Снова в голову прокрадываются душащие мысли. Понимаю, что ситуация разительно отличается от той, в которой я по своей наивности оказалась три года назад, но обед в компании двух взрослых состоятельных мужчин – будь они хоть сорок раз мои коллеги – вкупе с неоднозначными подколками Ярослава, возвращают разом все воспоминания, от которых, как я думала, смогла избавиться. Отмыться. – Я не знал, будет ли уместно преподнести Вам цветы или подарок в качестве благодарности, – неожиданно говорит Покровский. – Хотелось, но Ярослав рассказал мне о стычке у Вашего подъезда, и я принял решение не подливать масла в огонь. Огня было предостаточно. Салим поджидал меня на лавке, хлестал виски прямо из горла, курил и с ходу начал бросать в лицо обвинения. Полез на Ярослава, получил по морде и настоятельную рекомендацию выслушать свою девушку, то есть меня, но советам не внял. Лишь ненадолго присмирел, дождавшись, пока машина Ярослава скроется за ближайшим домом. – Напрасно утруждали себя размышлениями, – говорю резко, если не грубо. – Мы распрощались в то же утро. – Мне жаль. – Мне – нет. Он называл меня такими словами, значения которых пришлось гуглить, чтобы быть подкованной на будущее. За столом повисает гнетущая тишина, но угнетает она, похоже, лишь меня. Сердце отбивает неравномерную дробь, сжимается и щемит. Я злюсь на свою несдержанность, на то, что позволила себе говорить с начальником – пусть и в неформальной обстановке – с очевидным неуважением. Но в особенности на то, что так явно дала понять – его бездействие меня ранило. Особенно сейчас, когда я знаю правду и после всех издевок от бывших коллег, что успела выслушать. Тыкаю пальцем в экран своего мобильного, лежащего на столе, отмечаю время и опускаю его в сумочку. – Если не возражаете, я бы хотела прогуляться перед работой. Возражений не следует, через минуту я уже вылетаю в пальто нараспашку, на ходу обматывая длинный шарф вокруг шеи. Прибыли мы на машине, но ресторан всего в пятнадцати минутах неспешным шагом и ровно столько осталось до окончания обеда. Использую их по максимуму! Накручу себя до предела! Ха-ха. Зарываюсь подбородком в шарф, запахиваю тонкое драповое пальто и сую руки в карманы. Давно пора утепляться, но солнце такое яркое, что кажется, будто можно выскочить в шортах и сланцах. На деле же каждое утро я вижу собственное горячее дыхание в клубе пара. Едва сворачиваю за угол и делаю несколько шагов, как вдруг кто-то хватает меня за талию. Испуганно взвизгиваю и слышу знакомый задорный смех. – Прибью! – возмущаюсь, разворачиваясь, и наотмашь луплю брата ладонью по плечу. – Трусиха, – Сашка продолжает потешаться и зажимается, делая вид, что уворачивается. Потом крепко обнимает и шумно целует в щеку. – Как первый рабочий день? Караулил твой обед, но ты вышла с каким-то мужиком, и я решил не портить малину. – Нет никакой малины, – слабо морщусь и беру его под руку. – Зато, у меня есть свой стол, прикинь. – Ого! А стул? – И даже стул, – важничаю, вышагивая по тротуару. – Шикуешь, систер, – Саша опускает ладонь на мои пальцы и начинает их растирать. – Так и не купила зимнее пальто? – Так еще и не зима, – увиливаю и хихикаю. – Вер, это не шутки. Это – твое здоровье. – У кого-то еще кипяченое молоко на губах не обсохло, чтоб замечания мне делать… – продолжаю острить, Сашка тяжело вздыхает. – Старое еще норм. Ты чего не на парах? – Задвинул парочку, ерунда. Там все равно тухляк, а у сестры событие! Думал, сточим по шавухе, а ты по ресторанам. Вот она – настоящая жизнь. Тру язык о зубы. Чешется, как рассказать хочется про яд, но я не знаю, имею ли право распространять эту информацию. В итоге рассказываю о своих обязанностях, об офисе и у самых дверей – о том, на кого, как выяснилось, работаю. Брат начинает хмурится, во взгляде появляется беспокойство. Мы действительно близки. Он – моя семья, мои друзья, мое все. Мы доверяем друг другу абсолютно все секреты, делимся личным и сокровенным, без интимных