– Яр, – повторяю тем же шепотом, но уже взволнованно, давлю одним лишь указательным на экран в обратном направлении. Ярослав перестает дышать. – А ты прям все видео по той программе прогнал? – Да, Вер, – выдыхает немного разочарованно. – И по этому? – поворачиваю к нему голову и киваю вбок. Турова подбрасывает, будто сквозь него разряд пропустили. Он скрючивается над ноутбуком, быстро водит и импульсивно тыкает пальцем по тачпаду, запускает программу и через две минуты подтверждает мою догадку. – Я же говорила, проверь машину! – взвизгиваю истерично, мгновенно выходя из себя. Толкаю его обеими руками, а этот дурень здоровый гогочет. Потом издает громкий грудной стонет, запуская обе пятерни в волосы. Ерошит их, скребет кожу. Закрывает ноутбук, кладет на пол и крепко обнимает меня. Программа нашла совпадение с водителем автомобиля, что заблокировал переднюю дверь со стороны пассажира нашей. С тем самым гениальным актером, сыгравшим в стельку пьяного на камеру. – Я погнал, – оповещает Туров, сияя улыбкой. – Личность, что я выяснил, пробив номера и сверившись с данными в гостинице, наверняка липа, но это херня. Достану, – пулей вылетает в коридор и шумит, прежде чем захлопнуть за собой дверь: – Достану, кошка! Глава 43 Я проспала рекордные три часа в своей постели. Чувствую себя превосходно, будто только с курорта вернулась. Нет, не так. Будто только на него собираюсь! И все самое волнующее и прекрасное ждет меня впереди. Порхаю влюбленной бабочкой по квартире, мурлычу вдруг всплывший в памяти попсовый мотивчик, выбираю наряд, разложив на постели самые свои красивые платья. И вдруг точно щелкает. Ну, конечно! Лазурное. И кремик с блестяшками. День солнечный и я хочу сиять не только внутри. Чтобы сиял он. И ворчал, пытаясь отмыть руки. Корю себя за то, что не поддерживала Богдана, сославшись на болезнь, но он молодец, довел дело до конца: детей возят в студию трижды в неделю. А я, если честно, весьма посредственный преподаватель: могу только малышкам показывать, как ручку красиво поднимать и ножки елочкой ставить. У Бони же серьезная физическая подготовка, он хвалился, что собрал бешеную команду из пятнадцати ребят и девчонок от пятнадцати до почти восемнадцати. Так и сказал – бешеные. На соревнования будет с ними гонять. Обязательно съезжу посмотреть в ближайшие дни, вот только мужчину своего верну. Легкий макияж, чтобы подчеркнуть блеск глаз, туфельки-лодочки, взгляд на часы. Рановато, вообще-то, приеду еще и восьми не будет, но дома усидеть совершенно невозможно. Вниз по лестнице порывом ветра, улыбка от уха до уха, волосы развиваются, на поворотах щекочут лицо. И вдруг на лестничной клетке первого этажа будто сама об себя спотыкаюсь: внизу, у самой двери, стоит мужчина. «Стоит себе и пусть», – пытаюсь унять внезапно участившееся сердцебиение. Еще сопротивляюсь орущим голосам разума и интуиции, уговариваю себя, что все в порядке, уже медленнее спускаюсь, отчаянно пытаясь поверить, что просто пройду мимо. Сяду в машину и поеду к любимому. Щемит только что-то. В груди. Очень больно. Он совершенно не страшный. Лет сорок, сорок пять, Одет прилично, в брюки и рубашку. Лицо обычное, черты лица неприметные, простецкие. Весь какой-то усредненный. Не высокий, но и не низкий. Не худощавый, но и не плотный. Волосы и те – не длинные и не короткие. – Здравствуй, Вера, – на его губах появляется блуждающая улыбочка. Из невзрачного он моментально трансформируется в омерзительного. Хмурюсь и быстро преодолеваю последние три ступеньки, хочу проскочить мимо, но он хватает меня за руку. – Что Вы себе позволяете! – взвизгиваю вдруг. Нервы, оказывается, в струну. Так отмахивалась от предчувствий, что не заметила. – Ш-ш-ш… – он прикладывает указательный палец… к моим губам. Ухмыляется. Брезгливо морщусь и отворачиваюсь. Безуспешно дергаю рукой. Ловлю себя на странной мысли: страха не чувствую. Раздражением поглощает и паникой: он мешает мне! Мешает поехать к Владу! – Отпусти, – рычу сквозь зубы. Оскаливаюсь, ощетиниваюсь. Он – приглушено смеется. – Ты не кошка. Тигрица. Сразу понял, интересно с тобой. Поворачиваю голову, даже не пытаюсь скрыть недоумение. Плевать мне что он подумает о том, что я подумала. Все, чего я хочу – двинуться дальше к своей цели, а не выслушивать в полумраке подъезда какого-то ненормального, который знает мое имя и фамилию. Да много вас таких! Я, считай что, знаменитость в масштабах города. – Отпустите или буду кричать, – отбиваю ледяным тоном. – Не будешь, – плутовски прищуривается на один глаз и отпускает мою руку. А я отчего-то не срываюсь и не убегаю. – Кто Вы и что Вам надо? – строго говорю, ремешки сумки сжимаю, впиваясь ногтями в ладонь. Физическая боль странным образом помогает чувствовать уверенность. – Я тот, кого