– Может, тогда займемся Бобом? Мы с Мэтью киваем, следуя за шерифом Стивенсом обратно в полицейский участок. 49 Адам Морган Скотт хочет мне помочь? Не удивлен. Если он действительно не верит, что я убил ее – а он не должен, потому что я, черт возьми, этого не делал, – тогда как человек, потерявший женщину, которую он любит больше всего на свете, Скотт не должен останавливаться ни перед чем, чтобы привлечь к ответственности истинного виновника. С другой стороны, Скотт, как известно, позволяет своему характеру брать над ним верх, и он мудак. Было бы удивительно, если б такой кусок дерьма притворился, что верит мне. Просто чтобы вернуть доверие департамента и в то же время еще глубже погрузить мою голову под воду своим ботинком… Однако эта дерьмовая реальность такова, что нищие не могут выбирать, и прямо сейчас Скотт – это всё, что у меня осталось. Но должен ли я делать это с собой? Мой разум почти достигает состояния окончательного просветления, поскольку я способен удерживать в нем две противоречивые мысли одновременно. С одной стороны, я знаю, что надежда – единственное, за что я могу цепляться, и единственное, чего у меня нельзя отнять, так что я должен держаться за нее изо всех сил. Но с другой стороны, я не наивен. Я знаю, что мои шансы невелики. Зачем мучить себя, заставляя думать, что есть что-то, чего нет… Как будто одной половине меня рассказали секрет о моей неизбежной кончине, и вместо того, чтобы предупредить свою другую половину держаться подальше, я разрабатываю план, который приведет нас обоих к гибели. Мне приходит в голову еще одна вероятность. Что, если Скотт и есть убийца? Что, если всё это сумасбродное поведение, распущенность, поведение вдовца являются одновременно прикрытием для правды и удобным выходом для страха и эмоций, пронизывающих его? Как у животного в клетке. Если это так, то я даю ему еще больше боеприпасов, чтобы использовать их против меня. Я привел его к единственному человеку, который был готов помочь мне раскрыть правду. За мной, застрявшим здесь, никто не смотрит. Ребекка? Скотт может выследить ее и избавиться от нее так же легко, как он избавился от Келли. Хотя на данный момент я в любом случае облажался. Кого волнует, что происходит снаружи? Все, что я могу сейчас сделать, – это просто сидеть и ждать… А может, и нет. 50 Сара Морган Возвращаюсь внутрь с шерифом Стивенсом. Мой гнев не совсем рассеялся, но, по крайней мере, я пытаюсь всё переварить. Я могу злиться на то, что Энн утаила от меня информацию, но это не она заставила Адама спать с Келли и, конечно же, не является причиной ее убийства. Мотивы моей помощницы, хоть и оказались слегка ошибочными, не были гнусными. Этого достаточно для того, чтобы мое кровяное давление начало снижаться до приемлемого уровня. Однако я не наивна – и должна быть готова к еще одной потенциальной бомбе, так как теперь очередь Боба. Мардж меняет свою мелодию, когда проходит шериф Стивенс. В отличие от раздражения при виде еще одного адвоката. – Еще раз здравствуйте, сэр. Возвращение в подземелье? Хотите, я вас соединю? – Ее явно забавляет собственный выбор формулировки, и она рада возможности хоть как-то помочь доброму шерифу. – Нет, Мардж. Всё в порядке. И сколько раз я просил тебя, пожалуйста, не называть это так, особенно при посетителях? – Он говорит, имитируя строгий тон, который предполагает демонстративный выговор, а не настоящий гнев. – Прошу прощения, сэр. Я постараюсь запомнить это на будущее. На ее лице кривая ухмылка. Шериф Стивенс подмигивает ей так мимолетно, что я задаюсь вопросом, не показалось ли мне это, и ведет нас обратно к допросным, мимо тех же самых притягивающих взгляд стен, по дешевому паркету. Однако на этот