подробностей, конечно, но с деталями. И мои отношения с Константином он не поддерживал с самого начала, все время, что тот ухаживал, Саша бубнил и ворчал, что он мне не подходит, что он старый для меня – на тот момент ему было тридцать четыре – и вообще бабник. Но я была слишком влюблена, чтобы замечать очевидное. Что лишь игрушка в умелых руках. – Мне это не нравится, – чеканит брат, стискивая мои пальцы в своих. – Ага, мне тоже не понравилось, когда узнала, – прыскаю немного нервно и мысленно решаю – к черту. Ярослав не говорил, что я не могу поделиться с близкими. Приближаюсь к брату вплотную, притягиваю его за шею и быстрым шепотом пересказываю, как на самом деле прошло мое утро. – Все равно не нравится, – продолжает вредничать. Отстраняюсь, с укором смотрю ему в глаза. Сашка свои просто закатывает, стервец такой. – Но чуточку меньше, так уж и быть. Ладно, иди, ты вообще в туфлях. Во сколько тебя встретить? – Не знаю, Саш… – морщусь. – Там такой талмуд на сотню страниц надо проштудировать, думаю, задержусь. Не заморачивайся. Я заболталась, подняв взгляд в небо и жеманно жестикулируя, покачивая кистью, и не сразу увидела, что Саша смотрит за мою спину. Дергает кадыком, переводит взгляд на меня. А в его глазах… страх, досада и горечь. – В чем дело? – лопочу, быстро оборачиваясь. Позади меня, метрах в пяти, стоят Владислав и Ярослав. – Саш, ты чего? Ты меня пугаешь! Саша наклоняется, целует в щеку и шепчет: – Прости, сестренка. И в следующую секунду резко разворачивается и бросается на утек. Растерянно хлопаю ресницами, а через две секунды мимо меня проносится Ярослав. – Какого… – ничего не понимаю, смотрю, как брат перебегает через дорогу под истошные сигналы автомобилей, останавливая довольно плотный поток, как скрывается за углом. В голове мельтешит смутная догадка, но я отказываюсь в нее верить, не хочу даже возможности допускать, отрицательно мотаю головой и по-детски хнычу: – Нет, только не это… – Вера, пойдемте в офис, – Покровский касается моего локтя. Перевожу на него затравленный взгляд, сглатываю ком и молча киваю. Глава 5 Сижу бедной родственницей на краешке дивана в кабинете Покровского. Иногда вытираю слезы, сочащиеся из-под ресниц. Изредка шмыгаю носом. Глаза держу закрытыми, мне слишком стыдно, чтобы видеть его. Господи, какой позор… почему все так? Он не сказал ни слова. Мы прошли вместе, он помог с пальто, сам повесил его в гардеробе для сотрудников, мы поднялись на третий этаж и зашли в его кабинет. Дверь он закрыл плотно, кивком указал на диван, я – села. Ожидала, что сейчас на меня польется поток оскорблений, но он устроился за своим столом, открыл ноутбук и как будто бы занялся работой. Во всяком случае, что-то увлеченно печатал. И продолжает это делать вот уже минут сорок. Я словно в камень превратилась. Если бы не слезы, и рукой бы не шевелила в ожидании страшной кары. Брата даже мысленно ругать не в состоянии, его пагубные пристрастия – исключительно моя вина и моя ответственность. Когда открывается дверь я дергаюсь всем телом и открываю глаза. Покровский поднимает взгляд от экрана, Ярослав отрицательно качает головой. Признаться, выдыхаю с облегчением. Сашка не то, чтоб совсем уж щуплый, но представлять, что эта гора мускул Ярослав с ним сделал бы, догнав, не хочется. Собираюсь с силами и задаю главный, как мне кажется, вопрос: – Что он украл? – мужчины поворачивают головы, я тороплюсь заверить: – Я все компенсирую. У меня есть небольшие сбережения, но если их не хватит, то… через какое-то время верну остальное. Только… умоляю, не пишите заявление. Вместо благодарности. Пожалуйста. Какая я жалкая. Сжимаю губы, вытираю слезы, но перед глазами снова мутнеет. Моргаю, чувствую, как крупные капли падают на грудь, наверняка оставляя мокрые пятна на моем красивом платье василькового цвета. – Заявление писать не будем, – Покровский с трудом разжимает зубы, видно, что говорить ему не хочется. Нет в его взгляде презрения, но разочарование он даже не