– Подожди. Мне придется провести все время судебного процесса в тюрьме, если в освобождении под залог будет отказано? – Я прошу подтверждения, хотя и знаю ответ на этот вопрос. Просто хочу поговорить с Сарой как муж с женой, а не как адвокат и клиент. – Верно. – На лбу у нее выступил пот, лицо побледнело. – Это нелепо. Тебе лучше позаботиться об этом, Сара, – мама постукивает каблуком по полу. – Ты в порядке? – спрашиваю я. Вместо ответа Сара давится, передает свой кофе Энн, бежит к ближайшему мусорному баку в вестибюле, и ее рвет. Энн подбегает к ней и гладит по спине, спрашивая, не нужно ли ей чего-нибудь и не следует ли перенести встречу. Сара качает головой и убегает в туалет. – Она сейчас вернется, – говорит Энн, подходя ко мне. – С ней всё в порядке? Что с ней? – Я беспокоюсь не только о своей жене, но и о том, сможет ли она выдержать это слушание. – Я не думаю, что она справится с этим делом. Нужно нанять кого-то другого, – шепчет мама. – Прекрати, мам. – Я уверена, что с ней всё в порядке. – Может, тебе стоит пойти и помочь ей? – говорит мама, прогоняя Энн прочь. – Сара явно недостаточно сильна сама по себе. 27 Сара Морган Я выхожу из туалета и брызгаю водой себе на лицо. Достаю из сумки косметичку, заново припудриваю лицо, полощу рот и снова наношу блеск для губ. Сейчас я чувствую себя хорошо, но не знаю, что на меня нашло – стресс, плохое питание, недостаточный сон или чертова Элеонора. Я должна взять себя в руки. Приглаживаю волосы и отправляю сообщение Энн: Я в порядке. Должно быть, что-то не то съела. Вернусь через несколько минут. Бросаю быстрый взгляд в зеркало, поправляю одежду и стягиваю волосы в конский хвост. Беру свою сумку и выхожу из туалета, налетев на окружного прокурора Джоша Питерса. Кофе, который он держит, проливается на нас обоих, и мы оба извиняемся друг перед другом. – Сара, мне очень жаль… – Нет, это мне жаль, Джош. – Подождите здесь. Он ныряет в мужской туалет и через несколько мгновений выходит с пачкой бумажных полотенец. Протягивает мне половину, и мы вытираем и промокаем кофе. Его белая рубашка в пятнах, но трудно разглядеть, где кофе пролился на черные брюки и куртку. Я ловлю себя на том, что смотрю на него снизу вверх, пока мы вытираемся. Ему за тридцать, и он слишком квалифицирован для той работы, которой занимается. Он мог бы заняться корпоративным правом или защитой, но его моральные принципы удерживают его в государственном секторе. Мы заканчиваем приводить себя в порядок, насколько это возможно. Питерс вытирает кофе на полу, а затем собирает испачканные полотенца. Вновь исчезает в туалете и через мгновение возвращается, неся только свой портфель. – Послушайте, я знаю, что мы на противоположных сторонах в этом судебном процессе. Я просто хочу, чтобы вы знали: я сожалею о том, что вам приходится проходить через такое, но всё равно собираюсь сделать свою работу. – Он уверенно стоит передо мной; его осанка идеальна, а его присутствие не дает ни намека на сочувствие, которое он пытается излучать своими словами. – Я не ожидала от вас меньшего. – Хорошо. Вы готовы? – На самом деле я хотела бы поговорить с вами про сделку о признании вины. – Конечно. Питерс выпрямляется и упирает одну руку в бок. Открытая поза, которая должна сигнализировать о приглашающем тоне. Он ждет, чтобы услышать мое предложение. Я должна отдать ему должное: Джош соблюдает все нюансы до мелочей. – Можем ли мы снять смертную казнь и отправить моего подзащитного на пожизненное заключение за признание вины? Вы знаете так же хорошо, как и я, что присяжным трудно вынести обвинительный приговор, когда речь идет о смертной казни. К тому же есть третий набор ДНК. Мы даже не знаем, кому он принадлежит. – Я протягиваю руки ладонями вверх, как будто предлагая ему физический предмет. – Собранные улики свидетельствуют против Адама. С ДНК или без нее. Вы знаете это, Сара. – Он снова скрещивает руки на груди и принимает стойку, как бы говоря: «Время сделок