— Вы уже поели? — Только собираемся, — ответил Ли. — Прекрасно, тогда я присоединяюсь, за ваш счет, если не возражаете. Это наш типичный журналистский подход, который вам будет не совсем по вкусу. — Пустяки, — сказал Ли. — Считайте, что этим обедом вернули себе часть налогов. Управившись с супами и бифштексами, мы перешли к кофе. Роза и Ли еще раз просмотрели свой список приглашенных. Лаген раскурил тонкую сигару и откинулся на спинку стула. — Мои сотрудники кое-что раскопали о вас, мистер Келли. — Какой же улов? — Достаточно, чтобы я заинтересовался. — Вот как? — я вытряхнул сигарету из пачки. Дик Лаген с готовностью поднес мне зажигалку. — Вы демобилизовались в 1945 году в Европе. — Общеизвестный факт. — Поселившись там, вы следовали налоговым законам страны проживания, — продолжал Лаген. — Общее правило для всех. — Именно. Только сумма уплаченных вами налогов была настолько значительна, что, подсчитав ваш доход, мы были озадачены. — Из этого только следует, что я честный человек и исправно платил налоги. — В этом плане, да. Но откуда такие деньги — вот что интересно. — Не будьте любопытной Варварой. — Мне это уже говорили. Когда моя разведка копнула глубже, то столкнулась с еще более интересной информацией. — Какой же? — Отсутствие всякой информации. Доход был декларирован, и только. Никаких источников, кроме графы «Капиталовложения». Хотя в вашей биографии нет ничего, что указывало бы на вашу способность или желание добиться успеха с помощью… капиталовложений. Все говорит как раз об обратном. — Ну и что? — Можете что-нибудь прояснить? — Не горю желанием. — Тогда могу я высказать некоторые предположения? — Милости прошу. — Отлично. Доход обычно поступает из одного или двух возможных источников — законного и незаконного. Мы не смогли обнаружить легальных источников. Тогда мы решили прощупать возможность нелегальных поступлений. — Для человека, который видит меня всего лишь второй раз, вы проделали чертовски кропотливую работу. — Дела семейства Бэрринов вызывают постоянный интерес. — Надеюсь, у вас компетентный персонал. — О, да. Самые способные. Бывшие сотрудники ФБР, отставные офицеры полиции, лучшие газетчики, которые знают все входы и выходы. То, до чего нельзя добраться, можно купить. У нас неограниченные средства для этих целей. Так что мы отыскиваем все, нас интересующее, что видно из моих еженедельных обзоров. Наша информация настолько точна, что служит основанием для приостановки отдельных коммерческих сделок комиссиями Конгресса или для привлечения к ответственности известных деятелей за преступления против общественных интересов. — С чем и поздравляю. Так что же насчет меня? Дик Лаген мило улыбался, попыхивая сигарой. — Абсолютно ничего. Вот в чем загвоздка. При первой же попытке расспросить, мои люди натыкались на глухую стену. А в одном случае их даже немного помяли. В ответ на предложение купить информацию они встречали недоуменные взгляды или угрозы. Реакция на имя Дога, или Эль Лобо, была такой, что мои ребята просто перепугались. Такого с ними никогда еще не бывало. — «Что имя?» Помните, как поэт сказал о розе, — усмехнулся я. — Запашок, правда, не тот, мистер Догерон Келли. Когда упоминается имя Дог, по реакции заметно, что это не самый любимый герой. Правда, в весьма определенных кругах. — Дик, у вас есть враги? — спросил я. — Конечно. Я их специально культивирую, это — часть моей профессии. — Знаете ли вы хоть одного человека, у которого нет врагов? Подумав минуту, он отрицательно покачал головой: — Нет. — А я знаю. Лаген посмотрел на меня с некоторой снисходительностью. — Вот как? Кто же это? — Они все умерли, — невозмутимо ответил я. Секунд десять он молча смотрел на меня, потом глубоко затянулся сигарой и, выпустив струю дыма, посмотрел, как она плыла к потолку. — Кто умер, мистер Келли, люди без врагов… или враги? — Сами решайте, мистер Лаген, — ответил я. Лии Роза молча смотрели на нас, прекратив свою беседу. Лицо Ли опять напряглось, а в глазах было такое выражение, как будто он переходит улицу, а на него несется грузовик и он не знает, то ли прыгнуть вперед, то ли отскочить назад. Высадив Розу у салона красоты, мы поехали на работу к Ли. Прохожие жались к стенам зданий от залпов дождя или сражались со своими зонтами. Усиленно работали «дворники», не заглушаемые звуком мотора. — Отчего у Лагена нездоровый интерес к тебе, Дог? — вымолвил наконец Ли. — Его всегда интересовали Бэррины. — Вопрос не о Бэрринах, а о тебе. — Плевать. — Но почему? — с беспокойством спросил Ли. — Что почему? — Не валяй дурака, Дог. Я знаю, как он работает. Всегда находит ответы на свои вопросы. Он не успокоится, пока не разнюхает все. — Я все еще верю в мое право на независимую личную жизнь. Желаю ему удачи. Ли покачал головой, глядя прямо перед собой. — Ты это сказал так, что чего-чего, а удачи ему не видать. — Возможно. — Не все люди так тщательно скрывают свое прошлое. — Не все, — согласился я. — Мне тоже не все ясно. — А ты спроси, Ли. — Я страшусь твоего ответа. — Тогда не спрашивай. — Думаю, не стоит, — ответил Ли. Ли остался в своем офисе, сказав, что ему надо готовить вечеринку, а я, пообещав заехать за ним около пяти, отправился в фешенебельный салон Веллера-Фабре. Пара безупречно отутюженных молодых людей занималась с двумя джентльменами, один из которых был владельцем нефтяной компании, а другой — газетного синдиката. В конце зала находился кабинет управляющего. Узнав меня, он приветливо улыбнулся и отложил в сторону свои деловые бумаги. Пожав мне руку, он заговорил по- испански, сам того не замечая: — Рад снова видеть вас, мистер Келли. Надеюсь, костюмы вам поправились.