— О! — воскликнул лорд Питер и нетерпеливо подумал: «Если все местные такие же златоусты, мне и в самом деле придется тут ночевать». А вслух продолжил: — Когда он заглянет в следующий раз, скажите, что я о нем спрашивал. — А кто вы такой? — неприязненно поинтересовался хозяин гостиницы. — Брукс из Шеффилда, — ответил Уимзи и широко улыбнулся. — До свидания. Я буду рекомендовать ваше пиво. Смит хмыкнул, и Питер не спеша вышел. Вскоре к нему энергичным шагом присоединился Бантер. Его губы складывались в то, что у другого человека можно было бы принять за самодовольную ухмылку. — Ну и как? — спросил господин. — Надеюсь, молодая дама более общительна, чем этот тип? — Я нашел юное создание очень милым, — ответил Бантер. (А Уимзи подумал: «А мною опять пренебрегли».) — Но, к сожалению, малоинформированным. Мистер Граймторп ей небезызвестен, но он здесь не останавливается. Иногда она его видит в компании человека, которого зовут Седекия Боун. — Давайте так: вы займетесь Боуном и через пару часов доложите, что удалось выяснить, — предложил господин, — а я попытаю счастья в «Розе и короне». Встретимся в полдень под этой штукой. «Эта штука» представляла собой высокую конструкцию из красного гранита, искусно обработанного так, чтобы изображать грубую скалу. Ее охраняли два каменных пехотинца в полевых шлемах. Из бронзовой шишки на половине высоты струился тонкий ручеек воды, на восьмиугольном основании были выбиты имена павших на войне, а четыре газовых фонаря на чугунных столбах добавляли последний штрих к общей несочетаемости элементов композиции. Бантер внимательно посмотрел на монумент, видимо, опасаясь, что через пару часов может его не признать, и почтительно удалился. Питер сделал несколько быстрых шагов в сторону «Розы и короны», и вдруг ему пришла в голову мысль. — Бантер! Дворецкий поспешил обратно. — Нет, ничего. Ерунда. Я только подумал, как это можно назвать. — Что именно, ваша светлость? — Этот памятник, — ответил господин. — Я придумал ему название «Мерива». — Да, милорд. Воды раздора. Очень подходит. В нем нет никакой гармонии, если мне будет позволено судить. Что-нибудь еще, милорд? — Нет, это все. Тимоти Уотчет из «Розы и короны» представлял Грегу Смиту разительный контраст. Это был спокойный внимательный коротышка лет пятидесяти пяти, с насмешливой искоркой в глазах и так лихо вздернутой головой, что Питер догадался о его происхождении, как только увидел. — Доброе утро, хозяин, — радушно поздоровался он. — Когда вы в последний раз видели Пикадилли-Серкус? — Трудно сказать, — ответил Смит. — Лет тридцать пять назад. Сколько раз я говорил жене Лизе: «Пока жив, давай свожу тебя посмотреть «Холборн Эмпайр». Но время бежит, дни похожи друг на друга, и, разрази меня гром, если я помню, сколько мне стукнуло лет. — У вас еще много времени, — успокоил его лорд Питер. — Надеюсь, сэр. Я не то что эти северяне — еле шевелятся. Когда я сюда приехал, от их медлительности чуть не подскакивал. А как говорят? Не сразу привыкнешь. Это разве английский? По мне, уж лучше французики в ресторане «Шантеклер». Тут повсюду этот их диалект. Провалиться мне на этом месте, если однажды сам не завоплю: «Загребай на другую сторону дороги!» Это я-то! — Превратиться в йоркширца вам не грозит, — успокоил его лорд Питер. — Я это понял, как только вас увидел. В вашем баре я себе сказал: «Моя нога ступила на родные камни». — Это так, сэр. И раз вы здесь на них ступили, позвольте мне вас чем-нибудь угостить. Простите, сэр, я не мог вас где-нибудь видеть? — Не думаю. Но это мне напомнило о цели моего визита. Вы знаете мистера Граймторпа? — Я знаю пятерых Граймторпов. Вы о котором из них? — О Граймторпе из «Норы Грайдера». Живое лицо хозяина гостиницы потемнело. — Ваш приятель, сэр? — Не совсем. Знакомый. — Вспомнил! — Уотчет стукнул ладонью по барной стойке. — Понял, откуда мне известно ваше лицо. Вы же живете в Риддлсдейле? — Останавливаюсь там. — Знаю! — торжествующе провозгласил Уотчет, нырнул под стойку и вытащил стопку газет. Он обильно облизал большой палец и перелистал страницы. — Вот! То, что требуется! Риддлсдейл! Уотчет распахнул «Дейли миррор» примерно двухнедельной давности. На первой странице красовался заголовок во всю полосу: «Риддлсдейлская тайна». И ниже — фотография как живого Питера с подписью: «Лорд Питер Уимзи — Шерлок Холмс Уэст-Энда — тратит все свое время и силы, чтобы доказать невиновность брата, герцога Денверского». — Не сочтите за обиду, милорд, если скажу, как я горд, что вы в моем баре. Здесь все ваши дела прямо