— Вкус страсти, преодолевшей зенит и превратившейся в скуку, — сказал он с внезапной торжественностью. — Осталось смело признать, что все мертво, и отставить в сторону. Решительным движением он выплеснул вино в огонь. На губах снова заиграла насмешливая улыбка: Преотличные дела: Клайва смерть прибрала. Что нам сказать об этом человеке? Его не будет с нами в нашем веке[56]. Какая в этом четверостишии классическая мощь и краткость! Как бы то ни было, по существу дела мы можем сообщить многое, сэр. С помощью Паркера Питер изложил законникам всю цепочку расследования от начала до дня, когда леди Мэри послушно явилась с ее версией ночных событий. — Мистер Гойлс во многом проиграл, что не убийца, — продолжал Уимзи. — Ему бы пошла зловещая роль полуночного преступника. Но приходится иметь дело с тем, что есть. Надо выжать из него все, что возможно, как из свидетеля. — Поздравляю вас и мистера Паркера с тем, что вы ак далеко продвинулись, — медленно заговорил Мерблс. — И с тем, как умно вы подошли к расследованию. — Да, можно сказать, что у нас есть определенный результат, — кивнул детектив. — Пусть даже отрицательный, — добавил Уимзи. — Именно! — подхватил Импи с неожиданной резкостью. — Именно отрицательный. Затруднив дело защите, что вы намерены делать дальше? — Очень мило! — возмутился лорд Питер. — Вы это говорите после того, как мы так много раскрыли! — Допустим, — согласился барристер. — Хотя большинство из сказанного лучше было бы замолчать. — Черт возьми, мы хотим добиться правды! — Вот как? — сухо переспросил Импи. — А я нет. Не отдам за правду и двух пенсов. Мне нужно дело. Для меня неважно, кто убил Кэткарта, если я сумею доказать, что это не герцог Денверский. Будет достаточно, если удастся посеять по этому поводу весомые сомнения. Но тут ко мне является клиент с рассказом о некой ссоре, подозрительном револьвере, отказе от свидетельских показаний и неадекватном идиотском алиби. Я напускаю туман на присяжных, рассказывая о таинственных следах, несоответствии во времени, о загадочной молодой женщине, о сомнениях в том, что произошло: то ли разбой, то ли преступление на почве страсти. И тут вы объясняете следы, снимаете обвинения с неизвестного, раскрываете несоответствие во времени и мотивы юной дамы и таким образом возвращаете подозрения к изначальному моменту. Как вы полагаете, каков последует результат? — Я всегда говорил, что профессиональный адвокат — самый аморальный на свете человек, а теперь в этом убедился, — проворчал Питер. — Так-так, — вмешался Мерблс, — все это лишний раз доказывает, что нельзя почивать на лаврах. Вам надо продолжать, мой мальчик, и собрать больше улик определенного сорта. Если Кэткарта убил не Гойлс, нужно найти того, кто это сделал. — Надо благодарить судьбу, — сказал Биггс, — что в прошлый четверг вы, леди Мэри, недостаточно хорошо себя чувствовали и не предстали перед большой коллегией присяжных (Мэри вспыхнула), и обвинение будет строить тактику на том, что выстрел прозвучал в три утра. Если возможно, не отвечайте ни на какие вопросы, и мы преподнесем им сюрприз. — Но поверят ли ей после этого на суде? — засомневался Питер. — Тем лучше, если не поверят. Она предстанет в качестве нашего свидетеля. Вас, леди Мэри, станут прерывать грубыми выкриками, но не надо обращать на них внимание. Это все игра. Придерживайтесь своей версии, и мы доведем дело до конца. Вам ясно? — Биггс погрозил пальцем. — Ясно, — кивнула Мэри. — Меня освистывают, а я упрямо твержу: «Это правда». Таков смысл? — Именно, — подтвердил адвокат. — Кстати, Денвер, полагаю, по-прежнему отказывается объяснить свои перемещения в пространстве? — Категорически, — ответил солиситор. — В семействе Уимзи все