Несусь к углу дома с сильно бьющимся сердцем. Что бы я там себе не решила, за сохранность брата переживать не перестала, и эта тревожность за его жизнь в одночасье не развеется. Но только поворачиваю, нервничать начинаю еще сильнее: Саша сидит за рулем машины Покровского и судя по опущенной голове и одной руке на руле играется с кнопочками, Ярослав занимает сиденье рядом, а сам гордый владелец курит, прислонившись бедром к бамперу и смотрит прямо на меня. – Здравствуйте, Вера, – произносит как обычно величественным тоном, когда я подхожу ближе. Жалею в тот момент лишь о том, что не прихватила кастрюлю борща, что наварила вчера. Как бы красиво она смотрелась на его голове, закрывая блестящими пятилитровыми боками заносчивое лицо. – Здравствуйте, Владислав Михайлович, – отбиваю холодно, киваю Ярославу в знак приветствия и перевожу взгляд на Сашу. Тот быстро вылезает и спешно уносит ноги. – И до свидания. Глава 12 – Обед, – сообщает Ярослав, нагло закрывая ноутбук. Не убираю рук с клавиатуры и поднимаю на него хмурый взгляд. – Да хорош дуться, реально как ребенок, – морщится, ставит кулаки на стол, нависнув надо мной грозной тучей. – Я работаю, Ярослав, – позволяю себе еще и удивленно вскинуть брови. – Какие обиды? – Те, из-за которых твои губы раздуты уже неделю. Пойдем, я накормлю тебя чем-нибудь вкусненьким, и ты сразу подобреешь. – Сам приготовишь? – Нет, конечно. – Тогда я пас. Рестораны мне поперек горла, знаешь ли. Открываю крышку ноутбука и продолжаю набирать текст письма, расшифровывая свою стенографию разговорной речи начальника: я все так же пишу письма под диктовку. В какой-то момент он заявил, что ему так удобнее и лучше думается и демонстративно добавил в инструкцию с перечнем обязанностей, отправив мне исправленную версию. С этим сам справился, как ни странно. Неугомонный Ярослав решает брать штурмом, обходит стол и склоняется надо мной. – Что за бредятина? – бормочет мне в макушку. – Конспект, – хмыкает Покровский, торжественно выплывая из кабинета. Он подходит ближе, а мне становится крайне неуютно. Бросаю косой взгляд на Ярослава, нервно перебираю пальцами над клавиатурой. – Может тебе к психологу походить? – предлагает Туров недовольно, заметив мою реакцию на территориальное расположение между двух мужчин. Я на пределе. Конечно, виной тому я сама, Покровский-то ведет себя безупречно. Но именно в этом и проблема! Никто мне ничего, разумеется, так и не рассказал. Я просто приезжаю на работу, пашу, поднимая голову только для того, чтобы сходить сделать кофе и отнести его шефу или шефу и тем, кто к нему приходит. Все. Я на него работаю и ничего больше. Это бесит, вообще-то. Отталкиваюсь от стола так резко, что Ярослав едва успевает убрать ноги от колесиков моего стула. – Это было грубо, кошка, – хмурится, придавливая меня тяжелым взглядом, сует руки в карманы. – Запишу тебя на прием. – Может, лучше сразу в психушку запрете? На ПМЖ, – знаю ведь, что он прав, что веду себя взбалмошно, но, блин! Я влюблена. Влюблена в своего начальника, минуты не проходит, чтобы я не думала о нем. Под ложечкой сосет беспрестанно, его сдержанность ранит, и я ничего не могу с этим поделать. Каждое утро цепляю безразличную маску, поджимаю губы и топаю на работу, потому что уволиться – еще хуже. Потому что лучше видеть его и маяться, чем не видеть вовсе. Но сколько же сил уходит на это показное равнодушие! Губы дрожат. Сердце грохочет. Дышу как после пробежки, платье на груди натягивается так, что чувствую, как кромка врезается в кожу при каждом новом вдохе. Глаза