Когда снова оказываюсь в гримерке, захлебываюсь собственным восхищением, пытаясь передать через динамик мобильного брату хотя бы малую толику. – Все аплодировали и даже свистели, прикинь! Сашка, это так круто, я реально улетела, не представляю как мозги на место буду ставить, это просто космос! – Я так горжусь тобой! – заверяет брат громко и с большим чувством. – Ты офигенная! Я все видел! Идет прямая трансляция на сайте проекта, там уже и первые промо-фотки выложили, ты такая красивая! Капец просто, я сейчас лопну, клянусь! Я их все распечатаю и поклею вместо обоев, а еще, прихвачу пачку на улицу и буду раздавать всем и хвастаться, что ты моя сестра! Так-то! – Вера, гости просят станцевать еще раз, – выпаливает куратор, резко открыв дверь. – Это успех! Поторопитесь! Всего в будку я поднималась пять раз. По-честному – устала и физически, и морально. Когда я забралась на высокий – типа барного – стул в гримерке, опустила на столик локти, а на свои руки – подбородок, куратор тихо довольно посмеялся и пообещал, что на сегодня все. Вечер продолжается, художник общается с гостями, но я могу быть свободна. Но я не успела даже толком выдохнуть, как в дверь постучали. По инерции выкрикнув «да», я развернулась на стуле и сползла с него. Уж лучше бы сидела. В комнату развязной уверенной походкой, с руками в карманах, горящим огнем взглядом и широкой мальчишечкой улыбкой, от которой я когда-то сходила с ума, входит Константин Терехов. __________От автора: Коллажик по теме инсталляции есть на моем ТГ канале. И упомянута реальная, можно смело гуглить. Но у нас, конечно, круче, чем у какого-то там известного на весь мир художника )))) А что? Можем себе позволить. Глава 14 – Вера. Вера. Вера, – Терехов делает два шага в мою сторону, напоминая хищника на охоте. – Признаться, я сначала не поверил собственным глазам. С каких пор ты танцуешь? – С четырех, – роняю в ответ, прикидывая пути к отступлению. Но эта комнатка такая крошечная, а он стоит прямо по центру! Без шансов. – Вот как, – немного приподнимает брови, выражая не удивление даже, а недоумение. – Что-то не припоминаю, чтобы за те четыре месяца, что мы были вместе, ты занималась чем-то кроме разноса тарелок. – Я делала перерыв, – отбиваю холодно и сдержанно. Поджилки трясутся, на самом деле. Столько лет прошло, а меня все так же пронизывает страх в его присутствии. И тесное замкнутое пространство мое состояние лишь усугубляет. Но держаться я намерена до последнего. Я уже не та влюбленная дурочка, негодующая над предательством. Я влюбленная в другого дурочка, негодующая совершенно над другим. – Пока мы встречались? – Терехов подходит ближе, проваливаясь бедром к узкому столу под зеркалом. Всего шаг до меня. Он может вытянуть руку и дотронуться, если захочет. Он может сделать со мной все: моих криков не услышат из зала, а охраны для меня, разумеется, никто не поставил. Но мне, вопреки собственным ожиданиям, становится не страшно, а смешно. Я прыскаю, в его глазах вспыхивает огонь злобы. – Я сказал что-то забавное? – цедит глухо. – Вообще-то, да, – веду плечом, но улыбка медленно сползает с моего лица. – Интересно послушать, малышка. Когда-то это обращение он шептал мне на ухо, с дрожью и восхищением, теперь же оно звучит насмешливо. Или именно так, как звучало всегда, в реале, а не через призму моих чувств. – В пятнадцать я лишилась родителей, получила ряд переломов конечностей, прикованную к постели бабушку и младшего брата в фактическую опеку. Кушать мне нравится больше, чем танцевать, – перечисляю несколько апатично, с не без ехидства наблюдая за тем, как меняется выражение его лица. Вот теперь он действительно удивлен. – Не знал, – отбивает не то, чтоб довольно. – Именно это и смешно. – Претензия? – скрипит зубами. – Мило, Вер. А главное, своевременно. – Да нет же, Кость, – тепло улыбаюсь, и сама касаюсь его руки. Не знаю зачем. Наверное, вдруг показалось, что его может это задеть. А мне действительно хочется его задеть. – Забавно то, что ты четыре месяца умудрялся увлекать меня разговорами