Проблема была решена, когда в 1700 г. вышел «Закон о более эффективной борьбе с пиратством». Он отменил требование об обязательном возвращении пиратов в Англию для судебного разбирательства и разрешил проводить их зарубежным судам Вице-Адмиралтейства. Также он разрешал применение смертной казни и предусматривал, что лиц, признанных виновными, необходимо казнить на море или вблизи от него. Морякам, которые смогли защититься от пиратов, присуждали процент от спасенного ими груза. Этот закон создал законодательную базу, но казни не сразу последовали за ним, поскольку до того, как проводить судебный процесс, пиратов надо было сначала поймать. Один из первых судов вне Англии был проведен благодаря тому, что пиратский капитан со своей командой вернулся в ту самую гавань, где они захватили корабль во время мятежа. В мае 1704 г. Джон Квелч после нескольких месяцев нападений на суда у побережья Бразилии приплыл в Марблхед в Массачусетсе. Через несколько дней Квелча и 25 пиратов арестовали и посадили в тюрьму в Бостоне, а уже 13 июня начался судебный процесс под председательством Джозефа Дадли, генерала-капитана и главного губернатора провинций Массачусетс-Бэй и Нью-Хэмпшира[376][Подробнее о суде см.: Dow and Edmonds, p. 99–115.]. Суд проходил в городской ратуше на улице, которая сейчас называется Стейт-стрит. Квелч и шестеро из его команды были приговорены к смерти. Дата казни приговоренных была назначена на пятницу, 20 июня, и до этого момента на пиратов обрушился шквал проповедей, молитв и увещеваний пастора Коттона Мэзера. В день казни пиратов вывели из тюрьмы на набережную в сопровождении начальника полиции, городских констеблей и сорока мушкетеров. Виселица была установлена на берегу недалеко от Хадсон-поинт, поэтому разбойников переправили через гавань на лодке вместе с капелланом. В дневнике судьи Сьюэлла есть описание этой сцены: Когда я пришел, то увидел, что вся река была в людях. Кто-то сказал, что там было сто лодок… Когда эшафот установили на нужной высоте, на него взошли семеро злоумышленников: мистер Мэзер молился за их души, стоя в лодке. Все веревки были привязаны к виселице (кроме веревки Кинга, которому была дана отсрочка). Когда люк эшафота открылся, послышался настолько громкий женский визг, что его с удивлением услышала моя жена, сидящая у выхода в сад возле нашего дома, хотя ветер был юго-западный, а наш дом находится в доброй миле от этого места[377][Dow and Edmonds, р. 112.]. Тринадцать человек из команды Квелча получили отсрочку и впоследствии были помилованы. Это было распространенной практикой. После неумолимо формального судебного процесса над пиратами суд часто миловал некоторых обвиняемых, даже если они были признаны виновными. С наибольшей вероятностью помилование получали самые молодые члены команды, которые могли быть мальчиками возрастом 15–16 лет. Помилование пиратов, находящихся на свободе, было одной из мер, направленных на борьбу с ними. Пятого сентября 1717 г. король Георг I издал королевскую декларацию, в которой объявлялось, что все пираты, сдавшиеся властям в течение ограниченного периода времени, «должны быть прощены по милости короля»[378][Губернатор Бермудских островов Беннетт выдал свидетельство о помиловании, основываясь на формулировке королевского указа: Настоящим доводится до всеобщего сведения, что Принимая во внимание, что Его Святейшее Величество Георг, Король Великобритании, Франции и Ирландии, своим королевским указом, изданным пятого сентября 1717 г. и на четвертый год Его правления, соблаговолил объявить, что если какой-либо пират или пираты к указанному сроку сдадут его или сдадутся сами одному из главных государственных секретарей Его Величества в Великобритании или Ирландии или любому губернатору или вице-губернатору плантаций или доминионов Его Величества, каждый такой пират или пираты получат Его самое милостивое прощение за преступления, совершенные им или ими. Таким образом, я подтверждаю, что с момента издания Указа о помиловании Его Величества, с этого дня пират может прибыть на Бермудские острова и сдаться мне, правительству и вице-адмиралу. Документ скреплен моей собственноручной подписью и государственной печатью этих островов в этот день четвертого года от правления Его Величества в 1717/18 г. CO.37/10, no. 7. (i), PRO.]. Декларацию разослали губернаторам в Вест-Индию и американские колонии, которые были обязаны сообщить о ней пиратам. Первые плоды декларации обнадеживали. Губернатор Бермудских островов Беннетт отправил к пиратам в Провиденс шлюп, и собравшиеся там триста человек были «безмерно рады», услышав эту новость. Большинство из них согласилось сдаться губернатору. Капитан Дженнингс и семеро других пиратов должным образом прибыли на Бермудские острова и сдались. Им выдали разработанное Беннеттом свидетельство[379][Dow and Edmonds.]. Губернатор Ямайки Питер Хейвуд отправил два корабля к Хорниголду и его конвоирам. Пираты в ответ отправили следующее письмо: «Отправляем письмо, чтобы дать знать Вашему Превосходительству, что мы встретились с капитаном Куком, который привез нам радостную весть о Законе о помиловании Его Величества королем Георгом, которое мы принимаем и передаем за это Его Величеству нашу сердечную благодарность. Боже, храни короля»[380][CO.137/13 no. 5 (i), PRO.]. Капитан Вудс Роджерс, который в июле 1718 г. прибыл в Нассау в качестве губернатора, тоже добился некоторого успеха с помилованиями. Как пишет Джонсон во «Всеобщей истории пиратов», все пираты «в этой колонии разбойников» подали прошения о помиловании и их получили, кроме капитана Вейна и его команды. Пираты, по всей вероятности, просили о помиловании и полгода спустя, поскольку в январе 1719 г. Вудс Роджерс сообщил секретарю Крэггсу в Лондоне, что капитан Конгон, командовавший двумя пиратскими кораблями, сдался и попросил «милостивого прощения Его Величества»[381][CSPC, volume 1719–20, no. 33, PRO.]