– Спасибо. Сейчас будет, – с улыбкой говорит бариста. – Бренда, так? – Да. – Слушайте, я здесь не только из-за кофе. – Вы здесь из-за Келли? – Вообще-то да. – Я немного озадачена тем, что она догадалась. Должно быть, меня выдали блейзер и юбка в тон. – К нам приходил репортер, расспрашивал о ней. В какой газете вы работаете? Сначала я хочу поправить ее, но решаю, что получу больше информации как репортер, а не адвокат обвиняемого в убийстве ее коллеги и, возможно, подруги. – Я работаю в «Гейнсвилл сан»[29]. Меня зовут Сара Смит. – Протягиваю руку для рукопожатия. Рукопожатие всегда обязывает. – У вас есть минутка? – Я должна начать уборку через пятнадцать минут… Да, если это не займет много времени. Я приготовлю кофе, и встретимся за столиком. Я киваю и сажусь за столик возле окна. Через несколько мгновений Бренда подсаживается ко мне. – Что вы хотите знать? Большинство людей, с которыми я разговариваю, являются преступниками или свидетелями и обычно никогда не бывают такими откровенными. Это немного озадачивает, но я напоминаю себе, что она считает меня репортером. Достаю блокнот и ручку. – Вы хорошо знали Келли? – Да, мы работали вместе последние полтора года. Думаю, я знаю ее как коллегу, но мало что знаю о ее домашней жизни, – говорит она, отпивая кофе. Я делаю пару пометок. – Вы когда-нибудь видели, чтобы Келли общалась с кем-нибудь из мужчин? – Да, иногда заходил ее муж и этот Адам, парень, которого показывали в новостях. Он тоже часто приходил сюда. Мне всегда казалось, что Келли и Адам слишком дружелюбны друг с другом… Думаю, я была права. – Верно… а как насчет кого-нибудь еще? – Не совсем поняла. – Она когда-нибудь рассказывала про Скотта или Адама? – Каждый раз, когда я спрашивала об Адаме или, как я его знала, «симпатичном писателе», Келли отвечала, что он просто завсегдатай. – У нее было много постоянных клиентов? – Ну, Адам, который, я думаю, все-таки не был «просто завсегдатаем»… – Я заставляю себя рассмеяться, чтобы поднять нам настроение и помочь отвлечься. – И был еще один парень. Я не видела его уже несколько дней. Но в то время, когда Келли работала, он был здесь, – небрежно говорит Бренда. – Думаете, он имеет к этому какое-то отношение? – Не уверена. Просто пытаюсь откопать факты. Вы сказали, что он всегда был здесь. Что он делал? – В основном читал или рисовал. – И вам это показалось странным? Или просто казалось, что он всегда был здесь, когда Келли работала? – Раньше он спрашивал, когда она будет здесь, но потом дошел до того, что запомнил ее расписание. Он всегда пялился на нее. Келли сказала, что он доставляет ей дискомфорт и что она умоляет меня обслужить его. – Вы можете описать его? Или помните его имя? – Кое-что получше. – Бренда встает из-за стола и идет к кассе. Мгновение спустя она возвращается с квитанцией. – Джесси Хук. Это копия его квитанции, выданной несколько дней назад. – Можно мне это взять? – Конечно. Вам нужна моя фамилия для статьи? – Обязательно. – Бренда Джонсон. – Отлично. Вы были очень полезны, – говорю я, собирая вещи. – Если вам понадобятся еще какие-нибудь цитаты для статьи, вы знаете, где меня найти. Я машу ей рукой, выхожу из кафе и сажусь обратно в машину. Джесси Хук, кто ты такой? Ты ли являешься третьим набором ДНК? И поэтому не появлялся с тех пор, как ее убили? Ты – человек, которого мы искали? Прежде чем отъехать от кафе, я отправляю сообщение Энн. Привет. Мне нужно, чтобы ты проверила биографию Джесси Хука. Он должен находиться где-то в округе Принс-Уильям. Нажимаю кнопку «отправить» и через несколько мгновений получаю смайлик с поднятым большим пальцем. 