Глава 5 — Так что, дом теперь принадлежит мне? В смысле, официально записан на мое имя? Холли перебирала страницы контракта, разложенного на столе перед ней. Я прекрасно понимал ее желание знать, что она подписывает, но ведь она сейчас даром получает дом за два миллиона долларов. Какого черта она тогда так волнуется? Я объяснил, что дом принадлежит трастовому фонду, она — бенефициар этого фонда, а я — попечитель. Объяснил, что так она не будет платить налоги на собственность — об этом позаботится траст. А еще добавил, что траст также будет выплачивать ей определенную сумму и покроет все расходы, связанные с аварией. Не знаю, устроило ли ее это или просто захлестнули эмоции, но она подписала. Я подвинул к ней последний документ. Пока она читала его в угасающем вечернем свете, я понял, что мое колено под столом подскакивает, и положил на него руку, чтобы это прекратить. — А это что значит? — спросила она. — Соглашение о неразглашении. Она медленно кивнула. — Это значит, что я не должна никому говорить, почему вы все оплачиваете. Я кивнул. Мы уже это обсуждали. — И Саванна тоже должна подписать, да? — Именно так. — Саванна! — крикнула она, а потом покачала головой. — Я не привыкла к такому большому дому. Схожу за ней. Она отодвинула свой стул. Я заметил, что она поколебалась, прежде чем перенести вес на левое колено. Меня окатило волной стыда. Но мы заключили сделку, и пути назад не было. Оставшись на кухне в одиночестве, я огляделся. На ручках сверкающей новой техники висели потрепанные кухонные полотенца. Кварцевая столешница была отполирована до блеска. На столе в уголке для завтрака Холли разложила салфетки. Круглые, с веселыми желтыми цветами. Я вспомнил кухню в доме моего детства в сельском Нью-Гэмпшире. У мамы были такие прямоугольные ламинированные салфетки под тарелки с изображением европейских городов. И я ел, глазея на Эйфелеву башню, Колизей или барселонский храм Святого Семейства. Для меня это был единственный способ побывать в Европе. Не помню, знал ли я тогда вообще, что это реальные места. Я понятия не имел, где и почему мама, которая, насколько мне известно, никогда не покидала штат Нью-Гэмпшир, покупала те салфетки. Может, хотела зажечь во мне искру интереса к миру вокруг. Или просто считала их красивыми. И быть может, именно из-за этих салфеток после окончания Йеля я уехал как можно дальше от Нью-Гэмпшира и как можно быстрее. — Вы же в курсе, что мне только шестнадцать, да? В дверях появилась Саванна и сердито уставилась на меня, как принято у подростков. Значит, со дня аварии она уже успела отпраздновать день рождения. Ох уж эти славные шестнадцать. Когда за ее спиной появилась Холли, я не мог не заметить, что у Саванны совершенно другая фигура — крепкая и спортивная, в отличие от плавных изгибов ее матери. — И все же мы хотим, чтобы ты подписала, — сказал я Саванне. — Ты в числе бенефициаров. Важно, чтобы ты понимала условия. По правде говоря, я хотел ее припугнуть. Подписав договор, она подтвердит, что осведомлена о причитающихся ей выплатах, и это, как я надеялся, вынудит держать язык за зубами. Я протянул ей ручку. Саванна взяла ее, и я заметил свежий маникюр. Ногти были покрашены в бледно-серый, только на безымянных пальцах лак был ярко-синего цвета — так делала моя бывшая подруга, любительница тусовок. Похоже, Саванна быстро привыкает к новому образу жизни, и это хорошо. Чем больше она наслаждается роскошью, тем меньше у нее будет желания нарушать договоренности. Она написала свое имя идеальным каллиграфическим почерком и подвинула бумагу мне. Когда я собирал документы, в дверь позвонили. Мы переглянулись, словно нас застали за ограблением банка. — Вы кого-то ждете? — спросил я Холли, и она покачала головой. Мы оба посмотрели на Саванну. — А что сразу я! — Единственный, кто знает, что мы здесь живем, это ты, — сказала Холли, глядя на меня. — А полиции ты новый адрес не давала? — спросил