— Ты ведь не только за этим пришел? — Умница. — Соображаю кое-что. Конечно, не чета тебе, но признаки читать умею. — И что же ты прочитала? Она допила кофе, поставила чашку на блюдце и стала медленно вращать ее пальцем. — Ты встретился со мной в первый раз, завел меня так, что я вряд ли смогу тебе отказать. Теперь жду, когда ты заиграешь в свою дудку, чтобы начать под нее плясать. Дог, в Нью-Йорке много красивых женщин, почему ты выбрал меня? — Я знаю, Ли… Он не будет дружить с кем попало. Тебе можно доверять. Скорчив забавную рожицу, она согласилась; — Это одна из моих немногих добродетелей. Рада, что заметил. У меня есть основание надеяться, что я еще не совсем потерянная женщина. Выкладывай, что у тебя на уме. — Хочу тебя использовать. — Знаю. Как товар или как товарища? — И так и эдак, тебе от этого никакого вреда не будет. Просто, когда все закончится, ты станешь немного богаче. Слегка прикусив нижнюю губу, она подняла на меня глаза. — А что с тобой будет, Дог, когда все закончится? — Буду удовлетворен. Остались кое-какие дела, которые давно надо было закончить. — Но кто-то при этом пострадает? — Без сомнения, красавица. За это я ручаюсь. Они получат по заслугам. — Ты уверен в своей правоте? — спросила Роза. Откинувшись на стуле, я немного задумался, прежде чем ответить. — Малыш, может, глядя на меня, и не подумаешь, но я был прилежный ученик. — Это месть, Дог? — Нет, просто необходимость. — Что-то я тебе не верю. — Может, я и сам не хочу в это верить. Нет, это не месть. Просто неизбежность. Наверное с минуту она вращала чашку, прежде чем согласно кивнула головой. — Хорошо, Дог. В тебе есть что-то необычное, и я хочу разгадать, что это. Я сплю с хмужчинами за деньги, и почти каждый спрашивает, зачем я этим занимаюсь. Я выдумываю что-нибудь, почти никогда не повторяясь. Но мне самой всегда любопытно, почему им нужны платные любовные услуги. Ведь они влюбляются, женятся по любви, а потом начинают таскаться по девкам. — Животный инстинкт, — заметил я. — Все-таки они дурные, — возразила Роза. — Если им хочется чего-нибудь остренького, пусть научат своих жен. Баба будет только рада его ублажать. Она и сама выдумает что-нибудь эдакое ему на удивление. Если два человека не жалеют сил, чтобы превратить свою постель в любимое рабочее место, их не отдерешь друг от друга бульдозером. Я знаю двух старых толстячков, которые за сорок лет брака и двух дней не пропустили и настрогали одиннадцать детишек. — Кто это? — Мои родители. Помню, в детстве не знала куда деваться от смущения. Если бы они узнали, кем я стала, они бы искренне меня пожалели. Супружество было для них одним счастливым праздником. А мне чего-то не хватает. — А как же Ли? — Мы хорошие друзья, Дог. Постельные друзья, так сказать. Ли — большой дружелюбный щенок, который все еще не вырос. И вряд ли вырастет. — А вдруг вырастет? — Зачем я ему тогда? Он выберет себе любую. — Сомневаюсь. Особенно после того, как он прошел у тебя обучение. — Спасибо, мой друг. Хотелось бы в это верить, но маловероятно. — Оставила лазейку? — Как тебя понимать? — Ты не сказала «невозможно». — Женское тщеславие, дорогой мой Барбос. Он мне интересен, но ты — больше. Чего же тебе на самом деле надо, признавайся? — Все еще раздумываю. — А когда выяснишь? — Я возьму то, что мне надо. — Кому бы это ни принадлежало? ,— Без сомнения, киска. — О’кей, Дог. Меня ты уже получил. Я останусь в игре хотя бы для того, чтобы узнать, чем все это обернется. Не хочешь поцеловать меня и пожелать спокойной ночи? 4 Нью-Йорк принимал душ в виде проливного дождя, принесенного с северо-востока пронзительным ветром. На мостовых вздувались пузыри, порывы водяной пыли проносились по улицам. Медленно ползли незанятые такси, люди предпочитали сидеть по домам, а чиновничий люд еще не закончил свой рабочий день. Полное разочарование звучало в недовольном бурчании Ли. Он ожидал меня у магазина одежды Веллера-Фабре. Его брючины и ботинки промокли насквозь от стекавшей с плаща волы. Рассчитавшись с водителем, я выбрался из такси прямо в суровые объятия дождя и прошел мимо Ли в магазин. — Я целый год уламывал хозяев этой классной лавчонки, прежде чем они продали мне костюм. А ты дуешь прямиком сюда. — Тихо, детка. Встретивший нас английский джентльмен, с роскошными усами и во фраке, вежливо поклонился Ли, оценивающе посмотрел на меня и едва заметно кивнул. Казалось, он нес на плечах королевскую мантию. Ему хватило краткого обмена взглядами, чтобы сделать анализ. Он спросил на чистейшем французском: — Сколько костюмов желаете приобрести, мсье? Мой французский был столь же блестящим. — Полный гардероб, пожалуйста, на все случаи жизни. У меня нет времени для примерок, и мне нужны два костюма сейчас же. Понадобятся некоторые изменения фасона, возможно необычные, но необходимые, как вы сами убедитесь. Вы можете запросить мои мерки в салоне Беттерсона и Страуса в Лондоне. Мистер Беттерсон будет рад сообщить их вам в любое время, так что позвоните ему, пожалуйста, немедленно и запишите все расходы на мое имя. Материал и фасон по вашему усмотрению. Добавьте, пожалуйста, рубашки, галстуки, белье, носки и все остальное, что вы сочтете нужным. Я выписал чек, вручил его вместе с адресом Лии добавил: — Будьте любезны, проследите, чтобы все было лучшего качества. Надеюсь, этого достаточно на предварительные расходы. Когда я смогу получить два костюма? Даже не взглянув на чек, он абсолютно невозмутимо ответил: — Завтра в полдень, сэр. — Отлично, — сказал я. Все тот же легкий поклон, и мы с Ли возвратились обратно под ливень. Понадобилось пройти полквартала, прежде чем мой друг пришел в себя. Он тоже немного калякал по- французски, так что понял, о чем шла речь в магазине. Его взгляд выражал нечто похожее на благоговейный страх. — Как это у тебя получается, Дог? Надо не меньше четырех недель, чтобы приобрести костюм у Веллера-Фабре. Нужна дюжина примерок, а до этого десяток рекомендаций, чтобы купить у них простую рубашку! — Братишка, все это — игра, у меня на это нет времени. — Не скажи. Они отказались принять заказ даже у мэра. Отшили миллионера графа Стасова. Заказчики показались им недостаточно воспитанными. Веришь?! — Но ты-то к ним проник? — Для этого понадобилось, чтобы за меня замолвили словечко два банкира, которым я оказал услугу, а также мое полное смирение и преклонение перед их великим искусством. Меня, конечно, не внесли в реестр самых престижных клиентов, но мои фото исправно попадают в газеты по разным достойным поводам, а я не посрамил их продукцию. Но ты… вломился, как какой-то промокший до нитки бомж, а они раскатали перед тобой красную дорожку.