«Миленькое дельце, — думала она. — Я становлюсь деловой соблазнительницей. Фирма считает, что я принадлежу ей вся без остатка. И они еще поносят проституток и смеют натравливать на них полицию. Ничего себе, современная мораль!» Сидя перед зеркалом, освещенным несколькими бра, она пристраивала на левый глаз искусственные ресницы. Поработав затем косметическим карандашом, она придала глазам трогательно наивное выражение и откинулась, удовлетворенная достигнутым результатом. «Хороша, — подумала она. — Такая вся волнующе женственная, вызывающе красивая — отличная цель, приманка. Впрочем, самая заурядная приманка. Зарплата— пятнадцать тысяч долларов в год плюс расходы на отлавливание лопухов. Правда, если Кейбл бывает особенно доволен работой, то еще подкидывает премию». Что с тобой, Шэрон? Ведь ты была когда-то милой провинциальной девочкой с лучезарными глазами и чистыми идеалами. Ты любила запах свежескошенной травы и морского ветра, собирала ракушки и жуков. Потом превратилась в фотомодель журнала «Фьючер», демонстрируя одежду для подростков до тех пор, пока не пришел день, когда обнаружилось, что ты уже выросла. Первым это открытие сделал главный редактор журнала. Он так трубил о тебе, что корпорация «Кейбл-Ховард» сделала предложение сниматься в фильме о проказах на солнце, воздухе и воде. О, ты была великолепна, секс- малышка. Только тебе не нравилось, что к тебе вяжутся разные помощники режиссеров и мокрогубые директора картин, которые еще вчера были простыми посыльными. Ты предпочла откупорить свое вино для С. К. Кейбла. Оно ударило ему в голову настолько, что он счел тебя достаточно сметливой для работы в штате фирмы. Ты несколько переусердствовала в работе и стала тем, кем стала. Шэрон встала, разглядывая себя обнаженную в полный рост. Чистый ангелочек, только переросший. — Я все еще нравлюсь себе, — прошептала она. — Это единственное, что у меня осталось. Из зеркала на нее пристально смотрела загорелая красавица. — Какое необычное чувство, — сказала Шэрон. Красавица продолжала молча смотреть на нее, а затем медленно улыбнулась. В приглашении было указано, что гостей ждут к 6.30. Выдерживая тон, Шэрон явилась с опозданием, но все равно времени оказалось достаточно, чтобы выпить бокал шампанского, получить два любовных предложения, поприветствовать полную комнату народа и вытерпеть разглагольствования Рауля Фучиа. Трудно припомнить, как это все началось. Оторвавшись от своих привычных мыслей, она вслушалась в почти гипнотический голос чувственного худощавого мужчины, стоявшего рядом с ней. — Но, моя дорогая, женщины — настоящие хищницы. Они только и делают, что… как бы это выразиться?., выслеживают добычу. Мужчины же просто поддаются им по собственному выбору. — Мистер Фучиа, у вас несколько европейский подход. — Зовите меня просто Рауль… а подход у меня универсальный, мужской. И он особенно верен здесь, в Нью- Йорке. — Смею надеяться, что мы, нью-йоркцы, не столь примитивны. Боюсь, что вы не правы. — Сомневаетесь? Обернитесь вокруг. Посмотрите на мужчин. Они все видят и позволяют за собой охотиться. А тем временем оценивающе изучают охотниц и выбирают, по их мнению, более достойную их внимания. Да это спаривание идет прямо у нас на глазах, правда, в форме, завуалированной внешними приличиями. — Обычный вечер, Рауль. Одни и те же люди, меняются только место и время. — Нет, не обычный, моя дорогая. Женщины соперничают. Да-да, соперничают. Они просят, умоляют, требуют. В отличие от мира животных здесь соревнуются женщины, стараясь превзойти друг друга нарядами, оголенностью тела, и все это для завлечения противоположного пола. Да хотя бы взять вас. Шэрон повернулась к нему с кривой улыбкой. — Вы полагаете, у меня слишком консервативный вид? Опустив глаза, он ответил с деланной улыбкой. — Я бы не сказал. Если считать, что деловые женщины всегда аккуратно причесаны и подкрашены, со вкусом одеты и безупречно воспитаны, как объяснить, что на вас нет бюстгальтера и что под вашим облегающим полупрозрачным мини-платьем нет и признаков нижнего белья? Если не считать туфель и платья, вы совершено голая. А когда вы стоите прямо, вы, похоже, с гордостью выставляете на обозрение еще кое-что. — Я не думала, что видно, — сказала Шэрон. Она почувствовала, как у нее порозовели плечи, но не подала и виду. — Возможно, у меня более опытный глаз, чем у большинства. Но, скорей всего, вы говорите неправду. Вы знаете, что видно. — Так не смотрите туда. — Почему не смотреть? Вы же для этого и явились… раздетая. Щеголяете своим женским оперением, а? Ловкий маневр. Я абсолютно очарован. Почему бы и нет? У вас атласная кожа, совершенная фигура. А ваша грудь в большей мере отвечает своему назначению, чем у всех