. Понять, работала ли эта конкретная мера, можно, посмотрев, отказались ли помилованные пираты от пиратства навсегда, и значительно ли сократилось количество пиратских нападений. Записи свидетельствуют о том, что королевская декларация, вероятно, имела действие в определенных регионах, например на Багамских островах, но в других местах была не так эффективна. Губернатор Шут написал из Бостона, что королевская декларация не возымела ожидаемого эффекта, и пиратов все еще очень много. Губернатор Джонсон, который до этого был унижен из-за того, что Черная Борода заблокировал вход в Чарлстон, заявил: «Я не думаю, что декларация Его Величества о помиловании возымеет на них должный эффект. Некоторые из них и правда сдаются и получают свидетельство о помиловании, а затем снова принимаются за старое…»[382][CSPC, volume 1717–18, no. 9, PRO.] Решимость британских властей покончить с пиратством доказывает также объявление о солидной награде морякам, которые поймают морских разбойников. В 1717 г. вышла королевская декларация, в которой предлагалась награда в 100 фунтов стерлингов за поимку пиратского капитана, 40 фунтов стерлингов – за офицера, 30 – за «офицера низшего ранга» и 20 – за обычного моряка[383][CSPC, volume 1717–18, no. 9, PRO.]. Предложенная Александром Спотсвудом награда за поимку Черной Бороды от 1718 г. была явно позаимствована из этой более ранней декларации. Но больше всего торговцы, комиссии и губернаторы колоний хотели, чтобы им предоставили военные корабли. В Британии отвечали нехотя, но в конце концов корабли были отправлены, и последующая борьба между Королевским флотом и пиратами стала одним из самых захватывающих моментов истории пиратства. В 1718 г. в Королевском флоте числилось 67 линейных кораблей, 50 военных кораблей пятого и шестого рангов, семь шлюпов и около 13 тысяч военных[384][См.: Lyon; Lavery, The Ship of the Line; and Christopher Lloyd, The British Seaman (London, 1968).]. Это была грозная боевая машина и самое эффективное оружие британских властей против неуловимых пиратов. Даже на самых маленьких линейных кораблях было 50 пушек, и по мощности они не уступали «Куин Эннс Ривендж» Черной Бороды, самому большому из пиратских кораблей. Как говорилось в предыдущей главе, большинство пиратских кораблей часто были шлюпами, часто не больше чем с 20 пушками, и при столкновении с кораблем третьего ранга с 70 пушками у них просто не было бы шансов. Военно-морской флот мог отправить эскадру кораблей в любую точку мира, что он часто и делал. Например, в 1702 г. адмирал Джон Бенбоу, находясь в Вест-Индии, командовал шестью линейными кораблями, в том числе флагманским кораблем «Бреда» с 70 пушками и «Руби» с 48 пушками. Плавая вдоль побережья Южной Америки неподалеку от Картахены, они повстречали французскую эскадру меньшего размера. Последовавшее за этим сражение, ставшее известным как бой у Санта-Марты, не было решающим и вошло в историю благодаря героизму Бенбоу. Его правая нога была раздроблена цепным ядром, но он отказался уйти со шканцев. Позже он умер из-за этого ранения. Стивенсон увековечил его, назвав в его честь трактир, который держал отец Джима Хокинса в «Острове сокровищ». Шесть лет спустя коммодор Чарльз Вейджер, курсируя в тех же водах, у Картахены столкнулся с испанским золотым флотом. Под командованием Вейджера находилось четыре корабля: «Экспедишн» на 70 пушек, «Кингстон» на 60 пушек, «Портленд» на 50 пушек и один брандер. В испанском конвое было два 64-пушечных корабля, два пятиранговых и восемь судов меньшего размера. После боя, продолжавшегося полтора часа, «Сан Джозеф», самый большой из испанских кораблей, взорвался и затонул, забрав с собой почти 600 человек и несметное количество сокровищ. Другой испанский корабль был захвачен, а третий – сел на мель. Пираты не могли соперничать с мощными военно-морскими эскадрами, и одна из причин, по которой им столько лет сходили с рук убийства и грабежи, заключалась в том, что Адмиралтейство никогда не использовало против них такие силы. Его политика заключалась в размещении брандвахт в определенных стратегических местах и предоставлении военных кораблей для защиты конвоев торговых судов, пересекающих Атлантику. В 1715 г. в Нью-Йорке находился один 24-пушечный корабль шестого ранга, один – на базе в Вирджинии для защиты Чесапика, один – на базе в Новой Англии и еще один в Мэриленде. Для патрулирования Вест-Индии был выделен 20-пушечный корабль на Подветренных островах, два корабля на Барбадосской базе и один 42-пушечный корабль и два небольших 14-пушечных шлюпа на Ямайке[385][ADM.8/14, PRO.]. Этого было совершенно недостаточно, и понять почему можно, просто взглянув на карту пиратских «охотничьих угодий». Американское побережье от Бостона до Чарлстона в Южной Каролине представляет собой сеть эстуариев рек, заливов, бухт и островов. Четыре корабля могли обеспечить лишь символическую защиту такой обширной и сложной береговой линии. Карибский бассейн был еще большей проблемой. Кроме того, что там были сотни незащищенных островов, многие из них были необитаемы и не отмечены на картах. Из-за этого там было бесчисленное количество мест, где корабли могли спрятаться. Генерал-лейтенант Гамильтон подробно изложил трудности в отчете из Антигуа Совету по торговле и плантациям. Он отметил, что один военный корабль не сможет охранять регион, где «острова расположены отдельно и на таком большом расстоянии друг от друга». Пираты и каперы могли играть с Королевским флотом в прятки: «Они пристально следят за передвижениями военного корабля – когда он находится с наветренной стороны, они обычно плавают с подветренной и даже появляются у самых входов в наши гавани»[386][CSPC, volume 1710–11, no. 782.]