялся такой, что успокоили всех не сразу. – Принеси ее. Остах пожал плечами, повернулся и пошел к Лону. Опять поднялся шум, но он зашел в пещеру и почти сразу же вышел. В руках он нес прут с нанизанными двумя рыбинами. Подошел прямо к Хродвигу и протянул ему. Главный Хранитель не взял рыбу, только наклонился и осмотрел. Сморщил нос и велел Остаху: – Жди, – и Хранители отправились совещаться к священному источнику. Отец негромко спросил дядьку Остаха: – Что с сыном? Остах, чуть повернув голову, ответил: – Все так же в беспамятстве. Но дергает руками и ногами, так что не поломался, дан. А дальше началось самое трудное. Надо было просто стоять и ждать. Вот я увидел, как Хранители подозвали одного из пастухов, а потом он пошел от них к костру. Наконец Хранители вернулись от священного источника. Старый Хродвиг в полной тишине спросил: – Что ты намеревался сделать с этой рыбой? – Съесть! – крикнул Остах. Толпа загудела. – Сырой? – усмехнулся Хродвиг. Дядька не ждал этого вопроса. Он буркнул в ответ: – Сварить уху. Ну, рыбный суп. – Вари, – кивнул Хранитель. И показал посохом на ближайшее кострище, где уже развели костер. Отец с танасом Гимтаром переглянулись. Как и я, они не поняли, что решил Суд. В полной тишине дядька Остах, насвистывая что-то себе под нос, варил уху. Мы с братом много раз видели, как это делается, поэтому было неинтересно. Но все остальные смотрели не отрываясь. И вот он последний раз посолил и снял котелок с огня. – Готово! – повернулся он к стоящим чуть поодаль Хранителям. Старый Хродвиг подошел к дядьке Остаху. В одной руке тот держал котелок, а в другой – деревянную ложку. Хродвиг вытащил из руки Остаха ложку, зачерпнул ухи, подул… И съел. Передал ложку следующему Хранителю, и тот проделал то же самое. И так по очереди, один за другим, все Хранители попробовали ухи. Когда последний Хранитель отдал ложку дядьке, Хродвиг громко, чтобы все слышали, сказал: – Воля Матери Предков такова: запрет на рыбу отменен. Мать Предков разрешает дорча есть рыбу. Тем, кто захочет. А ухи я в тот день так и не поел.