щиплет от попытки сдержать слезы. – Зачем же сразу в психушку, – произносит Ярослав осторожно и делает крошечный шаг назад, будто мой воинственно-жалкий вид его пугает. – Поборемся за твое психическое здоровье своими силами. – Я сейчас расплачусь, – предупреждаю шепотом, чувствуя на себя взгляд Покровского. Всегда чувствую. И ни с чьим другим не перепутаю. – Я вижу, – Ярослав кивает и подает мне руку. – И предлагаю тебе не просто обед. Это будет настоящее шоу. – О чем ты? – выдыхаю, вкладывая свою руку в его. – В машине расскажу, – шепчет на ухо, выдернув со стула. Выходим втроем. Покровский садится в свою машину, я – к Ярославу. Он дожидается, когда Владислав поедет и аккуратно пристраивается за ним. Как мне показалось, тот своего величайшего позволения не давал. – Куда мы? – Пока не знаю, – прыскает с озорством. – Но тебе понравится, гарантирую! У нашего дорого начальника назначен обед с матушкой. Сядем поближе, чтобы ты могла видеть его выражение лица. Мои губы сами собой растягиваются в ехидной улыбке, едва я вижу ее. Елена Анатольевна, если я правильно помню. Высокая стройная женщина с идеальной осанкой, аккуратно уложенными волосами натурального каштанового цвета с не закрашенной сединой, тонкими аристократическими чертами лица, безупречными манерами и холодными светло-голубыми глазами. Стильная, утонченная, с непомерным чувством собственного достоинства. Сидим мы в том самом ресторане, в котором я работала. Покровская – до этого дня я не знала ее фамилии – довольно частая гостья в данном заведении в обеденное время и исключительно в смены определенного шеф-повара. У нее есть вкус и мнение, но делится она с ним крайне неохотно, предпочитая, чтобы окружающие ее смертные догадывались самостоятельно. Забавно, что садилась она всегда за один из тех столиков, что обслуживала именно я. Мне это даже льстило в какой-то степени. Покровский нервничает. По его лицу, конечно, не понять, но я столько на него пялилась, что успела довольно неплохо изучить. И он столько раз за последние десять минут коснулся манжеты своей рубашки, – причем, обеих – что ехидная ухмылка ко мне точно приклеилась. – Я ж говорил, – довольно хмыкает Ярослав. – Что изволите, мадемуазель? – На Ваш выбор, мсье, – молвлю томно, машинально поправляя приборы на столе. – Сегодня работает лучший шеф-повар в городе. Изволите ли внести ясность и просветить, благополучно ли разрешилось Ваше недавнее дело? – Момент, – брякает коротко и через пару секунд у столика появляется официантка, с которой я незнакома и которую, очевидно, взяли на мое место. Делает заказ, перечислив какое-то сумасшедшее количество блюд, выдыхает и улыбается, возвращаясь взглядом ко мне. – Как жизнь, кошка? – Что-то мне подсказывает, что ты знаешь лучше меня. – Терехов не при делах, – понижает голос и слегка подается вперед. – Другой тип, его фамилия тебе ничего не скажет. По правде, она даже нам поначалу ничего не сказала, мужик не из наших. Хотел развернуться на том же месте, на которое метил Влад. – Метил? – Сделку провели утром, все в шоколаде, – слегка кивает вбок и хмыкает: – Отчитывается о проделанной работе. – Начальник начальника, – на радостях так громко фыркаю, что Покровский бросает взгляд, продолжая что-то размеренно вещать. – А что до Ильи? Покровский уверял, что по камерам видно очевидное намерение задеть меня. – Видно. Но я пересмотрел все еще раз после твоего рассказа о подъездном вандализме. Это Кантемирушка баловался. Шептался с Ильей незадолго до того, как он в тебя врезался. – Кантемир? – презрительно морщусь