. На африканском побережье было меньше мест, чтобы спрятаться, но, как и Вест-Индия, оно часто становилось смертельной ловушкой для европейских моряков. Людей, отправляющихся в тропики, поджидали малярия, дизентерия, желтая лихорадка и другие болезни. Хорошо известно об ужасах работорговли, но менее известен тот факт, что умирал такой же процент белых моряков, что и черных рабов. По одной из оценок, в Африке каждый третий белый мужчина умирал в первые четыре месяца[387][Rediker, p. 49, note 85.]. В 1721 г., когда корабль королевского флота «Уэймут» прибыл на африканское побережье, его команда была поражена болезнью до такой степени, что корабль в течение нескольких недель не мог выйти в море и принять участие в поисках пиратских кораблей Бартоломью Робертса. В Вест-Индии было не лучше. В 1716 г. во время стоянки в Барбадосе на военно-морском корабле «Скарборо» умерло двадцать человек из команды и сорок заболело, поэтому корабль «был не в состоянии выйти в море»[388][Johnson, p. 66.]. В 1726 г. во время Карибской экспедиции экипажи под руководством адмирала Хозиера понесли такие потери, что должны были заставить будущие поколения моряков с содроганием думать о поездках Вест-Индию. В течение двух лет эскадрон Хозиера, в котором было 4750 человек, из-за лихорадки потерял более 4000[389][Rodger, p. 98.]. Кроме обширных размеров региона, который надо было защищать, и страшных последствий болезней в тропиках, военно-морской флот повстречался с проблемой, с которой всегда сталкивались власти, которые боролись с хорошо вооруженными повстанцами, партизанами и бандитами: невозможность узнать, где и когда произойдет следующее нападение. Одним из решений было увеличить количество военных кораблей и приказать командирам в первую очередь обращать внимание на выслеживание пиратов. В сентябре 1717 г. секретарь Джозеф Аддисон из своего офиса в Уайтхолле написал Совету по торговле и плантациям, что в связи с сообщениями о пиратстве в Вест-Индии, «Его Величество выразил лордам Адмиралтейства свое согласие с тем, чтобы один четырехранговый и два пятиранговых военных корабля были направлены в эти моря для борьбы с пиратами и защиты торговли»[390][CSPC, volume 1717–1718, no. 64.]. Списки, составленные Адмиралтейством и показывающие «текущее распоряжение всех кораблей и судов Его Величества на морском довольствии», ясно дают понять, что лорды принимали пиратскую угрозу всерьез. Как уже говорилось ранее, в 1715 г. четыре корабля стояли на восточном побережье Америки и пять – в Карибском бассейне. В 1719 г. в Нью-Йорке все еще был лишь один корабль, также один – в Новой Англии; но Вирджинии, пострадавшей от Черной Бороды и его приспешников, было выделено два корабля вместо одного. Два судна с сорока пушками и шлюп были отправлены на Ямайку с приказом «поддерживать связь и действовать согласованно в борьбе с пиратами» с двумя военными кораблями на базах в Барбадосе и на Подветренных островах. И еще три военных корабля были отправлены «для противодействия пиратам в Вест-Индии, особенно у острова Ямайка»[391][ADM.8/14, PRO.]. В ноябре 1717 г. в The Boston News Letter сообщалось, что корабли королевского флота «Финикс» и «Перл» прибыли в Нью-Йорк, а в августе следующего года «Перл» и «Лайм» отправились сопровождать торговые суда у побережья Делавэра. Все было готово для нескольких решающих битв с пиратами. Первое из этих сражений произошло у залива Окракок, и оно положила конец деятельности Черной Бороды и его людей. Это была важнейшая победа властей в идеологической войне, но она не оказала существенного влияния на деятельность других пиратов, которая продолжалась безостановочно. Самым серьезным ударом по пиратам стал захват команды Бартоломью Робертса на западном побережье Африки. Шестого февраля 1721 г. корабль «Суоллоу» снялся с якоря в Спитхеде и отплыл в Африку. С ним вместе отплыл корабль «Уэймут», с которым они конвоировали шесть торговых судов: «Уиду», «Марту», «Кейп-Кост» и три шлюпа[392][Судовой журнал «Суоллоу». ADM.51/954, PRO.]. «Суоллоу» был мощным двухпалубным кораблем на 50 пушек, построенным на Чатемской верфи и спущенным на воду за два года до этого. Им командовал капитан Шалонер Огл, опытный и находчивый офицер «из древнего уважаемого рода»[393][John Charnock, Biographia Novalis, (London, 1795), volume III, p. 402–407. См. также полезную статью в «Dictionary of National Biography».], который вскоре получит рыцарское звание за успешную борьбу с пиратами. Конвой достиг устья реки Сьерра-Леоне 9 апреля и 18 июня бросил якорь у замка Кейп-Коста, где его поприветствовали залпом пятидесяти орудий. Пока торговцы разгружали свои суда и брали на борт рабов, оба военных корабля отплыли на юг к острову Принсипи, где находился небольшой форт и удобная гавань в 200 милях от охваченного лихорадкой побережья. Проведя там семь недель, они направились к острову Сан-Томе, и затем провели следующие четыре месяца, патрулируя побережье[394][Подробности об охоте капитан Огла на Бартоломью Робертса и его последней битве взяты из: письма Огла Адмиралтейству, 5 апреля, 1722, 26 июля 1722, 8 сентября 1722, ADM. 1/2242, PRO; судовой журнал «Суоллоу» ADM.51/954, PRO; судовой журнал лейтенанта со «Суоллоу», ADM/L/S564, NMM; судебный процесс на африканском побережье над 100 пиратами, пойманными кораблем «Суоллоу», HCA. 1/99.3, PRO; The London Journal, 3 апреля 1725; and Johnson, p. 232–55.]