раз мы поворачиваем налево, а не направо. Боб сидит за односторонним стеклом, явно взволнованный ожиданием. Он оглядывается по сторонам, как будто ищет кого-то или что-то, куда можно было бы излить свое разочарование. Его ноги подпрыгивают, он дико ерзает. Он не привык быть по другую сторону стола. Шериф Стивенс останавливается, прежде чем покинуть нас: – Вы готовы к тому, чтобы я это сделал? Если нет, мы можем подождать и заставить его попотеть еще немного. По идее, его улыбка должна обезоруживать. – Нет. Я в порядке. Просто хочу покончить с этим. – Я опустошена и стремлюсь просто уйти. Моя самоуверенная адвокатская персона почти исчезла, мне нужно пойти домой и зарядиться энергией. Я нахожусь в уязвимом месте без брони, и шериф Стивенс – не тот человек, который нужен мне рядом. Я рада, что Мэтью здесь. Мы садимся перед стеклом. – Тогда хорошо, – шериф кивает и направляется в комнату для допросов. Голова Боба немедленно поворачивается к двери, его глаза сужаются, а беспокойные ноги останавливаются. Боб может быть крутым парнем и петухом на девяносто девять процентов, но он хороший адвокат и умеет безжалостно вести перекрестный допрос. Он выглядит так, как будто не хочет покидать этот участок без удовольствия от драки. – Добрый вечер, мистер Миллер. Мне жаль, что я заставил вас ждать так долго… Могу я предложить что-нибудь выпить? Вода? Кофе? – Шериф Стивенс знает, что жесткое поведение парня, которому сразу же уступила Энн, не сработает на Бобе. Он начинает с образа хорошего парня. – Прибереги свои извинения и любезности. Это не первое мое родео, так что давай просто пропустим это дерьмо. Вот тебе и игра в вежливость… – Очень хорошо, – шерифа Стивенса явно забавляет бравада Боба. – Давайте начнем с того, что вы знаете о Келли Саммерс. – Что конкретно, шериф Стивенс? Боб знает, что может и что не может использовать на суде полиция. Он знает, что является крупной рыбой. Домыслы против реальных доказательств. Вопросы шерифа должны быть тугими, как кожа барабана, иначе это будет продолжаться всю ночь. – Прошу прощения. На секунду я забыл, что имею дело с адвокатом… Тогда никаких глупых вопросов. Вы знали Келли Саммерс каким-либо образом до начала этого дела? – Да. Часть меня разочарована, зная, что шериф Стивенс, скорее всего, не получит никакой новой информации о моем деле. Но, с другой стороны, я испытываю облегчение, поняв, что меня не ждет еще один сюрприз. Дверь нашей комнаты открывается, и входит помощник шерифа Маркус Хадсон, самодовольный, как всегда. Его плечи высоко подняты, а на лице – дерьмовая ухмылка. – Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. – Наблюдаю за допросом, на что имею полное право. Он стоит позади, возвышаясь над нами. – Имеешь на это полное право, но не причины, – насмехается Мэтью. – От тебя, черт возьми, разит подозрительностью, – Хадсон смеется. – Как бы то ни было, я нахожусь здесь законно. – Просто держи рот на замке и дай мне делать свою работу. Тебе лучше быть готовым, когда я вызову тебя на дачу показаний, – говорю я, даже не оглянувшись. Хадсон вздыхает, и я слышу, как он шаркает ногами. Воздух вокруг меня становится менее душным. Я оглядываюсь через плечо. Помощник шерифа прислонился к стене, скрестив руки на груди. Его дерьмовая ухмылка уступила место хмурому взгляду. Я переключаю свое внимание на комнату для допросов. – Не могли бы вы объяснить, откуда знали Келли Саммерс или, точнее, Дженну Уэй? – Она была замужем за моим братом. – Ваш брат из Висконсина? – Правильно. – Которого она убила? – Я этого не говорил. Она не была признана виновной, поэтому любое заявление, приводящее к такому выводу, было бы чистой воды спекуляцией, – говорит Боб с оттенком