и кривлю губы. – Очень ему твоя самодеятельность не понравилась. Обычно с подобными просьбами идут к управляющему, что Влад и собирался сделать. Ему и отстегивают. Из-за тебя мужик лишился не только премиальных, но и работы. – Работы он лишился, потому что нанял наемника, – бурчу недовольно и тут же сокрушаюсь: – Блин, сколько ему там? Полтос? – Сорок три, всего-то. Сороколетние мужики довольно своеобразные. Плюс-минус пара-тройка лет не особо роляет. – Какой тонкий заход, – демонстративно закатываю глаза и продолжаю удовлетворять свое любопытство: – Сколько ему? – Кому? – Ярослав хитро улыбается и разваливается на стуле. Вторично закатываю глаза. – Полных – тридцать девять. Улыбаюсь и глажу себя по голове. – Наелась. Спасибо. – Я тебя всю неделю на обед звал, между прочим, – замечает с укором. – Но ты предпочла голодовку. Два извращенца, вы друг друга стоите. Пропускаю комментарий мимо ушей и сосредоточиваю все свое внимание на принесенном салате. Чувствую себя немного не в своей тарелке. Ловлю на себе взгляды бывших коллег, каждому приветливо улыбаюсь, в ответ получаю скупую вымученную. Только администратор озорно и незаметно для других подмигивает, девчонки же пожирают завистливым взглядом, перебивая и без того не самый хороший в последние недели аппетит. – К этому придется привыкать, – замечает Ярослав ненавязчиво. – Будь лаской, прекрати копаться в моей голове. – Мы с Владом до четырнадцати вместе жили. Потом нам обоим неслабо подфартило, – рассказывает, прихлебывая суп. – Бабки в кармане зашуршали не сразу, но когда это случилось, многое изменилось в моей жизни. Помимо всяких приятностей, типа возможности не смотреть на ценник в продуктовом, все мое окружение, по сути, раскололось на три лагеря – завистники, нахлебники и Покровский. Обычное дело, забей. – Спасибо, – слабо улыбаюсь и дотягиваюсь до его руки, сжимая пальцы и сразу же убирая. – Но, тут другое. За меня платишь ты. Я по-прежнему ничего из себя не представляю. – Зря так думаешь, но переубеждать не мне, а тому, кто нагло забрал себе остатки борща. Мое лицо вспыхивает от удовольствия. Опускаю взгляд в тарелку и не поднимаю до тех пор, пока у столика не появляется мужская фигура. – Присоединитесь к нам? Официальная часть благополучно завершена, – Покровский говорит обычным голосом, но явно прослеживается усталость. – Это честь для меня! – довольно громко гаркает Ярослав. – С удовольствием, – принимаю очередной вызов с улыбкой. А у самой поджилки трясутся от волнения, и эта внутренняя лихорадка заставляет дрожать мои руки. Отодвигаю стул, стараясь не шоркать ножками, Покровский подает руку, что, вообще-то совершенно необязательно и лишь добавляет трепета. Не хочу его касаться. Не хочу снова чувствовать тепло его крепкой ладони, не хочу пропускать через себя очередной разряд тока, но проигнорировать приравнивается к хамству. До их столика два с половиной метра, но складывается впечатление, что все двести. Бесконечно длинный путь на плаху, на всем протяжении которого он держит мою руку, довольно ощутимо сжимая, отпуская лишь у самого стола, что не укрывается от внимания его матери. Одна ее бровь едва заметно приподнимается и в этот момент я почему-то перестаю ее бояться. Она продемонстрировала эмоцию, на которую, как кажется со стороны, просто не способна. Заинтересовалась ситуацией как мать. А значит… значит она такой же человек, как и я. – Мама, позволь представить тебе Веру, мою помощницу. Вера, это моя мама, Покровская Елена Анатольевна. – Приятно познакомиться, – сдержанно кивает женщина.