. Седьмого января «Суоллоу» вернулась к замку Кейп-Кост, где капитан Огл узнал от губернатора, что в районе орудуют два пиратских корабля. К тому моменту команда «Уэймута» так сильно пострадала от тропических болезней, что корабль не смог выйти в море, поэтому «Суоллоу» отправился в путь на поиски пиратов в одиночку. Пятнадцатого января корабль прибыл в Уиду, кипящую жизнью факторию и центр работорговли, примерно в двухстах милях вдоль побережья. Здесь команда Огла воочию увидела результаты набегов пиратов, поскольку это место все еще не оправилось после нападения Бартоломью Робертса за три дня до этого. i_008.png Западное побережье Африки в начале XVIII века Робертс покинул Вест-Индию шестью или семью месяцами ранее и отправился к африканскому побережью, командуя 42-пушечным французским военным кораблем «Ройал форчун», который он захватил в 1720 г., и бригантиной «Гуд форчун». Несмотря на плодотворную серию грабежей (или по этой причине), пираты стали неуправляемыми: «они почти постоянно были то буйными, то пьяными, и их поведение приводило к нескончаемым беспорядкам: каждый из них в своем представлении был капитаном, принцем или королем»[395][Johnson, p. 224.]. Нетрудно догадаться, почему череда грабежей, насилия и беспробудного пьянства разрушила всякое подобие дисциплины и породила то, что Джонсон назвал «компанией диких неуправляемых животных». Когда они были примерно в четырехстах лигах от африканского побережья, экипаж бригантины под командованием капитана Томаса Энстиса единогласно проголосовал за то, чтобы покинуть Робертса, и посреди ночи они отплыли. Робертс сделал вид, что его не заботит эта вопиющая угроза личному авторитету и отправился дальше на «Ройал форчун» к реке Сенегал на части африканского побережья, которая принадлежала французам. Там его путь перегородили два французских корабля, патрулирующих регион, чтобы пресечь попытки иностранных торговцев вести здесь свои дела. Когда Робертс поднял черный флаг и выкатил пушки, корабли сдались без боя. Робертс переправил захваченные корабли к Сьерра-Леоне, где приспособил их для собственного использования. Более крупное судно с 16 пушками назвали «Рейнджер», а другой, с десятью пушками, – «Литтл рейнджер», и его стали использовать как судно-склад. «Ройал форчун» бросил якорь в реке Сьерра-Леоне в июне 1721 г., и в фактории на берегу Робертс пираты услышали, что корабли «Суоллоу» и «Уэймут» нанесли визит туда месяц назад, но вернутся только к концу года. Пираты ошибочно решили, что это дает им свободу действий, поэтому, почистив и починив свои корабли, они поплыли на юго-восток вдоль африканского побережья, грабя всех на своем пути. В Цестосе они обменяли «Ройал форчун» на судно с обводами фрегата под названием «Онслоу». Оно принадлежало Королевской Африканской компании и было захвачено, когда его капитан и большая часть команды находились на берегу. Робертс переделал ее под себя и переименовал в «Ройал форчун». Именно на этом корабле Робертс вместе с «Рейнджером» напал на корабли в Уиде 12 января 1722 г. Когда он приплыл в Уиду под черными пиратскими флагами и вымпелами, в порту на якоре стояло 11–12 кораблей. Все корабли сдались, и их командиры согласились заплатить выкуп, чтобы их суда не забрали, отказался только капитан Флетчер, командир английского невольничьего судна «Поркупайн». Это настолько разозлило пиратов, что они решили сжечь его корабль. Один из пиратов полил палубу «Поркупайна» дегтем, чтобы она легче загорелась, и судно подожгли. Что ужаснуло свидетелей и произвело сильное впечатление на офицеров «Суоллоу», когда они позже услышали о случившемся, так это страшная участь чернокожих рабов. Пираты слишком спешили, чтобы освободить 80 рабов на борту, которые были прикованы цепями друг к другу попарно. Несчастные пленники остались «перед скудным выбором – погибнуть в огне или в воде: те, кто выпрыгнул за борт, были схвачены акулами, прожорливыми рыбами, которых в этих водах предостаточно, и на глазах у остальных заживо разорваны на части»[396][Johnson, р. 234.]. Прежде чем покинуть якорную стоянку в Уиде, Робертс захватил лучший из французских кораблей. Этот корабль был известен своей быстроходностью и ранее использовался каперами из Сен-Мало. Капитан Огл посчитал, что теперь Робертс отправится на поиски подходящего места в заливе Бенин, чтобы переоборудовать захваченный корабль для собственного использования: «Поэтому я рассудил, что они должны отправиться в какое-нибудь место в заливе, чтобы очистить и переоснастить французский корабль перед тем, как отправится в следующее плавание, и это побудило меня зайти в залив и осмотреть места, где, как я знал, глубина воды была достаточной…»[397][ADM. 1/2242, PRO.] Огл на «Суоллоу» направился на юг, и спустя три недели поисков, 5 февраля, на рассвете, он обнаружил пиратов. Три корабля Робертса стояли на якоре с подветренной стороны мыса Лопес. С юго-востока дул сильный ветер, и, прежде чем «Суоллоу» смогла приблизиться к пиратам на расстояние выстрела, она была вынуждена повернуть на северо-запад, чтобы не столкнуться с песчаной дюной Фрэнчменс бэнк. Пираты, увидев, что приближающийся к ним корабль резко развернулся, решили, что его напугало их присутствие. Робертс приказал «Рейнджеру», конвоиру с 32 пушками, отправиться в погоню. Поняв, что пираты не признали в «Суоллоу» британский военный корабль, капитан Огл намеренно замедлился, чтобы позволить пиратам его догнать. Он придерживался того же курса, но обезветрил паруса: забрасопив реи, отведя гика-шкоты назад и подняв на борт галсы грота и фока. К половине одиннадцатого утра «Рейнджер» подошел к «Суоллоу» достаточно близко, чтобы выстрелить по преследуемому противнику. Команда «Суоллоу» увидела, что пираты закрепили под бушпритом рей для шпринтового паруса, готовясь к абордажу. Кроме того, они обратили внимание на то, что корабль нес сразу и английский кормовой флаг, и голландский вымпел, и черный пиратский флаг. В 11 часов пираты были на расстоянии мушкетного выстрела, и капитан Огл приказал положить руль направо. Военный корабль встал поперек курса «Рейнджера», открыл орудийные порты и выкатил пушки на нижней палубе. Оглушительный грохот бортового залпа «Суоллоу» был первым предупреждением пиратов о том, что их предполагаемая жертва хорошо вооружена и готова к бою. «Рейнджер» пронесся мимо, и канонирам «Суоллоу» понадобилось какое-то время, чтобы снова навести орудия на цель. Когда у них это получилось, исход уже был предрешен. Через полтора часа после первых выстрелов пираты сдались. Грот-стеньга их корабля была сбита, и 26 человек из команды были убиты или ранены, включая командира – капитана Скайрма, которому во время боя прострелили ногу. Согласно судовым журналам «Суоллоу», пираты «спустили черный флаг в тот момент, когда поняли, что перед ними корабль королевского флота, но потом снова его подняли»[398][ADM/L/S564, NMM.]