закончилось». – Знаю, – говорю я, чувствуя себя побежденной. Он прав. Эта ДНК на самом деле не имеет значения, если мы не знаем, кому она принадлежит. Келли была найдена мертвой в нашем доме, и Адам был последним человеком, который видел ее живой, плюс повсюду на ней его ДНК. – И Адам провалил тест на детекторе лжи, – добавляет Питерс. – Но и Скотт тоже. Вы знаете так же, как и я, что полиграф – просто куча псевдонаучного дерьма. – Я прищуриваюсь, глядя на него. – Отлично. Вот что я скажу. Если он признает себя виновным, я уменьшу срок с двадцати пяти лет до двадцати без права досрочного освобождения. Но срок действия этого предложения истекает через пять минут. – Я пойду и поговорю со своим клиентом. Спасибо. Адам всё еще стоит в наручниках перед дверями зала суда. Элеонора увлечена беседой с ним. Ничего хорошего из этого не выйдет. Охранник рядом, но не особо следит за происходящим, а Энн сидит на скамейке в одиночестве, бесцельно оглядываясь по сторонам. – Привет, – говорю я, прерывая Элеонору и Адама. Энн быстро встает и присоединяется к нам. – Ты в порядке? – Энн и Адам говорят одновременно. Я отвечаю, что да. – Может быть, нам стоит попросить кого-нибудь заменить тебя? – Элеонора оглядывает меня с ног до головы. – Я сказала, что со мной всё в порядке. Я пересмотрела условия сделки о признании вины. – О чем ты? – спрашивает Адам. – Окружной прокурор Питерс предложил двадцать лет без возможности условно-досрочного освобождения, если ты признаешь себя виновным. Это хорошая сделка, учитывая улики. Но решать тебе. Адам сводит брови и на мгновение закрывает глаза. Он надеялся на чудо, но двадцать лет – это всё равно долгий срок. Ему будет пятьдесят шесть, когда он выйдет. Но это лучше, чем смерть. С учетом имеющихся доказательств у присяжных, скорее всего, не возникнет проблем с вынесением обвинительного приговора. – Это ужасная сделка, Сара. Мой сын невиновен. Двадцать лет? Я буду мертва к тому времени, как он выйдет, – Элеонора топает ногой. Я игнорирую ее и смотрю на Адама. Он смотрит на меня. – Что бы ты предложила? – Как твой адвокат я бы сказала: «Соглашайся на сделку». – А как моя жена? Я беру паузу, чтобы решить, что сказать. – Как твоя жена я бы сказала: «Сражайся изо всех сил». – Тогда ладно. Скажи ему, что сделки не будет. – В его голосе слышится оптимизм, непонятно откуда взявшийся. В его ситуации нет ничего положительного. Я киваю Адаму, и он посылает мне улыбку в ответ. В его глазах появляется слабый проблеск надежды. Как раз в этот момент Питерс подходит к нам и здоровается со всеми. – Что вы решили? – Мой клиент не признает себя виновным. – Вы совершаете ошибку. Мой сын невиновен, – свекровь складывает руки на груди. – Тогда хорошо. – Окружной прокурор кивает, проходит мимо нас и входит в зал суда. Адам, Энн и я следуем за ним и садимся за стол в левой части комнаты. Элеонора занимает место в первом ряду. Я надеюсь, что она будет держать рот на замке. А еще лучше будет, если она вообще ничего не сделает. Возможно, судья окажет мне услугу и предъявит ей обвинение в неуважении к суду… Энн достает пару папок и кладет их передо мной. – Всем встать! Суд идет. Председательствует достопочтенный судья Дионн, – объявляет судебный пристав. Судья Дионн, старик с редеющими седыми волосами и в очках, сползающих на кончик носа, входит и садится на свое место. Пролистывает пару документов, а затем переключает свое внимание на Питерса и меня. – Дело «Народ штата Вирджиния против Адама Моргана». Пожалуйста, представьтесь. – Окружной прокурор Джош Питерс, представляющий интересы жителей штата Вирджиния, ваша честь. – Сара Морган, представляющая интересы Адама Моргана, ваша честь. Судья Дионн поднимает брови, когда слышит два раза фамилию «Морган». И сразу же делает выводы. – Интересно… Обвиняемый, пожалуйста, назовите суду свое полное имя. – Адам Фрэнсис Морган. – Окружной прокурор Питерс, не могли бы вы изложить обвинения, выдвинутые против обвиняемого по этому делу?