очень упрямые. Боюсь, что эту линию расследования продолжать бесполезно. Вот если можно выяснить правду каким-нибудь иным способом, его, возможно, удастся убедить подтвердить факты. — Таким образом, — подытожил Паркер, — у нас еще три линии, по которым нужно продолжать. Первая: надо установить алиби герцога, опираясь на внешние источники. Вторая: необходимо еще раз проанализировать улики с целью установить настоящего убийцу. И третья: на прошлое Кэткарта может пролить свет парижская полиция. — Похоже я знаю, куда обратиться по второму пункту, — внезапно заявил Уимзи. — В «Нору Грайдера» — Фью! — присвистнул детектив. — О ней-то я и забыл. Это ведь там живет кровожадный фермер, который спустил на тебя собак? — Со своей замечательной женой. Как тебе понравится: он бешено ревнив и готов подозревать любого мужчину, который к ней приближается. Когда я туда заявился и упомянул, что к ним мог заглянуть мой приятель, он чрезвычайно возбудился и грозил спустить с него шкуру. Мне показалось, он понял, о ком я говорю. В моей голове засел Десятый Размер, то есть Гойлс, и я полагал, что это был он. А вдруг Кэткарт? Теперь мы знаем, что Гойлс до среды даже не приближался к округе. Следовательно, этот, как его, Граймторп не мог его видеть. Зато Кэткарт мог оказаться у «Норы» в любой день, и его могли заметить. И вот что еще ложится в канву: когда я туда пришел, миссис Граймторп приняла меня за своего знакомого и поспешила предупредить, чтобы я поскорее убирался. Я все время полагал, что она заметила из окна мое старое кепи и пальто от «Барберри» и решила, что я Гойлс. Но теперь пришел к другой мысли. Я ведь сказал открывшей дверь девочке, что из Ридллсдейл-лоджа, и если та передала мои слова матери, миссис Граймторп могла подумать, что я — Кэткарт. — Нет-нет, Уимзи, не получается, — вступил в разговор Паркер. — К тому времени она уже должна была знать, что Кэткарт мертв. — Ах, черт! Да, пожалуй. Если только этот старый черт муженек не скрыл от нее новость. Кстати, он именно так бы и поступил, если бы сам убил Кэткарта: не сказал бы жене ни слова и не позволил взглянуть в газету, если они вообще какую-то получают. Место там захолустное. — Но ты ведь, кажется, сказал, что у Граймторпа имеется алиби. — Да, но мы его не проверяли. — Но чтобы убить капитана, он должен был знать, что в ту ночь Кэткарт явится в кусты. Откуда, по-твоему? Питер задумался. — Может, сам назначил ему встречу. Допустим, послал к нему гонца, — предположила Мэри. — Верно, верно! — обрадовался брат. — Помнишь, Паркер, мы думали, что Кэткарт так или иначе получил весточку от Гойлса с уговором о встрече, но предположим, это сообщение исходило от Граймторпа, угрожавшего рассказать Джерри о похождениях капитана. — Вы предполагаете, лорд Питер, — попытался охладить своим тоном энергичную порывистость собеседника Мерблс, — что Кэткарт, будучи помолвлен с вашей сестрой, закрутил позорную интрижку с замужней женщиной социального положения намного ниже своего? — Прошу прощения, Полли, — извинился брат. — Все в порядке, — ответила Мэри. — Должна признаться, это бы меня не сильно удивило. Взгляды Дэниса на брак были скорее континентальными. Он не видел в нем чего-то важного. Сказал бы, что для всего должно быть время и место. — Один из тех непроницаемых умов, — задумчиво проговорил Питер. А Паркер, несмотря на свое продолжительное знакомство с постыдными сторонами лондонской жизни, сурово нахмурился, выражая самое сильное провинциальное неодобрение, какое можно ждать от выпускника Барроу-ин-Фернс. — Если бы вы сумели пошатнуть алиби Граймторпа, — предположил сэр Импи, скрещивая кончики пальцев правой и левой рук, — из этого что-нибудь могло бы получиться. Как