презрения в голосе. Похоже, шериф Стивенс нашел нужную кнопку. – Мне жаль… Позвольте перефразировать. Вашего брата, за которым она была замужем, убили, а она сбежала из штата, и ее нигде не нашли. Шериф Стивенс нажимает на большую красную кнопку с надписью «Мертвый брат», которая находится прямо под кожей Боба. И удерживает ее дольше, чем следует. – Да, она была замужем за ним. Да, он был убит. Независимо от того, действительно ли она сбежала из штата, а не просто уехала. Это опять-таки предположение. – Его разочарование нарастает всё ощутимее. Попался, попался, попался… – Был ли кто-нибудь когда-нибудь обвинен в том, что вашего брата… – шериф Стивенс проводит пальцем по своему горлу. – Нет. Никто не был обвинен в том, что моего брата… – Боб изображает то же самое. – Мужик… Черт. Это, должно быть, отстой, да? Жизнь твоего брата завершилась. Пуф! А тот, кто сделал это, всё еще ходит по улицам… Это действительно должно было задеть за живое. Особенно кого-то, так хорошо знакомого с системой правосудия, как ты… Но, опять же, твоя работа – защищать этих самых типов. Я имею в виду, черт возьми, что, насколько тебе известно, ты позволил подобному человеку выбраться из затруднительного положения прямо у тебя под носом. Это может быть кто угодно, верно? Это статистически возможно, не так ли? – Шериф Стивенс заканчивает свой допрос повышением голоса и склоняет голову набок, ожидая ответа. Боб заливается оттенком красного, какой можно встретить на пожарных машинах или, возможно, во внутренней части вулкана. Он долго сидит молча, пока его ноги снова не начинают медленно дрыгаться. Атмосфера в комнате становится густой и плотной – как ночной воздух перед тем, как пойдет снег. Наконец он испускает долгий вздох, и одинокая слеза начинает скатываться из его левого глаза, всего в нескольких сантиметрах от вены у него на лбу, которая, кажется, вот-вот взорвется. – Шериф… Я пришел на допрос добровольно. Я не арестован, и мне не было предъявлено никаких обвинений. Таким образом, я имею право как воздерживаться от ответов на любые вопросы, так и уходить по собственному желанию, не подвергаясь ограничениям или удержанию против моей воли. Я рад сотрудничать с правоохранительными органами любым способом, которым я мог бы помочь в осуществлении законного правосудия, и поэтому более чем готов ответить на любые дополнительные вопросы в письменном виде, представленные в мой офис. Как государственный служащий, я благодарю вас за уделенное мне время. Но сейчас я ухожу. Затем Боб встает и уходит. – Извините, сэр, но мы еще не закончили… – выпаливает шериф Стивенс, но дверь уже закрывается, и слова не достигают своей цели, как будто застывают в воздухе, а затем разбиваются вдребезги о землю. Я быстро встаю и открываю дверь в коридор. Боб проходит мимо меня. Он видит меня, но продолжает идти, не говоря ни слова, прекрасно зная, что я была свидетелем разговора. Он смотрит на меня с таким глубоким презрением, что я действительно чувствую боль от раны, которую, как он, несомненно, надеялся, это оставит во мне. Шериф Стивенс выходит, глядя в пол. Останавливается на мгновение, а затем поворачивается ко мне, ища какое-то одобрение своей линии допроса. – Что, черт возьми, это было? – спрашиваю я. – Он не был полезен. – Был! Даже просто находясь здесь, он был полезен. То, что он не был каким-то там слабаком и не испугался, не дает вам права делать то, что вы сделали. – Я стараюсь говорить достаточно тихо, чтобы Боб не услышал, но достаточно громко, чтобы шериф мог почувствовать мой гнев. – Я думал, что смогу что-нибудь вытянуть из него. Я просто пытался найти способ оказать вам некоторую помощь, – говорит шериф Стивенс с ноткой мольбы в голосе.