. Джонсон отмечает, что в конце битвы пираты выбросили флаг за борт, чтобы его не могли использовать в качестве знака победы над ними. В ту ночь бушевал тропический шторм с громом, молниями и сильным ливнем. Британские моряки работали всю ночь и весь следующий день, заделывая повреждения, которые были нанесены пиратскому кораблю, освобождая пленных и разбираясь с убитыми и ранеными. В два часа ночи 7 февраля «Рейнджер» с захваченной командой на борту отплыл к острову Принсипи, а «Суоллоу» направился обратно к мысу Лопес. Они прибыли вечером девятого числа и увидели вдалеке два корабля, стоявших на якоре. Было уже слишком темно, чтобы атаковать, поэтому капитану Оглу пришлось отступить. Погода испортилась, и им препятствовали шторм и дождь, пока они пробивались против ветра. С первыми лучами солнца 10 февраля «Суоллоу» направился к мысу Лопес. Команда готовилась к финальной битве с пиратами. Когда они подобрались ближе, то увидели, что корабля было три: «Ройал форчун» Робертса, «Литтл рейнджер» и пинк. Как писал Джонсон, пинк «Нептун» был лондонским кораблем под командованием капитана Хилла. Незадолго до этого Робертс пригласил Хилла на борт, и, когда пираты увидели «Суоллоу», Робертс с Хиллом вместе завтракали в большой каюте «Ройал форчун». Кем был капитан Хилл – остается только догадываться. По-видимому, он не был пиратом, и в своем отчете капитан Огл предполагает, что его корабль был нанят Королевской Африканской компанией. Он не принимал никакого участия в последующем сражении, но воспользовался возможностью и, пока «Ройал форчун» была в море, присвоил себе груз «Литтл рейнджера». Пираты, пережившие битву, были в ярости, поскольку все их сундуки были вскрыты, и пропали все ценные вещи. «Пираты сообщили мне, – писал Огл, – что они оставили в сундуках на борту значительное количество золота»[399][ADM. 1/2242, PRO.]. Когда военный корабль подошел к якорной стоянке, капитан Огл поднял французский флаг, что привело пиратов в замешательство – они спорили, был ли это возвращающийся «Рейнджер», португальский корабль или французское рабовладельческое судно. Моряк по имени Роберт Армстронг, ранее дезертировавший со «Суоллоу», сразу его опознал, но пираты сомневались до тех пор, пока корабль не выкатил пушки и не поднял королевский флаг. Бартоломью Робертс, должно быть, понял, что попал в безвыходную ситуацию, но надел малиновый жилет и бриджи, шляпу с красным пером, перекинул через плечо пару пистолетов на шелковой ленте и отдавал приказы с дерзким безразличием к тому, чему суждено было случиться. В половине одиннадцатого утра «Ройал форчун» поднял якорный канат и тронулся в путь. Наиболее точный отчет о том, что произошло далее, содержится в показаниях, которые офицеры со «Суоллоу» дали во время судебного процесса над пиратами две недели спустя: Около 11 часов, когда корабль был от нас на расстоянии пистолетного выстрела, и черный флаг или вымпел был поднят на топе его грот-стеньги, мы спустили французский флаг, который развевался на нашем флагштоке, и подняли королевский, одновременно дав бортовой залп, на который они сразу же ответили, но без таких же последствий: их крюйс-стеньга упала, и часть оснастки была сломана. Пиратский корабль, который был быстрее нашего, вырвался вперед на расстояние больше половины пушечного выстрела, пока мы продолжали стрелять (беспрерывно) из всех орудий, которые только могли на них направить <…> пока благодаря попутному ветру мы снова с ними не поравнялись, и после того, как мы обменялись еще несколькими выстрелами, примерно в половине второго, его грот-мачта была снесена выстрелом немного ниже бейфута. В два часа корабль прекратил борьбу и сдался. Это был «Ройал форчун» с сорока пушками, ранее называвшийся «Онслоу», и пленные сказали нам, что маленький корабль, стоявший на якоре <…> назывался «Литтл рейнджер» и принадлежал их компании… Всего на борту было 152 человека, из которых 52 были неграми[400][HCA. 1/99.3, PRO.]. В этом отчете не упоминается о том, что битва велась под проливным дождем с «молниями, громом и небольшим торнадо». Сам Робертс был убит одним из бортовых залпов «Суоллоу» – его горло разорвало картечью. Он упал у полиспаста пушки, где его нашел один из членов команды, который, увидев тело, разрыдался. Тело Робертса выкинули за борт, как он часто просил, пока был жив. Убили еще двух пиратов, и десять – ранили. Военный корабль не потерял ни одного офицера. Подобно Черной Бороде, который хотел, чтобы корабль лучше был взорван, чем сдался, некоторые члены команды Робертса угрожали тем же. На суде выяснилось, что Джеймс Филипс, угрюмый и пьяный пират, сидел в трюме, когда «Ройал форчун» сдался. У него был запальный фитиль, и он собирался поджечь крюйт-камеру, «попутно богохульствуя, говоря, что отправит всех вместе в ад»[401][Там же.]