как в книге. — Послушайте, старина, говорите тише, — попросил лорд Питер. — Если уж, как говорится, кот выскочил из мешка, как по вашему, вы сможете предоставить мне кое-какую информацию, но при этом держать язык за зубами? — Пойдемте в заднюю комнату, — тут же предложил хозяин заведения. — Там нас никто не услышит. Возьмите бутылку на свой вкус. — Не знаю, сколько мест мне еще предстоит посетить, — с сомнением проговорил его светлость. — Тогда подойдет кварта старого эля. Нигде нет такого, разве что в Оксфорде. Замечательная штука, милорд. Информация Уотчета оказалась под стать напитку. Граймторп часто заходил в «Розу и корону», особенно в рыночные дни. Дней десять назад он заглянул довольно поздно, пьяный, на взводе, с женой, которая, как всегда, казалось, его боялась. Потребовал спиртного, но Уотчет отказался его обслужить. Вспыхнул скандал, миссис Граймторп попыталась увести мужа, но тот сбил ее с ног и грязно обозвал. Уотчет позвал подручного, чтобы тот выгнал разбушевавшегося гостя, и предупредил, что больше не желает его видеть. Вокруг говорили, что скандальный характер Граймторпа в последнее время стал поистине дьявольским. — Не сможете сказать, когда это с ним началось? — Если поразмыслить, особенно сильно с середины прошлого месяца или чуть раньше. — Так-так! — Только не подумайте, милорд, я не наговариваю. — Конечно, нет. С какой стати? — Вот именно. А здесь бы спросили так: «С какого перепугу?» — Скажите, — продолжал Питер, — вы не помните, чтобы Граймторп приезжал в Степли тринадцатого октября? Это была среда. — Постойте… точно, приезжал. Я еще удивился, чего это он заявился не в рыночный день. А он сказал: за техникой, бурами — чем-то таким. Не сомневайтесь, был. — Можете припомнить, когда он приехал? — Сейчас… Кажется, в обед. Официантка должна помнить. Бет, дорогуша, — крикнул он в боковую дверь, — мистер Граймторп обедал у нас в среду, тринадцатого октября? Это был тот день, когда в Риддлсдейле произошло убийство. — Граймторп из «Норы Грайдера»? — переспросила работница, сочная йоркширская девица. — Да. Поел и снова пошел спать. Я ничего не путаю — он за все дал мне чаевые два пенса. — Чудовищно! — возмутился лорд Питер. — Послушайте, мисс Элизабет, вы уверены, что это было тринадцатого? Видите ли, я поспорил по этому поводу с приятелем и не хочу, чтобы мои деньги пропали. Вы точно помните, что он ночевал со среды на четверг? Я утверждал, что с четверга на пятницу. — Нет, сэр, со среды на четверг. Я слышала, как на следующий день люди говорили в баре про убийство. — Похоже на правду. А что говорил насчет него сам Граймторп? — Тут и спрашивать нечего, — ответила девушка. — Все заметили, как он странно себя вел. Побелел, как лист бумаги, смотрел то на одну руку, то на другую, сбил волосы на лоб — совсем обезумел. Мы решили, что перебрал. Он вообще чаще пьяный, чем трезвый. За пять сотен фунтов не вышла бы за него замуж! — Вам достанется гораздо лучшая доля. Да… спор я, судя по всему, проиграл. Кстати, когда мистер Граймторп пошел спать? — Ближе к двум утра, — девушка покачала головой. — Дверь на улицу была заперта, и Джему пришлось спуститься и ему открыть. — Вот как? — воскликнул Питер. — Тогда я могу попробовать сыграть на формальностях. Ведь два ночи — это уже не среда, а ближе к четвергу. Правильно, мистер Уотчет? Большое спасибо. Это все, что я хотел узнать. Бет улыбнулась и, удивляясь щедрости странного джентльмена, такой отличной от скупердяйства Граймторпа, ушла. Питер поднялся. — Чрезвычайно вам обязан, мистер Уотчет, — сказал он. — Теперь перемолвлюсь словом с Джемом. А вы никому ничего не рассказывайте. — Буду нем как могила. Удачи, милорд. Джем подтвердил слова Бет: пьяный, заляпанный грязью Граймторп пришел без десяти два четырнадцатого октября. Пробормотал, что наткнулся на какого-то Ватсона. Затем поговорили с конюхом. Тот считал, что никто бы не сумел вывести ночью без его ведома лошадь. Ватсона он знал. Тот работал развозчиком и жил на Уиндоу-стрит. Лорд Питер отблагодарил информатора за сведения и отправился по указанному адресу. Но рассказ о его поисках получился бы утомительным. В четверть первого он встретился с Бантером у памятника «Мерива». — Есть успехи? — Кое-что добыл, милорд, и должным образом записал. Расходы на пиво на себя и свидетелей составили семь шиллингов два пенни. Лорд Питер, не говоря ни слова, выдал указанную сумму, и они направились в «Розу и корону». Там, потребовав отдельный кабинет и заказав обед, принялись составлять расписание. ПЕРЕДВИЖЕНИЯ ГРАЙМТОРПА