Отхожу и встаю так, чтобы она не видела меня, но остаюсь в поле зрения Владислава. Он давно закрыл меню, сцепил руки в замок и наблюдает за девушкой, ожидая ее выбора. Я периодически посматриваю на большие часы над барной стойкой, он – на наручные. Спустя пятнадцать минут вижу, как он перегибается через стол и что-то тихо говорит ей. Девушка нервно захлопывает меню и скрещивает руки под грудью. Владислав взглядом подзывает меня и сам делает заказ на двоих. Мне положено на них смотреть – так я оправдываю свой нездоровый интерес. Конечно, отвлекаюсь и на других посетителей, периодически ухожу на кухню, то приношу блюда, то отношу пустые тарелки, но между столов я вновь порхаю. Я чувствую себя бодрой, свежей и… живой. Мой пульс немного ускоряется, когда встречаюсь с ним взглядом. И к моменту, когда я несу горячее, я отчетливо осознаю, что он мне нравится. Думаю, ему около сорока. У него светло-русые, немного вьющиеся волосы, стильно уложенные. Губы с четким контуром, серые глаза, длинные ресницы и густые брови, между которых часто появляется довольно глубокая мимическая морщина. Прямой крупный нос и четко очерченные скулы делают его лицо строгим и мужественным. Я бы не назвала его красивым, в привычном смысле, он далек от тех мужчин, что печатают на обложках глянцевых журналов, но он привлекателен. И он вызывает у меня интерес. Который, судя по дальнейшим событиям, слишком очевиден. Несу тяжелый поднос с заказом на другой столик. Под ноги не смотрю: мне их попросту не видно за всеми этими тарелками. Но шагаю уверенно, ведь я знаю каждую неровность в этом заведении, я работаю тут больше года. И вдруг совершенно неожиданно я спотыкаюсь и растягиваюсь на полу. Такого не было со мной ни разу за почти десятилетие, что я пашу в сфере обслуживания. Ни разу. Я не разбила ни одного стакана, я никогда не роняла даже десертной ложечки. Это больно. На полу лишь голый мрамор, об него я ударилась коленями и локтями. Они щиплют и саднят, пульсируют и ноют. Из глаз брызжут слезы, и как бы мне не хотелось, сдержать их не получается. Это унизительно. Я ощущаю себя кожицей лука, на которую капнули йод и поместили под стекло единственного микроскопа в классе. Смотрят абсолютно все, я уверена в этом: я произвела столько шума, что не проявить банального любопытства просто нереально. Это дорого. Именно мне придется заплатить за все эти блюда и за всю посуду. Мне, а не той суке, что подставила подножку. Это… обидно. Ведь я ничего ей не сделала. Никак не выказывала своей симпатии к ее мужчине, не позволяла себе ни улыбок, ни ненавязчивых прикосновений. Неужели каждая, кто посмотрит на него, заслуживает подобного обращения? Все эти мысли проносятся вихрем. Пара секунд уходит на осознание своего положения, еще через столько же возле меня появляется уборщица и администратор. Он помогает мне подняться и, заботливо придерживая под спину, уводит из зала под шепотки и смешки. – Вера, мне жаль, – говорит уже в раздевалке и уходит улаживать инцидент с гостями. К моменту, когда он возвращается, я успеваю стянуть драные колготки, промыть, обработать ссадины и переодеться. Вымучиваю улыбку и забираю из его рук конверт и свои документы. Уволена одним днем. Одной минутой, практически. Из-за одной ревнивой богатой дряни. – Мне правда жаль, – и это видно по его лицу, от того на моих глазах вновь выступают слезы. – Я видел, что произошло, это не твоя вина. Там… больше, чем должно быть, – он кивает на конверт. – Извинение от мужчины, что сидел с ней, он тоже заметил. Но остальные… у нас постоянные клиенты, тебя запомнят, как ту самую неуклюжую официантку, ты же понимаешь… – Показательное наказание, – киваю, размашисто вытираю ладонями мокрые щеки и тяжело поднимаюсь с жесткой лавки. – Все нормально, конечно я понимаю. Впрочем, моя исключительная осознанность не мешает мне рыдать весь путь до остановки. Дороги почти не разбираю, жалобно скулю и отчаянно хлюпаю носом. Холод пробирает до костей, мурашки такие, что не каждый йог согласился бы дотронуться, лицо вот только пылает, да душа обидой горит. Надо было уволиться сразу же, еще три месяца назад, но я стоически терпела подколы коллег. Намеренно побила посуды и испортила блюд почти на триста тысяч, чтобы уберечь одного-единственного гостя от диареи. Да-да, именно так. Илья подсыпал в его фужер слабительного. Полночи я просидела в кабинете управляющего, пока то, что осталось в стакане, возили в лабораторию на анализ. Тот качок, что сидел рядом с Владиславом, представился Ярославом, запер меня и вернулся спустя час. Сообщил, что просмотрел видео с камер и допросил Илью, похвалил за внимательность и выбор чая – это было самое вкусное, что он пробовал