. Его остановили два моряка, недавно захваченные пиратами. «Суоллоу» вернулся на мыс Лопес и обнаружил, что команда «Литтл рейнджер» сбежала, а большая часть его груза разграблена. Пинк капитана Хилла исчез, и поэтому возникло предположение, что ответственность за разграбление лежит на нем и его команде. Следующие несколько дней команда «Суоллоу» ремонтировала и чистила корабль и собирала дрова и воду. Работе мешали торнадо, грозы и непрекращающиеся ливни. Восемнадцатого февраля они отплыли в сопровождении «Ройал форчун» и «Литтл рейнджера». Сначала они прибыли на остров Принсипи, чтобы забрать «Рейнджер», и затем все четыре корабля отправились в крепость Кейп-Кост. Когда «Суоллоу» 16 марта бросил якорь у крепости, его поприветствовали залпом 21 пушки. На следующий день пиратов доставили на берег и заперли в замке. Последовавший судебный процесс стал важным этапом в борьбе с ними. По его завершению 52 человека были повешены, а 60 – приговорены к заключению в тюрьме Маршалси. После суда капитану Оглу приказали перед возвращением в Англию отправиться в Вест-Индию. Он забрал с собой на Ямайку два захваченных корабля. Двадцатого августа 1722 г. на остров обрушился сильный ураган. Все торговые корабли в гавани Порт-Ройала утонули или были выброшены на берег, в том числе «Ройал форчун» и «Литтл рейнджер», которые были выброшены на скалы Солтпан Хилл и разбились вдребезги меньше, чем за час. «Суоллоу» спасли лишь усилия ее команды, которой удалось бросить дополнительные якоря и срубить мачты, чтобы корабль не опрокинулся. Вскоре после возвращения в Англию капитан Шалонер Огл получил рыцарское звание за заслуги в борьбе с пиратами. В 1739 г. он стал контр-адмиралом, а завершил карьеру в звании адмирала флота. У этой истории есть интересное продолжение. Третьего апреля 1725 г., более чем через три года после события, в London Journal сообщили, что офицерам и матросам корабля «Суоллоу», которые захватили Бартоломью Робертса и его команду на побережье Гвинеи, было выплачено вознаграждение по объявленной ставке, причитающееся им за поимку пиратов по королевскому указу. «Примечательно, что никто из офицеров и команды упомянутого корабля не знал, что они имеют право на награду до публикации книги под названием “Всеобщая история пиратов”, где упоминается королевский указ». Это, конечно же, была прославленная работа капитана Джонсона, впервые опубликованная в 1724 г. Битвы, в которых были побеждены Черная Борода и Бартоломью Робертс с их командами, были самыми впечатляющими из морских боев с пиратами, но они не были единственными. В июне 1718 г. корабль королевского флота «Скарборо», который за два года до этого потерпел поражение в битве с Черной Бородой, захватил 6-пушечный пиратский корабль «Бланко» под командованием французского пирата Ле Бура. Но успех был не безоговорочным, поскольку из 80 пиратов на борту было захвачено лишь 17, а капитан и остальные члены экипажа сбежали. В мае 1722 г. губернатор Ямайки Николас Лоуз доложил, что 40-пушечный корабль «Лонсетон» под командованием капитана Кандлера был отправлен к юго-западной части Эспаньолы для защиты судоходства от пиратов и захватил испанский пиратский корабль под командованием итальянца Мэтью Люка. Пойманные пираты предстали перед судом на Ямайке, и 41 человек из 58 был повешен. В мае 1723 г. губернатор Хапт сообщил из Сент-Китса, что корабль «Уинчелси» под командованием капитана Орма поймал капитана Финна и восемь пиратов из его команды на острове Тобаго. Очевидно, это расценили как успех, поскольку Финн славился как соратник «печально известного Робертса» и командовал бригантиной «Гуд форчун». Пираты предстали перед судом, и шестеро из них были повешены «на высшей точке прилива в городе Сент-Джонс в Антигуа»[402][CSPC, volme 1722–23, no. 76.]. Хапт также сообщил, что капитан Бранд, командир корабля «Гектор», преследовал остальных пиратов на острове Тобаго. «Благодаря безустанной работе капитана Бранда и капитана Орма, которые преследуют пиратов, где бы о них не услышали, торговля в этих регионах так хорошо защищена от этой напасти. Не могу не похвалить их за это»[403][Ibigem.]. Но помимо кровавых боев, положивших конец карьерам Черной Бороды и Робертса, морское сражение, привлекшее наибольшее внимание, произошло между капитаном Солгардом, командовавшим королевским кораблем «Грейхаунд», и двумя кораблями Эдварда Лоу, самого жестокого пирата того времени. Бой произошел в водах к востоку от Лонг-Айленда и продолжался более восьми часов. «Грейхаунд» был 20-пушечным относительно новым кораблем, который спустили на воду в Детфорде в 1720 г. Два пиратских корабля – это шлюпы «Форчун» с десятью пушками под командованием Лоу и «Рейнджер» с восемью пушками под командованием капитана Харриса. Солгард приметил пиратов в половине пятого утра 10 июня 1723 г[404][Подробности об это нападении взяты из: Dow and Edmonds, p. 292–93; and Johnson, p. 328–29.]. Непонятно, случайно или намеренно, но он повторил маневр, который позволил Оглу застать врасплох конвоир Робертса: повернул и направился прочь от пиратов, из-за чего те бросились в погоню. Это дало Солгарду время подготовиться к бою. В восемь часов утра корабли подплыли ближе, и каждый из пиратских шлюпов выстрелил из пушки и поднял черный флаг. Поскольку военный корабль не намеревался сдаваться, они спустили черные флаги и заменили их на красные, сообщая противнику, что пощады не будет. «Грейхаунд» не открывал огонь, пока пиратские шлюпы с ним не поравнялись, а затем выпустили несколько ядер и картечь. Стрельба продолжалась примерно час, но затем пираты выдохлись и с помощью гребцов отплыли от военного корабля. Капитан Солгард приказал 86 людям из своей команды взяться за весла и отправился в погоню. В половине третьего дня они нагнали пиратские шлюпы и обстреляли их картечью, сбив грот «Рейнджера». В четыре часа команда корабля сдалась. Лоу на «Форчуне» поджал хвост и сбежал. Солгарду пришлось оставить с захваченным кораблем охрану, и, хотя он последовал за Лоу, ему не удалось настигнуть пирата – он потерял его из виду у острова Блок. Пираты предстали перед судом Адмиралтейства в Таун-Хаусе в Ньюпорте, Род-Айленде. Председателем суда был Уильям Даммер, губернатор-лейтенант Массачусетса. 