30 Адам Морган Всё еще чувствую себя неловко из-за того, что произошло вчера с Сарой и шерифом Стивенсом. Он очень быстро убежал, а потом и она тоже. Что они торопились сделать? Повидаться друг с другом? Мне нужно перестать думать об этом. Эта проблема поглощала мои мысли, а затем поглотила мои сны. Мне приснилось, что у Сары и Стивенса был роман. Что он трахнул ее на заднем сиденье своей полицейской машины после того, как они уехали отсюда. Но Сара не стала бы этого делать. Она не из таких. Я так думаю. Вспоминаю ночь, когда я встретил ее в старом грязном подвале колледжа. Ей было скучно посреди бушующей вечеринки. Она не любила злоупотреблять напитками, пробовать наркотики, и я ее почти не интересовал. Ей было всё равно, что о ней думают другие. Она была просто собой. И теперь она Сара Морган – лучший адвокат страны. Что случилось с женщиной, в которую я влюбился? Что случилось с той, на ком я женился? Теперь она мне не знакома, и я уверен, что она сказала бы то же самое обо мне. Неужели нашему браку пришел конец? Она забыла меня? Да, у меня была любовница, но это не значит, что я перестал любить свою жену. О боже… Что, черт возьми, я несу? Кого пытаюсь убедить, что я всё еще хороший человек? Я знаю, что это не так. И очевидно, все остальные тоже, включая мою жену. Встаю с дивана и натягиваю клетчатый халат поверх пижамных штанов и белой футболки. Я даже не помню, как переоделся в пижаму. На секунду задаюсь вопросом, переодевала ли меня мама, и закатываю глаза, зная, что она, вероятно, это сделала. Сразу же чувствую запах бекона. Мама стоит у кухонной раковины и моет посуду. – Милый, ты проснулся… Завтрак на стойке. Бекон, яйца, тосты и картофельные оладьи. – Мой любимый завтрак. В тюрьме я так не ел. – Я собираюсь пройтись по магазинам и найти ближайший отель. – Она закрывает кран и вытирает руки. – Как бы мне ни хотелось остаться здесь, этот диванчик не соответствует моим стандартам, и я уверена, что сегодня мне придется обратиться к мануальному терапевту. Мама потирает спину, а затем ставит передо мной чашку кофе. – Это может затянуться надолго, – я откусываю кусочек тоста. – Возвращайся в Коннектикут, мам. – Чушь. Ты – мой сын, и суд должен быть быстрым, потому что ты невиновен. Мы позаботимся о том, чтобы Сара сделала это быстро. – Она берет свою сумочку и надевает туфли. – Просто позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я вернусь вечером, – говорит она, целуя меня в щеку. – Люблю тебя, медвежонок. – Я тоже тебя люблю, мам. * * * Утро почти подошло к полудню, а я даже не знаю, чем себя занять. Прошло всего два часа с тех пор, как мама ушла, и я уже чувствую себя одиноким… Стук во входную дверь пугает меня. Через глазок я вижу миниатюрную женщину с огненно-рыжими волосами, карими глазами и лицом, усыпанным веснушками. На плече у нее висит сумка для ноутбука. Я вроде как узнаю ее, но не уверен. И всё равно решаюсь открыть дверь. – Привет. Вы Адам Морган? – Она оглядывает меня с ног до головы, оценивая мой растрепанный вид. – Зависит от того, кто спрашивает. – Хотя мне всё равно, кто спрашивает. Прямо сейчас я поговорил бы практически с кем угодно. С любым, кто согласился бы меня выслушать. – Я – Ребекка Сэнфорд, репортер газеты округа Принс-Уильям. – Мой адвокат не хочет, чтобы я разговаривал с репортерами. Извините. – Я протестующе поднимаю руку, останавливая ее от дальнейших разговоров, и начинаю закрывать дверь. Но она не дает мне этого сделать. – Знаю, мистер Морган. Но я – ваша большая поклонница. И очень хочу услышать вашу версию произошедшего. – Вы читали мои книги? – На самом деле я посещала курс по написанию художественной литературы, который вы вели больше года назад. После того, как мы купили этот дом, ко мне обратились с просьбой преподавать в местном общественном колледже. Я чуть было не сказал «нет», но решил, что преподавание может стать отличной карьерой, поскольку мое писательство было безнадежно. Правда, в итоге я вел курс только один семестр, а затем вернулся к писательству на полный рабочий день. Я чрезмерно романтизировал процесс, презирал большинство своих учеников и то, как мало они заботились об учебе. Плюс в большинстве случаев их почерк был просто ужасен, и читать его было муторно.