ни о чем, а я считала это настоящими отношениями. Не бери в голову, все это глупости. Ситуация, в которой я с тобой оказалась, следствие моей исключительной наивности, я переросла ее. Так что ты хотел? – Я тебе не верил, – произносит отрешенно. Взгляд устремлен куда-то в стену, играет желваками, злится, но продолжает говорить. – Я так сильно сходил по тебе с ума, что не верил в искренность твоих ответных чувств. Я не хотел знать твою историю, не хотел утопать еще глубже, слюнтяем выглядеть. Мозги от тебя в кашу, а убежденность, что ты со мной только ради бабок, лишь усиливается. – Что за… – бормочу оторопело. – Не перебивай, – осаживает тем же тоном, что и говорил. – Я параноик, Вер. Всегда таким был. И хотел доказать самому себе, что прав. Что ты обычная шлюха, которая готова на любые забавы, лишь бы остаться у кормушки. И доказал обратное, – Терехов возвращается взглядом ко мне и приподнимает уголки губ в печальной улыбке. – Но ты поступила правильно. Не подожги твои дружки мой склад, – на этих словах меня бросает в жар и вместе с этим словно земля под ногами разверзается, – я бы так и таскался за тобой, не приняв отказа. Так и не понял бы, как сильно обидел. Сколько боли и разочарования в тебе. Сколько страха и ненависти. Сердце колотится так быстро, что кажется, еще чуть-чуть и попросту лопнет от тотальных перегрузок. Он знал! Все это время знал, но даже слова не сказал, не говоря уже о том, чтобы отомстить. А ведь он мог… неужели все, что он сейчас говорит – правда? И наши отношения, которые были похожи на сказку, завершились таким мучительным образом только из-за его навязчивой идеи? – Ты была бесподобна сегодня, малышка. Мое сердце снова бьется. Он мягко берет мою руку в свою, подносит к лицу и целует тыльную сторону ладони, глядя прямо в глаза. В мои полные слез глаза. Опускает, сжимает, отпускает. Выходит. Идиот! Придурок! Кретин! Мечусь на куцем пятачке свободного пространства, снова и снова прокручивая в голове его слова. Какой бред! Какой вздор! Какая нелепая жестокая… правда. Зачем он зашел? Зачем все это на меня вывалил? На телефон беспрерывно сыплют сообщения, он вибрирует на столике, мешая углубиться в свои переживания, сбивая всплывающие в памяти моменты откровенной близости. Как он смотрел на меня, Боже… тогда и сейчас. С благоговением, будто я бесценный артефакт, на долгие годы спрятанный от мира в частной коллекции. Только вот сейчас это рождает не ответный трепет, мои руки дрожат в ожидании катастрофы. Он снова появился в моей жизни и, похоже, дал понять, что по щелчку не испарится. Только этого мне не хватало… никогда больше не смогу довериться ему, ни при каких обстоятельствах! Смотрю на себя в зеркало и вижу испуганную до чертиков сопливую девчонку. И так противно с этого, я разве такая? Загнанная лань? Маленький глупый олененок со слабыми неокрепшими ножками? Да я такую школу жизни прошла, многим и в кошмарах не снилось! Беру себя в руки, просматриваю сообщения, переключаясь. Так много теплых слов! В основном пишут ребята из студии, как самые просвещенные, но Сашка успел похвастать моей фотографией во всех своих социальных сетях и комментариев под ними столько, что пролистывать устаю. Никогда не понимала, зачем ему столько «друзей», откуда в нем эта потребность в одобрении от незнакомцев, но это, похоже, бич того времени, в котором мы живем. А что до меня, наверное, дело в том, что, если бы я заморачивалась еще и на этом, моя голова бы попросту треснула. – Вера? – удивляется администратор, приоткрыв дверь. – Вы еще тут? – Переодеваюсь и ухожу, – отчитываюсь с готовностью. – Это в Ваших интересах. Если прознают, заставят выйти еще раз, – он воровато оглядывается и заговорщицки шепчет: – Там все нажрались, – прыскаю, он – устало улыбается. – Завтра вечером у Вас встреча с Эдрианом. Успех грандиозный, экспозицию продлим. Перед следующим выступлением заключим договор. Киваю, спешно переодеваюсь, упаковываю в чехол свое платье и выхожу через черный вход прямо на парковку. А там… Сашка с роскошным букетом белых