я, пытаясь подавить нарастающую в голосе панику. — Они и так узнают, где нас найти, — вмешалась Саванна. — Это же полиция. Моя машина стояла на подъездной дорожке. Я мог бы выскользнуть через заднюю дверь, но если копы уже записали мои номера, будет только хуже. Стоит им копнуть под меня, как они выйдут на Джека. А там — одна догадка, и все выйдет наружу. Опять прозвенел звонок, а затем послышался стук в дверь. — Может, мне все-таки открыть? — спросила Холли, и я нехотя кивнул. Во всем доме горел свет. Ни один толковый, да что там, даже самый жалкий детектив не поверит, что никого нет дома. Когда Холли направилась к двери, я задержал дыхание. Мы с Саванной остались на месте, а она посмотрела в глазок и открыла — на пороге стояли четверо улыбающихся людей. — Мы в курсе, что это банально, но наши дочки испекли вам печенье, — объявил мужчина. Это был хипстер из дома напротив, с женой и двумя детьми. Какое облегчение — вечерние гости Холли оказались не из полиции Лос-Анджелеса, но то, что я позволил соседу увидеть меня здесь во второй раз, было вопиющей неосторожностью. Наши взгляды встретились, и я помахал рукой, закрепив свою связь с этой семьей и этим домом. — Энди, — сказала Холли соседу, не вопросительно, но не совсем уверенно. — Точно. А это моя жена Либби и наши дочери Татум и Марго. Когда Холли улыбнулась младшей, та спряталась за материнской спиной. — Вы, наверное, совсем вымотались, — сказала жена хипстера. — Так что мы просто заскочили поздороваться. Если вам что-то понадобится, мы всегда рядом. Жена выглядела лет на сорок, но была в хорошей форме, с пышными распущенными волосами и подтянутыми руками. На ее запястье болтался мужской «Ролекс». Может быть, семейная реликвия? Как бы то ни было, я тут же понял, что она за собой следит. — Как это любезно с вашей стороны, Либби, — Холли взяла протянутую тарелку. — Мы не стали добавлять орехи, сейчас ведь никогда не знаешь… — сказала Либби, поглядев на Саванну. — И с орехами было бы нормально, но спасибо. Холли выжидающе посмотрела на дочь. — Да, спасибо, — эхом отозвалась Саванна. — Это Саванна, — представила ее Холли. — Привет, Саванна, — поздоровалась женщина. А потом новые соседи Холли вдруг уставились на меня. Мы не планировали, что придется объяснять мое присутствие, и поэтому я выдавил только: — Эван. Я приехал прямо из офиса, и на мне опять был костюм. Хорошо хоть пиджак я оставил в машине. И снял галстук. Я бы предпочел не выглядеть как адвокат, но теперь уже ничего не поделаешь. После очередного обмена любезностями незваные гости удалились. Но ущерб уже был нанесен. Они видели меня с Холли и Саванной в доме, который купил для них мой босс. Между Джеком и этой семьей стоял только один человек, и этот человек — я. — Что скажешь им обо мне, если спросят? — поинтересовался я у Холли, когда все четверо удалились в дом напротив. — Ничего, — резко ответила она, как будто я ее в чем-то обвинял. Холли явно не станет рассказывать им, что я в буквальном смысле ее сообщник. По крайней мере, не специально. — Нужно подготовиться на случай, если они начнут задавать вопросы, — напирал я. — Ну, врать я точно не собираюсь, — сказала Холли. — Хватит с меня лжи. У меня засосало под ложечкой. Рано или поздно они выяснят, что Холли не замужем и не работает. И тогда возникнут вопросы. Это ведь дорогой дом. И жена соседа явно это заметила. Холли, похоже, почувствовала мое беспокойство, потому что добавила: — Здесь кругом одни заносчивые богачи. Они забудут обо мне через неделю. Я посмотрел на печенье, по кругу разложенное на толстой керамической тарелке. Полиэтиленовая обертка покрылась конденсатом — печенье еще теплое. — Полагаюсь на тебя, — сказал я, надеясь, что ей можно верить. Я смотрел, как соседи заходят к себе домой. Холли ошибалась. Они вернутся. Они же оставили тарелку. И у них будут вопросы, которые собьют с толку даже опытного лжеца вроде меня. Энди Три месяца назад