26 пиратов были повешены 9 июля 1723 г. на берегу гавани Ньюпорта в Гравелли Пойнт. Губернатор Нью-Йорка Бернет написал письмо лорду Картерету в Лондон, которое, должно быть, очень обрадовало лордов Адмиралтейства: Имею честь передать вашей светлости радостную весть о том, что стационар в этом регионе под командованием капитана Солгарда 10-го числа сего месяца вступил в бой сразу с двумя пиратскими шлюпами, на которых было 70 человек и восемь пушек на каждом, под командованием некоего Лоу, и ближе к вечеру Солгард вывел из строя один из них, который сдался. Однако становилось темно, и он потерял из виду второй корабль. Он написал мне, что у него есть данные разведки, которые, как он думает, помогут ему найти корабль к востоку от Бостона. Я надеюсь, этот урон, в дополнение к тому, который они получили от капитана Огла, освободит меня от этих законченных негодяев. Последние были особенно жестокими и причинили много вреда Вест-Индии[405][CSPC, volume 1722–23, no. 606.]. Победа Солгарда была намного скромнее, чем сокрушительный разгром кораблей Робертса Шалонером Оглом, но она оказала нужный эффект, поскольку произошла в водах у американского побережья, а не у далеких берегов Африки. Через месяц после битвы Нью-Йоркская Корпорация в благодарность даровала капитану Солгарду звание почетного гражданина города и вручила золотую табакерку, на которой с одной стороны был искусно выгравирован герб города, а с другой – изображение битвы «Грейхаунда» с пиратскими шлюпами[406][The Boston Gazette, 19–26 августа 1723.]. Со времен Генриха VIII существовал обычай во время войны выдавать лицензии, или «каперские свидетельства», частным торговым судам. Это давало капитану судна полномочия атаковать и захватывать корабли вражеской страны. Благодаря этому можно было легко и без затрат нарастить силы Королевского флота, а владельцы и капитаны каперских кораблей получали долю от стоимости захваченного судна. В 1677 г. вице-адмиралтейский суд на Ямайке, который был создан для рассмотрения дел о трофейных судах, захваченных каперами, и военных кораблях во время войны, получил особое поручение судить пиратов. Но это поручение не распространялось на другие колонии, хотя некоторые губернаторы и советы время от времени брали закон в свои руки и казнили пиратов. Призовой закон 1692 г., наряду с 22 инструкциями Тайного совета, обеспечил столь необходимое регулирование каперства, деятельности, полной злоупотреблений и часто приравнивающейся к банальному грабежу. Захватчики кораблей получили законное право на трофеи, но они должны были быть задекларированы в соответствующих судах. Было установлено, какая часть трофейных денег причитается короне, какая – судовладельцам, офицерам и матросам. В результате принятия этого закона, как отмечал Ричи, «каперов теперь было намного проще идентифицировать: любой, у кого не было при себе необходимых пропусков, документов, предписаний, расписок и даже флагов, был пиратом»[407][Ritchie, p. 152.]. Утрехский мирный договор положил конец выдаче лицензий на захват французских и испанских кораблей, но не прекратил эту практику полностью. Новым врагом стали пираты, и губернаторы колоний в Америке и Вест-Индии несколько раз выдавали лицензии частным судам, давая им полномочия захватывать пиратов. В ноябре и декабре 1715 г. губернатор Ямайки лорд Гамильтон выдал свидетельства десяти кораблям, размеры которых варьировались от 90-тонной галеры «Дилидженс» до 20-тонного шлюпа «Мэри»[408][CO. 137/12, no. 78 (i-iii), PRO.]. Одним из десяти нанятых командиров был Джонатан Барнет, который был капитаном «Тайгера», 90-тонной шнявы. Он представляет особый интерес по двум причинам: во-первых, потому что сохранились его каперское свидетельство и инструкции; а во-вторых, потому что именно он захватил Калико Джека и пираток Мэри Рид и Энн Бонни. Инструкции, данные Барнету, начинаются с преамбулы, в которой объясняется, что частые нападения пиратов в открытом море в Вест-Индии привели к необходимости «помимо военных кораблей Его Величества снаряжать и нанимать частные военные корабли». Далее дается разрешение шняве «Тайгер» «используя оружие, захватывать все пиратские корабли и суда вместе с их командирами и экипажем»[409][CO.137/12, no.78 (i-iii), PRO.]. Следуют специальные инструкции, среди которых говорится о необходимости привозить всех захваченных пиратов в Порт-Ройал, вести записи в журнале обо всех событиях и идти под флагом Великобритании, как на кораблях Королевского флота, но с белым щитом или квадратом по центру флага. В следующий раз Барнета упоминает новый губернатор Ямайки Николас Лоуз в своем отчете в Лондон от 14 ноября 1720 г., в котором он кратко описывает бой, благодаря которому был пойман и позже осужден Калико Джек Рэкхем: Около двух недель назад торговый шлюп с острова хорошо укомплектованный и под командованием бойкого малого по имени Джонатан Барнет оказал нам большую услугу. У подветренной стороны острова он встретил пиратский корабль под командованием некоего Рэкхема, на котором было еще 18 пиратов. Он захватил этих пиратов, и сейчас они находятся в тюрьме[410][CSPC, volume 1720–1721, no. 288.]. Особый интерес представляют и два других каперских боя с пиратами. В августе 1718 г., через два месяца после блокады Чарлстона Черной Бородой, два пиратских корабля под командованием Вейна и Йейтса появились у мола в гавани и начали грабить корабли, входящие в порт и выходящие из него. Среди захваченных судов был корабль «Коггесхолл» из Ипсвича, груженный кампешевым деревом, шлюп с Барбадоса и большая бригантина с побережья Гвинеи с 90 чернокожими на борту. Губернатор и совет Южной Каролины были настолько встревожены угрозой их торговле и ужасного унижения, нанесенного им пиратами, что наняли два шлюпа для охоты за ними: «Генри» с восьмью пушками под командованием капитана Мастерса и «Си нимф» с восьмью пушками под командованием капитана Холла. Экспедицию возглавил полковник Уильям Ретт, который добровольно предложил свою помощь. Вейна им не удалось найти, но пока они обыскивали побережье к югу от Чарлстона, им посчастливилось наткнуться на пиратский корабль и два его трофейных судна на якоре в реке Кейп-Фир[411][Подробнее об этом бое см.: отчет губернатора Южной Каролины Совету по торговле и плантациям CSPC, volume 1717–18, no. 730; «Всеобщая история пиратов».]