остальных женщин в этой комнате. Достаточно большая, чтобы привлечь внимание, высокая без всяких приспособлений и достаточно умеренная, чтобы не мешать более ответственным действиям. — А вы исключительно сексом озабочены? — спросила Шэрон. Его полузакрытые глаза удивленно распахнулись. Она порадовалась, что ее голос оставался таким же ровным,* несмотря на все его попытки вызвать у нее раздражение. — Как правило, — ответил он. — Можете предложить что-нибудь более интересное? — Поищите выгодную работу. Пожав плечами, Рауль улыбнулся. — Нет необходимости. При моем богатстве работа за деньги будет выглядеть претенциозно. Я бы предпочел потратить свое время и энергию на работу над вами, моя дорогая. Вы меня чрезвычайно заинтересовали. — Какова же ваша цель? — Моя конечная цель — увидеть вас в постели абсолютно раздетой и готовой фантазировать вместе с Раулем Фучиа. Вы получите наслаждение от моих усилий. Окинув его взглядом, Шэрон слегка улыбнулась, сверкнув зубами: — Жаль, но мне придется огорчить вас, Рауль. Я — девственница. — Отлично. Девственница духом — это чудо, достойное лицезрения. — Телом, мой друг. Самая настоящая девственница, с нетронутым бутоном. Она произнесла это с такой заранее продуманной естественностью, что чуть не выдала себя, увидев его изумленное лицо. — Невероятно! — Ничего невероятного. Я ни с кем еще не спала. Вот и все. Не встретила еще мужчину, с которым захотелось бы сблизиться до такой степени. Все просто, если подумать. Он поставил свой бокал и, протянув к ней руку, быстро опустился на диван, стоявший рядом с ними. Она позволила взять себя за руку. — Тогда вы непременно должны выбрать меня. Я просто настаиваю. — Почему? — Первый опыт — это величайшее событие. Только» человек с моим, опытом… — Бросьте, Рауль. Когда я захочу, я решусь. Но не раньше. Вы не тот мужчина. — Вы же не знаете меня в деле. — Вы себя выдали, Рауль. Вас потрясла одна мысль внести девственницу в свой список. Вы поэтому сели? — Дорогая Шэрон… — Я, конечно, встречалась с мужчинами, мой дорогой заморский друг. Обнималась, целовалась и испытывала оргазм. У меня было несколько сексуальных контактов, которые доставили мне нормальное физическое наслаждение. Я их, вероятно, продолжу, если возникнет желание. Я знаю все приемы, позы и эрогенные зоны, и когда придет время, берегитесь мужчины! Пока что я храню в целости одну маленькую штучку и намерена оберегать ее впредь. Она почувствовала, как его рука соскользнула с ее руки, и он вопросительно промямлил: — Вы не… это?.. — Лесбиянка? Он кивнул. — Нет. Хотя я люблю экспериментировать и у меня есть несколько опытов в этой области. Вас это шокирует? Это было заметно. Потянувшись за своим бокалом, он озадаченно начал: — Но… если бы вы смогли иметь дело с мужчиной… — Смогу в свое время, — отрезала Шэрон. — Я побывала с несколькими мужчинами. Каждый раз мы оставались довольны друг другом. Вы меня понимаете? Они даже проникали в меня, но несколько иным способом, но очень эффективным. Так что я не лесбиянка и отнюдь не фригидна. Со мной все нормально в сексуальном смысле. Просто я пока держусь за то, что может однажды оказаться значительной ценностью для моего избранника. Рауль допил свое шампанское и поставил бокал на стол. — Американские женщины! Просто кошмар! — В моем возрасте это простительно, — заметила Шэрон и нарочно склонилась к нему, понимая, что ее грудь выразительно очертится при движении. От скользящего ощущения ткани на теле ее соски напряглись и заметно выступили. — Почему бы вам не попробовать ваше подъемное устройство на ком-нибудь более благосклонно расположенном? С трудом пытаясь скрыть свое разочарование, Рауль встал и по-европейски сдержанно поклонился. Шэрон слегка пожала его пальцы на прощанье. — Мне жаль вас, Шэрон Касс, — произнес он. Она улыбнулась с едва заметной насмешкой в глазах. — Мне жаль вас, Рауль. Вы знаете, чего вам хочется, но вам этого никогда не получить. — Не совсем так, моя дорогая. — Так, Рауль. Я бы оторвала тебе все причиндалы, попробуй ты только коснуться меня. В мои тридцать два года я дружу со спортом. Как я уже говорила, я знаю много приемов… и даже этот. Он благородно удалился. «Несмотря на то что рухнули все его воззрения, — подумала она, — выдержка ему не изменила». Сегодня ночью он положит рядом с собой под шелковые простыни какую-нибудь женщину и его будут грызть сомнения, не подрастерял ли он свое мастерство. В результате он окажется не на своей обычной высоте и назавтра его начнет снедать беспокойство. Он наверняка опять попытается сразиться с ней. И снова проиграет. Вот с этого момента и начнется падение. Как на большом графике доходов, что висит за спиной Кейбла в его кабинете. — Неужто оторвала бы?