считаете, Мерблс? — И Граймторп и работник, — ответил солиситор, — оба признали, что в среду вечером Граймторпа в «Норе Грайдера» не было. Если он не сумеет доказать, что был в Степли, следовательно, он мог быть в Риддлсдейле. — Вот именно! — вскричал Уимзи. — Поехал в одиночестве, где-то остановился, оставил кобылу, прокрался обратно, встретился с Кэткартом, укокошил его и на следующий день возвратился домой со сказкой о сельхозтехнике. — Или даже побывал в Степли, — добавил Паркер, — но пораньше оттуда уехал или попозже приехал, а по дороге совершил убийство. Надо очень точно проверить время. — Ура! — обрадовался Питер. — Кажется, я возвращаюсь в Риддлсдейл. — А я бы лучше остался здесь, — сказал детектив. — Могут поступить новости из Парижа. — Хорошо. Но сообщи, как только что-нибудь появится. И вот еще что… — Да? — Тебе не приходило в голову, что в этом деле слишком много зацепок? Куча народу носится по всей округе со всякими тайнами, побегами, любовниками… — Я тебя ненавижу, Питер! — вскинулась Мэри. Глава 11 Мерива[57] — Ох-хо, мой друг! Ты угодил в пруд Лоба. Джек — победитель Великанов[58] Лорд Питер прервал свой путь на север в Йорке, куда после выездного заседания сессии присяжных вследствие надвигающегося закрытия Норталлертонской тюрьмы перевели герцога Денверского. После внятного убеждения ему удалось получить разрешение на свидание с братом. Тот явно был не в своей тарелке, угнетенный тюремной атмосферой, но оставался по-прежнему вызывающе непокорным. — Не повезло, старина, — начал Питер, — но ты держишь хвост пистолетом. Маховик правосудия раскручивается чертовски медленно, но это дает нам время — так что все к лучшему. — Невозможная волокита, — откликнулся его светлость. — А еще я хочу знать, что на уме у Мерблса. Приходит и пытается меня застращать — удивительная дерзость. Могут подумать, что он меня подозревает. — Послушай, Джерри, — весомо произнес Питер. — Почему бы тебе не отнестись к своему алиби без излишней щепетильности? Это могло бы помочь. В конце концов, если человек не говорит, что делал на улице… — Не мое дело что-либо доказывать, — возмутился герцог. — Это их занятие доказать, что я был на том месте и совершил убийство. Я не собираюсь объяснять, где находился. Предполагается, что я невиновен, пока не доказано обратное. Разве не так? Позор! Совершено убийство, но никто даже не пытается выявить настоящего преступника. Я дал слово чести — не говоря о клятве перед судом, — что не убивал Кэткарта (хотя свинья этого заслуживал), но на это не обратили внимания. А настоящий преступник тем временем спокойно скрылся. Если бы я был на свободе, то поднял бы по этому поводу шум. — Так почему бы тебе все не рассказать? Не мне и не сейчас. — Питер покосился на стоявшего в пределах слышимости охранника. — А Мерблсу. У нас появилось бы, с чем работать. — Я хочу одного: чтобы ты держался от этого дела подальше, — проворчал герцог. — Хелен и матери досталось и так. Нечего им еще страдать, потому что тебе вздумалось поиграть в Шерлока Холмса. Не высовывайся ради блага семьи. Пусть я в плачевном положении, но ни за что не позволю выставлять меня на потеху публики! — Проклятье! — воскликнул Питер с такой силой, что вздрогнул стоящий с каменным лицом охранник. — Выставляешь ты себя сам! Исключительно по своей воле! Думаешь, мне нравится, что моего брата и сестру потащили в суд, куда сбежались репортеры, что твое имя в репортажах, газетах и на каждом шагу, и все это закончится представлением в палате лордов, где заседают облаченные в красное с горностаем личности и прочие клоуны? В клубе стали странно коситься на меня, и до моих ушей доносится шепот, что «позиция Денверов очень даже сомнительна».