. Произошла сумбурная битва, осложненная тем, что и пираты, и каперы сели на мель в реке. В какой-то момент «Генри» с полковником Реттом на борту почти на шесть часов застрял во время отлива и подвергся насмешкам и периодическому обстрелу со стороны пиратов. Однако через час после того, как пираты скрылись, благодаря приливу шлюпам Ретта удалось сойти с мели, что позволило команде «Генри» провести ремонт и подготовиться к последнему удару. Они уже собирались подняться на борт пиратского шлюпа, когда был поднят белый флаг, и пираты сдались. Потери были большими: 14 человек с каперских кораблей были убиты или ранены, у пиратов было семеро убитых и пять раненых. Однако полковник Ретт узнал, что капитаном пиратских кораблей был Стид Боннет, который сопровождал Черную Бороду и был одной из видных фигур пиратского сообщества. Через несколько недель Боннет и 33 члена его команды предстали перед судом в Чарлстоне. Последующее повешение Боннета и тридцати других стало еще одной вехой в войне с пиратством. Третий каперский бой, в результате которого погиб известный пират, и была захвачена его команда, произошел у берега отдаленного острова в 90 милях к северу от Южной Америки. В октябре 1722 г. шлюп «Игл» плыл с острова Сент-Китс в порт Куману в Венесуэле[412][См. Deposition of Walter Moor of the Sloop Eagle, CO.152/14, f 259, PRO; Johnson, p. 315–17; and Dow and Edmonds, p. 139–40.]. Проплывая мимо острова Бланко, капитан, 32-летний Уолтер Мур, увидел шлюп, севший на мель в песчаной бухте. Зная, что остров необитаем и не является местом, куда обычно заходят законопослушные торговцы, он заподозрил, что корабль был пиратским. Без сомнения, надеясь на награду, если поймает пиратов, Мур приготовился к нападению. Приблизившись к берегу, он увидел, что шлюп перевернут для килевания, а его пушки стоят на берегу. Он приказал команде корабля показать флаги. Загадочное судно подняло флаг святого Георгия и выстрелило в «Игл». Получив такой враждебный ответ, капитан Мур приготовился взойти на борт шлюпа, но, прежде чем он смог это сделать, пираты обрезали якорные канаты и перетащили корму шлюпа на берег. Остерегаясь сесть на мель, Мур бросил якорь «Игла» в мелководье напротив пиратского корабля и начал обстреливать его из пушек, пока пираты не сдались. Прежде чем Мур и его люди смогли захватить корабль, пиратский капитан и 10–12 членов его команды вылезли из окон каюты и побежали по берегу. На острове были заросли гваяковых деревьев, густого кустарника и подлеска, так что людям, которых капитан Мур отправил в погоню за пиратами, пришлось постараться. Прочесав местность пять раз, они нашли пятерых. Некоторые пираты остались на корабле, поэтому общее число захваченных разбойников составляло 24. От пленников они узнали, что пиратским капитаном был Джордж Лоутер, но его поймать не удалось. Именно Лоутер незадолго до этого напал на лондонскую галеру «Принсесс», подвергнул команду пыткам, заставил помощника судового врача и плотника стать пиратами и украл с корабля груз. «Игл» отправился в Куману, где Мур доложил о пленниках губернатору. Захваченный пиратский шлюп был официально конфискован и передан Муру и его команде. Губернатор послал небольшой шлюп с 24 людьми к острову Бланко, чтобы окружить остальных пиратов: они нашли четверых из них, но не смогли отыскать Лоутера, троих матросов и маленького мальчика. Позже стало известно, что Лоутер совершил самоубийство; капитану Муру «сообщили, что Джордж Лоутер с упомянутого пиратского шлюпа застрелился на острове Бланко и был найден мертвым, рядом с ним лежал разряженный пистолет»[413][CO.152/14, f 259, PRO.]. Одиннадцатого марта 1724 г. на острове Сент-Китс прошел Адмиралтейский суд, и перед ним предстали остатки команды Лоутера[414][См. The Trial of Robert Corp and Henry Wynn, CO.152/14, f 292, PRO]. Двух молодых моряков с галеры «Принсесс», которые добровольно стали пиратами, признали виновными, но они получили отсрочку. Двадцатого марта были повешены 11 пиратов. Оглядываясь назад, кажется удивительным, насколько успешно Королевский флот и нанятые каперы охотились за пиратами. Районы, в которых промышляли морские разбойники, простирались на тысячи миль, и в Карибском море, а также вдоль побережий Северной Америки и Африки было очень много мест, где они могли спрятать свои корабли. И все же, несмотря на отсутствие радио и телефонов, известия о местонахождении пиратов распространялись среди тысяч кораблей и маленьких суденышек, курсирующих между островами и вдоль побережий. В конечном счете информация доходила до губернатора колонии, капитана военно-морского корабля или предпринимателя Королевской Африканской компании или Ост-Индской компании. В тот район отправляли военный корабль и проводили тщательные поиски, пока пиратов не находили. Капитану Оглу с корабля «Суоллоу» потребовалось почти восемь месяцев, чтобы найти Бартоломью Робертса, но в конце концов грабежам самого успешного из всех пиратов был положен конец. Мир становился слишком тесным, и прятаться в нем было негде. 12 Суды, казни и повешение в цепях Более четырех столетий пиратов вешали в Доке казней на северном берегу реки Темзы. Точное место отмечено на старых картах Лондона и находится в миле вниз по течению от Тауэра в излучине Темзы в Уаппинге. Сегодня на место, где стояла виселица, открывается вид из паба под названием «Капитан Кидд» на берегу Темзы.