за вечер. Он был на удивление мил и приветлив, советовал подремать, но я так и не сомкнула глаз. А после, когда все выяснилось до конца, на меня обрушился такой шквал насмешек от коллег, что я до сих пор просыпаюсь с горьким привкусом во рту. Но я это пережила, я с этим справилась. Гордилась собой даже в некоторой степени. Вот уж бессмысленная глупость. Автобусы подъезжают и отъезжают один за одним, но я даже на номера не смотрю. Не хочу лезть в толпу в таком состоянии, не хочу вызывать у всех жалость, не хочу снова приковывать к себе взгляды. Хватит с меня внимания на сегодня. – Эй, плакса, – произносит мужчина с добродушным смешком. Без труда узнаю голос, но от неожиданности все равно вздрагиваю и поворачиваю голову, чтобы убедиться. – Здравствуйте, – бормочу через всхлипы, отворачиваюсь. Он садится рядом, по-свойски обнимает меня за плечи и протягивает упаковку носовых платочков. – Дрожишь так, что лавка вибрирует. Было бы из-за чего так убиваться. – Вы там были? – вздыхаю, прикрываю глаза. Кажется, будто видел уже весь город. А если и нет, то смотрят прямо сейчас, в срочном выпуске новостей. – Конечно. Я всегда где-то поблизости, – мои глаза медленно расширяются от ужаса: только сталкера мне не хватало. Ярослав замечает мою реакцию, сначала удивленно вскидывает брови, а в следующую секунду начинает гоготать на всю остановку. И вот теперь лавка действительно дрожит. Прямо-таки сотрясается, я всерьез ожидаю, что мы оба попросту рухнем. – Не с тобой, кошка. С Владом, – поясняет, немного успокоившись. Качает головой, я – смущенно отвожу взгляд. – Но, если бы у меня было чуть больше времени и чуть меньше инстинкта самосохранения, потаскался бы и за тобой. Погнали, сам уже задубел. Не успеваю ни переварить его слова, ни даже осмыслить. Он встает и за плечи выдергивает меня с лавки. Обняв за талию, ведет к припаркованной с торца остановки машине, уже знакомой: именно он подвозил меня три месяца назад. – Предупреди своего нервного только, – хмыкает, распахивая передо мной дверь и подавая руку. Помню, как нелепо карабкалась в его высокую машину без подножки в прошлый раз и охотно принимаю помощь. – Нервный не вынес конкуренции и отправился в закат без меня, – успеваю ответить, устраиваясь на сиденье. Ярослав прямо-таки шокирован. Глаза из орбит вылезают, даже рот приоткрыл. Это мило, несмотря на то что актерские таланты передо мной демонстрирует взрослый мужчина суровой наружности. Улыбаюсь, пожимаю плечами. – Носит же идиотов, – комментирует еще и голосом. Лихо улыбается, нагло подмигивает, а я гадаю, не совершила ли ошибку, сев в его машину. Не случится ли так, что за поездку в комфортных сверх меры условиях придется расплачиваться? Но, он действительно проницателен. Ловит микромимику, а может и вовсе мысли читает. Или я просто начала дрожать в тепле и сухости еще сильнее, и он слышит, как от страха стучат мои зубы. – Я не просто так подкатил, – сообщает Ярослав как бы между делом, нажимая на кнопку старт-стоп. – Есть предложение. – Какое? – хрипло выталкиваю остатки самообладания. Прочищаю горло и повторяю тот же вопрос ужасно пискляво. Вот блин. Лучше бы молча дожидалась пояснения. – Предлагаю тебе пройти собеседование в фирму одного моего давнего друга. Приличная и стабильная, начальник только чопорный говнюк, но ты стрессоустойчивая, потянешь. У меня на тебя целое досье, пришлось собрать в прошлую нашу встречу, так что я уверен абсолютно – ты пройдешь. – Фирму? – лопочу удивленно. – Не думаю, у меня нет никакого опыта. – Слушай старших, девочка, – произносит громогласно. – И, чтобы ты не думала, что я каким-то образом влияю на процесс, я просто скину тебе ссылку на открытую вакансию, и ты на нее откликнешься. – Даже не знаю… спасибо, конечно… – Ты вроде безработная, разве нет? – Да, но… – Что теряешь? К тому же, вполне возможно я ошибся и тебе даже не перезвонят. «И в самом деле!» – думаю отважно. Тогда я еще не знала, что Ярослав Туров ошибается крайне редко. Глава 3 День начался немного суматошно, но эта непривычная для меня суета казалась приятной. В груди трепетало от предвкушения первого рабочего дня, новое платье, скрывающее не успевшие сойти синяки и ссадины на коленях, сидело на мне идеально, HR была приветлива и улыбчива, не торопила меня, пока я вдумчиво читала договор, охотно отвечала на вопросы и устроила настоящую экскурсию. Ярослав был прав – мне перезвонили на следующий же день. Огромным плюсом стал мой диплом по специальности «Лечебное дело» и богатый опыт работы с людьми. Сама фирма занимается продажей и установкой медицинского оборудования, штат не слишком-то большой, всего сто тридцать человек, зато команда слаженная и