пытается скрыть. И от этого так мучительно тошнотворно, что даже тот факт, что мой брат – мелкий воришка, меркнет. – Простите, – выдавливаю из себя отвратительным пискляво-дрожащим голоском. – Это моя вина. Я все компенсирую. – Компенсировать нет необходимости, – отбивает Владислав сухо. – Полагаю, даже если у Вас есть предположения, где он может скрываться, Вы ими не поделитесь? – вместо ответа виновато отвожу взгляд. – Ожидаемо. Вы можете быть свободны. Сосредоточитесь на работе, если планируете здесь задержаться, за обедом я говорил абсолютно серьезно. – Вы меня не увольняете? – бормочу с недоумением. – Не вижу причины. Вы еще не начали работать, чтобы я составлял мнение о Вашей компетентности. Он отворачивается, давая понять, что разговор окончен. И это так унизительно! Словно я грязь под его ногтями. Поджимаю задрожавшие от обиды губы, поднимаюсь и иду к двери, глядя себе под ноги. Сажусь за стол и всерьез обдумываю, а нужна ли мне эта работа? В первую нашу встречу он казался совершенно другим. Наверное, просто выпил и расслабился, все под градусом чуть более приветливы. Тут же – совсем другое дело. Я всего лишь подчиненная, а не что я там себе возомнила. Спасительница, опозорившаяся дважды на глазах у десятков достопочтенных граждан. Смех. Да он свою благодарность и ту выразил в виде обозначения намерения о таковой, банального «спасибо» не услышала. С другой стороны, чем эта работа хуже той, что у меня была? Терпеть нужно всего лишь одного напыщенного индюка, Ярослав так вообще кажется приятным и простым. К тому же, если уйду сейчас, они, чего доброго, начнут меня подозревать не пойми в чем. В сговоре с Ильей, например. Или с братом. Или с кем-то похуже… неспроста Владислав так ощетинился. За обедом хоть и вел себя сдержанно, но хотя бы без неприязни. Нет, уходить точно не следует. Решительно открываю ноутбук и погружаюсь в чтение. Неожиданно увлекаюсь, мозг кипит от переизбытка информации, разгоняется на полную, меня точно на годы назад отбрасывает, в студенчество, когда приходилось запоминать тонны заумных и вычурных слов и выражений, да еще и понимать их смысл. И это действительно приятные ощущения. Даже за брата перестала волноваться: я точно знаю где он и уверена на все сто, что они его там не найдут. Посидит денек-другой на голодном пайке, поделом ему. Не перестаю надеяться, что когда-нибудь он возьмется за ум. За временем совершенно не слежу. Закончив изучать трактат обязанностей, приступаю к их выполнению и первое, что делаю – разгребаю завалы в корпоративной почте. Делаю удобные пометки для Покровского, вношу в календарь встречи, планирую завтрашний день согласно общим рекомендациям. Энергия бьет ключом, понимаю, что могу больше, что готова прыгнуть выше головы, как он вдруг обрубает мои крылья. – На сегодня достаточно. Дергаюсь всем телом, от испуга беру несколькими пальцами аккорд на клавиатуре. Не слышала ни как он вышел из кабинета, ни как подошел к самому столу. Не знаю ни как давно стемнело, ни сколько он вот так стоит. – Я только, – порываюсь воспротивиться, но он перебивает: – Достаточно, – молча скриплю зубами, сохраняю файлы и закрываю ноутбук. – Быстро перегорите, – говорит немного мягче. – Мне бы этого не хотелось. «Да плевать мне что ты там хочешь» – бубню мысленно. Выдавливаю ненатуральную улыбку, беру свою сумку и поднимаюсь. – Всего доброго, Владислав Михайлович, – учитывая корпоративную этику, обращение звучит издевательски и это обстоятельство проливается бальзамом на душу. Только на улице, зябко ежась у входа, достаю телефон и смотрю на время. Половина одиннадцатого! Беру чуть ли не низкий старт: если не сяду на автобус в ближайшие десять минут, пересесть во второй уже не успею и придется вызывать такси. – Не торопитесь, – слышу все тот же сухой голос шефа. Останавливаюсь и со всей силы сжимаю ремешки сумки, которую придерживала на плече. – Я подвезу, – сообщает, равняясь со мной. – Уверена, нам не по пути, – отражаю сдержанно.