вы так хотите найти, – отвечает просто. Едва заметно пожимает плечами. – А что мне надо ты скоро узнаешь, – он достает из кармана мобильный, снимает блокировку экрана и разворачивает ко мне. – Видишь точку на карте? Сейчас ты сядешь в свою машину и поедешь туда. И будешь очень хорошей девочкой. – Да вот еще, – фыркаю презрительно. – Счастливо оставаться. Делаю шаг, он противно смеется. – Он уже в офисе. Хочешь посмотреть? Замираю. Во рту мгновенно пересыхает, пульс снова учащается. Чувствую, как потеют ладони. – Конечно, хочешь. Три недели – срок. Впечатлен, но лучше бы ты почаще страдала у оконца: фотографий слишком мало, клиент недоволен. Смотри, вот так. Перед моим лицом появляется мобильный. Мужчина встал за моей спиной, его дыхание шевелит волосы, но они и без его участия дыбом встают: я вижу Влада. В правом верхнем углу экрана дата и время. Сегодня. Сейчас. Он мельтешит у окна, расхаживает туда-обратно, то и дело глядя на часы и поправляя манжеты. Иногда замирает и начинает улыбаться. Мое сердце сжимается и останавливается, ведь я точно знаю – меня ждет. Обо мне думает, по мне тоскует, время до встречи подгоняет. Любимый мой, родной… так хорошо его вижу, качество превосходное. По позвоночнику бежит холодок. От мужчины тянет опасным жаром, но я начинаю мерзнуть, зябко веду плечами. – Покажи ей, – говорит вдруг. Явно не мне. Влад начинает быстро удаляться, становясь совсем крошечным. И я вижу винтовку на крыше здания, с которого ведется съемка, направленную на окно офиса. Отшатываюсь от экрана, натыкаюсь на мужчину. – Что Вам нужно? – повторяю свой вопрос, пытаясь оставаться хладнокровной, но голос ломается, скрипит и дрожит. – Я уже сказал. Координаты в сообщении. И не жульничай, я узнаю и будет очень больно. Выхожу на негнущихся ногах. Так не бывает. Это нереально. Мне все чудится. Просто сон, просто искаженное восприятие мозга тех бумаг, что приволок Ярослав. Сейчас очнусь и обнаружу себя в своей постели. Щипаю запястье, пока иду к машине. Еще, еще, еще. Сажусь, смотрю на кровоподтеки на коже, сердце как маятник качается: реальность. Бредовая, чудовищная, но все же реальность. На автопилоте доезжаю до нужной точки, а он уже там. Как будто телепортировался! Демон… исчадие ада в человеческом обличии. – Садись, – приказывает сухо, держит открытой переднюю пассажирскую дверь. – А теперь – звони. Послушно достаю телефон. – Не огорчай меня, – роняет разочарованно. – Звони Турову и говори, что не приедешь. – Зачем? – шепчу страдальчески. – Мне неприятно его внимание, – иронично хмыкает. – И будь убедительна. Мне достаточно сказать одно слово и мозги твоего любовника украсят стены его скучного офиса. Ярослав долго не берет трубку. Мое сердце заходится спазмами, лопается, истекает кровью. – Алло, – отзывается непривычно. По моим щекам слезы ручьями бегут. И ему больно. И у него душа болеет. И его темнота окружает. – Подумала? – нарушает тишину и мои неритмичные всхлипы. – Я не приеду, – шепчу протяжно. – Я не смогу, – перехожу на жалобный писк. – Прости, простите, ради Бога, простите, – тарабаню с надрывом, сутулюсь, скрючиваюсь, живот режет, точно копьями протыкает кто. Несколько раз бьюсь головой о приборную панель. – Не смогу так. – Все нормально, бро, – пытается говорить бодро и мягко одновременно. – Нормально, это сложно. Я передам. Он поймет. Мужчина забирает у меня телефон, а я срываюсь на жуткий вой. Обхватываю себя обеими руками, но это не объятие – оковы. Почему так трудно дышать?! – Зато все живы, – флегматичная ремарка бьет пощечиной. Резко распрямляюсь, разворачиваюсь, буравлю его ненавистным взглядом, свирепея. – Ты… – Я вас спас, – выплевывает грубо. – Неоднократно! – Ты… – слов не нахожу, только брезгливо вздергиваю верхнюю губу. Все отвращение, что когда-либо испытывала, на него направляю. И оно его задевает, что самое удивительное. Реально задевает! Его движения становятся резкими, угловатыми, пальцы от гнева дрожат, он покрепче стискивает руль. – Если бы не я, ты бы даже не узнала, что такое любовь, – шипит презрительно. – В бардачке шприц. Вколи себе. – Что там? – теряюсь, сжимаясь в комок. – А есть разница?! – орет с разворота. *** Светло. Тепло. Сухо. Сознание постепенно возвращается. Неспешно, как переговоры под руководством Покровского. Уверенно, как его речь. Неотвратимо, как его мучения. Апатия еще сохраняется. Глаза открываю с трудом и, конечно, понятия не имею, где нахожусь. И зачем. Пытаюсь подумать, вспомнить все, что он говорил, но от попытки шевелить извилинами голова пополам пытается расколоться. – Ты опять похудела, – произносит мужчина недовольно. – Слишком большая доза. Попей, станет легче. Фокусируюсь на бутылке воды, издаю фыркающие звуки, смутно напоминающие смех. – Дело твое. Села.