дружелюбная. Но меня взяли не продавать. Меня взяли помогать руководить! Смех, конечно. Хоть в трудовой и напишут «помощник генерального директора», никаких повышенных ожиданий не испытываю: по факту я буду рядовым секретарем. Что меня абсолютно не смущает: куда как проще носить кофе кому-то одному. А еще у меня будет свой собственный стол, стул и достойная зарплата! Впрочем, круг моих обязанностей одним лишь кофе не ограничивается, но чем конкретно я буду заниматься знает только Сам Шеф. Все строго с больших букв: о начальнике тут говорят на пониженных и с придыханием. – Господи, Ирина, я ведь даже не спросила, как его зовут! Начальника! – тихо ахаю на лестнице, пользуясь тем, что все сотрудники уже сидят на своих рабочих местах и без дела никто не слоняется. Ирина немного жеманно смеется и шепчет: – Покровский Владислав Михайлович. Но, как я уже говорила, у нас принято на «Вы» и по имени, это касается всех. Ответную улыбку вымучиваю. Сердце принимается долбиться в ребра и умоляет оставить его за пределами этого красивого и уютного офиса с современным ремонтом и приятными людьми. Ладони потеют, я спешно вытираю их прямо о платье, стараясь сделать это незаметно. – Прошу, Ваше рабочее место, – Ирина первая поднимается на третий этаж и широким жестом окидывает пространство примерно десять на десять метров. Последние ступеньки на невысоких шпильках преодолеваю с огромным трудом. Дышу так мелко и часто, точно марафон пробежала и виной тому уж никак не открывшийся вид. Приемная видна как на ладони и, по сути, начинается прямо от лестницы со стеклянной перегородкой вместо перил. Никаких лишних закоулков, никакой лишней мебели. Два больших окна дают много света, прямо по курсу – черный кожаный диван, два кресла и журнальный столик, образующие комфортный для ожиданий уголок. Мой стол расположен в правом углу, через стену от кабинета генерального директора. Вместо стационарного компьютера – ноутбук с большим экраном, рядом со столом, на тумбочке стоит не слишком громоздкий МФУ. Ирина показывает уборную и небольшую кухню. Объясняет, как пользоваться кофемашиной. Дает пароль от ноутбука и, пожелав приятного дня, оставляет меня дожидаться указаний от начальника. Первые полчаса я просто сижу на своем стуле и кусаю губы, вцепившись в подлокотники. Взгляд наверняка затравленный, спина прямая, точно в меня кол без предупреждения вогнали (хотя, если бы предупредили, результат был бы тот же). Мысли играют в чехарду и никак не желают выстраиваться в дружный ряд, от внутреннего напряжения голова готова взорваться в любую секунду. Подвохом не просто пахнет, им несет. Любезность Ярослава больше таковой не кажется и встает поперек горла. Сюда же щедро насыпает воспоминаниями о не самом лучшем дне в моей жизни, в носу щекочет от едкого запаха предательства, которым вдруг наполняется воздух. Снимаю свою сумочку с неприметного крючка на стене и решительно встаю. Нет уж, лучше в придорожной забегаловке пахать, чем ждать, чем для меня закончатся игры этих мужчин. Сомнений в том, что они затеяли что-то на пару уже нет никаких. Дрожу от негодования всем телом: так себя накрутила. Колотит прям, движения становятся резкими и угловатыми. Каблуки гулко стучат по кафельному полу, звук отражается в стенах, и я почти достигаю лестницы, когда слышу, как дверь за спиной открывается. Замираю, зажмуриваюсь, стискивая в кулак ручки сумки, мысленно считаю до десяти, пытаясь успокоиться. – Вера? – голос Владислава звучит удивленно, но это лишь подначивает к побегу: судя по всему, они прекрасные актеры. Широко распахиваю глаза и прямо перед собой вижу Ярослава. В глазах мгновенно встают слезы отчаяния. Я чувствую себя загнанной добычей в кольце хищников и делаю два бесполезных шага вбок. А ведь нужно не просто выбежать из здания, это не проблема, они не будут удерживать грубой силой. Мои документы, оригиналы, все еще в отделе кадров, мне обещали вернуть их через пару часов. Диплом, трудовая, Господи, я даже паспорт им отдала! – Ярослав, объясни, – требует Покровский, продолжая стоять в дверях своего кабинета. – Кошка славная, только жутко мнительная, – Ярослав смотрит прямо мне в глаза, не отвлекаясь на своего друга, того самого чопорного говнюка. – Нельзя так с людьми, – мямлю скрипуче. Голос вибрирует, глаза щиплет от попытки сдержать слезы. – Нельзя, я не кукла, я живая, – во мне столько обиды, что, когда я моргаю, она выплескивается из берегов. Горькие слезы катятся по щекам, губы дрожат, выгляжу наверняка жалко. С трудом проглатываю ком и пытаюсь говорить разборчиво: – Я могу забрать документы или сразу идти писать заявление о пропаже? – Что. Тут. Происходит, – отбивает Владислав, повысив голос.