Нужно было убрать их подальше. Она со мной не согласна, но я по-прежнему думаю, что в прошлом Келли нужно разобраться. В этих бумагах – вся информация, которую раздобыла Ребекка, а также список номеров, по которым мне нужно закончить обзвон. Сара подходит к дивану и начинает рыться в них, быстро просматривая всё, что попадает в поле ее зрения. Если она не верит, что это стоит изучать, тогда что она тут ищет? – Это для моего расследования, – говорю я, пытаясь собрать листы в одну кучу. Мне не нужно, чтобы Сара смотрела это. Если она не собирается мне помогать, тогда ей незачем находиться здесь. Мне нужно поработать. Она смотрит на список телефонных номеров, просматривая их один за другим. Что она ищет? Или просто пытается успокоить меня? Пытается сделать вид, что воспринимает это всерьез? Какова ее конечная цель? Ее взгляд задерживается на мне чуть дольше, чем я ожидал. Затем Сара наконец откладывает листок. – Да, ты зря тратишь свое время. – Она делает паузу. – На что ты потратил десять тысяч долларов? – Тебе-то какое дело? Это были мои деньги – аванс за книгу, – с вызовом говорю я. – Тогда ладно. Будем на связи. – Она встает и направляется к входной двери. Почему Сара всегда спешит? Понятия не имею, кто она такая. Как она узнала о Ребекке, телефонных звонках и деньгах? Она наблюдает за мной? У нее есть кто-то, кто наблюдает за мной. Но почему? Чтобы помочь мне? Чтобы причинить мне боль? Чтобы держать меня в узде? Прежде чем выйти из гостиной, Сара останавливается и оборачивается: – Кстати, если ты окажешься в тюрьме и не закончишь книгу, я в конечном итоге верну этот аванс. Так что, пожалуйста, остановись. Ты тратишь мои деньги, придурок. – Я думал, это наши деньги. Мы женаты. Помнишь? – огрызаюсь я, складывая руки на груди. – О, так это был наш брак, когда ты был по уши влюблен в какую-то официантку? – Сара прищуривается, глядя на меня. Я на мгновение отвожу взгляд. Она меня поймала. – Вот именно, – Сара топает ногой. – Как бы то ни было, тебе больше не придется беспокоиться за свои деньги. Я пишу настоящее откровение, и за мою книгу уже идет война, – я ухмыляюсь. У Сары отвисает челюсть. – Ты, должно быть, издеваешься надо мной? Я надрываюсь над твоим делом, а ты превращаешь всё в чертов цирк! Ты и твоя ублюдская мать! – Она поднимает руки вверх. – С меня хватит. Затем разворачивается и выходит из дома, хлопнув дверью. 39 Сара Морган Еду обратно в город. Я в ярости. Мне нужно держать Адама в узде. Он подрывает мое расследование и мою карьеру своими выходками. Он опять слишком много пьет. Бутылка скотча была почти полной, когда я была здесь в пятницу, а теперь ее нет, и он опустошает вторую. О чем, черт возьми, он думает? Разговаривать с репортером… Обзванивать всех, кто мог иметь отношение к первому мужу Келли… Писать историю обо всем этом и обсуждать детали с литературным агентом, несмотря на запрет… Он ставит под угрозу всё чертово дело. Я в отчаянии хлопаю ладонью по рулю. – Черт! Черт! Черт! Набираю номер Энн с помощью голосовой команды. Она берет трубку после первого же гудка. – Привет. Как всё прошло с Адамом? – Не очень хорошо. Он работает над своим собственным расследованием, общается с репортером и пишет «откровение»… Сигналю мини-фургону, который слишком медленно едет передо мной. Обгоняю его и, проезжая мимо, выключаю сигнал. Внутри фургона маленькая пожилая женщина и мужчина. Что со мной не так? Адам меня достал… Я делаю глубокий вдох, пытаясь напомнить себе, что всё будет хорошо. – Почему? – Очевидно, он не доверяет мне. – Но ты делаешь всё, что в твоих силах. – Я даже принесла ему копии всех улик. – Ты это сделала? – Да. Но он даже не посмотрел их. Мне не помешала бы его помощь, еще одна пара глаз… Он много пьет, и это, должно быть, затуманивает его рассудок. Мне нужно, чтобы ты отключила телефон в доме у озера. Не хочу, чтобы он всё разрушил каким-то пьяным звонком. – Что-нибудь еще? – Назначь встречу с Бобом на завтра. Я должна убедиться, что в фирме всё идет гладко, так как не хочу снова оказаться в офисе Кента. – Поняла. – Я еду домой. Вернусь в офис утром. – Береги себя, Сара. Увидимся утром. Мой телефон жужжит. Я быстро бросаю на него взгляд. Это от Мэтью. Поужинаем сегодня вечером? Скажем, в 7:30 вечера в «Кэпитал грилл»?[36] * * * Официант, одетый в ливрею, проводит меня через весь ресторан к столику, за которым сидит Мэтью. Там уже стоит открытая бутылка шампанского, а Мэтью одет в прекрасно сшитый костюм. Он встает, когда я подхожу, и обнимает меня, целуя в обе щеки. – Извини, я опоздала… Пришлось иметь дело с выходками Адама. – Не беспокойся. Чем он сейчас занимается? – Мэтью наливает бокал шампанского и предлагает его мне. Я закатываю глаза, беру бокал и залпом опустошаю его. – Он пьян. Набирает десятки случайных номеров. Пишет книгу о произошедшем и работает с репортером над своим собственным расследованием. Я обозначаю воздушные кавычки, произнося «расследование», потому что это смешно. – Мало что изменилось… – Мэтью смеется, делая глоток шампанского. – Что это должно значить? – У Адама всегда была склонность к драматизму. – Не могу с этим поспорить. – Открываю меню и просматриваю его, хотя ела здесь десятки раз и всегда заказываю одно и то же: мраморную говядину с белыми грибами и бальзамическим уксусом пятнадцатилетней выдержки. – Как твоя свекровь? – Как обычно. Стервозная, осуждающая, грубая, снисходительная… Я упоминала стервозность? – Я ухмыляюсь. – Конечно, она такая, – говорит Мэтью, махнув рукой. – Она затронула тему моих родителей! Он опускает подбородок. – Серьезно? Что она сказала? – В основном, что я должна отпустить всё это. – Не обращай на нее внимания. Она просто жалкая сука. Я слегка улыбаюсь ему, и Мэтью ободряюще сжимает мою руку. Мы поднимаем бокалы с шампанским, чокаемся и пьем. Он смотрит на меня. – Ты знаешь, я всё еще не понимаю, почему ты защищаешь своего мужа в этом процессе. – Потому что он мой муж, – я вздыхаю. – И независимо от того, через что он заставил меня пройти, в глубине души я люблю его. – Любишь? – Мэтью одаривает меня почти что обвиняющей улыбкой. – Очень, очень глубоко внутри, прямо сейчас, – я смеюсь. Мэтью тоже смеется: – Нужна сильная женщина, чтобы делать то, что делаешь ты.