роз, широкой улыбкой на лице, красным от холода носом и группой поддержки за спиной. Богдан и все те, с кем я общаюсь в танцевальной студии. Они аплодируют, шумят, свистят, пафосно вскрывают сразу несколько бутылок шампанского, взрывают над моей головой конфетти. Хвалят, обнимают, расцеловывают по щекам! Безумно приятно! Богдан на эмоциях подхватывает на руки и кружится со мной вокруг своей оси, и в этой бешеной круговерти, под смех друзей, мое сердце вдруг пропускает удар. Следом еще один. И вдруг принимается так неистово колотиться, что в груди больно становится. Щемит и сжимается в уродливый сморщенный комок. Я чувствую на себе взгляд. Тот самый, который не перепутаю ни с одним другим. Когда Богдан опускает меня ногами на землю, я отчаянно верчу головой, пытаясь найти его. Но кроме моей скромной толпы из семи человек, на парковке никого нет. Я начинаю вглядываться в дорогие автомобили гостей, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь обступивших меня людей и черные окна, краем уха слышу, как меня пытаются утащить праздновать, вяло отнекиваюсь и продолжаю искать. Пока не закрываю глаза и не доверяюсь своим инстинктам. Открыв глаза, вижу перед собой, всего метрах в пяти, белый внедорожник. На улице уже давно стемнело, мы столпились под фонарем у самого входа и конечно я не в состоянии разглядеть, сидит ли кто за рулем. И марка не та, и номера, и даже цвет, но я уверена абсолютно – он там. Покровский. – Вер, тебе плохо? – с беспокойством интересуется Саша, пропустив свою руку под мою и ухватив меня за локоть. – Выглядишь, как будто сейчас в обморок рухнешь. – Мои вы золотые, – произношу мягко и разговоры постепенно смолкают. – Я вас всех обожаю, ребят. То, что вы тут устроили, беспредел, конечно, но мне нереально приятно. – Сейчас точно будет «но», – ироничная ремарка от одной из девчонок и дружный тихий смех. – Но, – таки говорю и смех лишь усиливается. – Я невероятно устала, – вздыхаю, когда они смолкают. – Цена успеха, – фыркает Богдан и любезно вызывает мне такси. Я проплакала всю дорогу: он так и не подошел. Даже из машины не вышел, не показался на глаза. Логично предположить, что он, как и Терехов, оказался в числе приглашенных и узнал меня, но вот чего я никогда не пойму, так это причина, по которой он вот так торчал в машине, явно поджидая, когда я выйду. Чтобы что? Какой в этом смысл? А может, его и не было там. Я просто выдумала, нафантазировала, превратила собственные ожидания и мечты в реальное, почти физическое ощущение присутствия. Сегодняшний день был волшебным. Идеальным, если убрать восставшего из ночных кошмаров Терехова из череды событий. Но уснула я разочарованной. Глава 15 Утро началось с сюрпризов. Часов в девять объявился пьяный в умат братец. Беспардонно открыл дверь своими ключами (мы давно живем отдельно, он – в родительской квартире, я – в бабушкиной), смачно расцеловал меня по щекам, заплетающимся языком осыпал комплиментами, разбросал в прихожей свои кроссовки, швырнул куртку прямо на пол, на удивление здраво рассудив, что с петелькой и крючком не справится, пробормотал «я тебя люблю» и вырубился на диване. Мое настроение было практически на нуле и его бесчувственное тело в непосредственной близости даже радовало, если не брать в расчет стойкий запах перегара, который придется выветривать с неделю. Где-то через час зазвонил домофон. Курьер передал небольшую стильную коробку с логотипом известной в городе пекарни и удалился. Но прибалдела я, лишь открыв ее и увидев сливовый пудинг. Я была невероятно польщена! Не прошло и пятнадцати минут, домофон снова зазвонил. На этот раз мне преподнесли огромную корзину с фруктами, которую я сразу же распотрошила, исходя слюнями, и с недоумением увидела в самом центре большую упаковку презервативов размера XXL. Только один человек в моем окружении мог додуматься до подобного, я разразилась громким смехом и сразу же набрала сообщение: «На страже моей безопасности?» «Всегда, кошка!» – моментально получила ответ от Ярослава. А следом и еще одно: «Потрясен».