И задумался, сочиняя прогнозы: сам только-только сообразил, что замаячило на горизонте. Бывший коршун не торопил – он пытался приноровиться к новым обстоятельствам, и задача у того казалась легкой. Всего-то отпить воду из кружки. Проще не придумать, если ты трезв и обе руки целы. По коридору в их сторону кто-то заспешил. Рони узнал шаги, но все равно обернулся. Лея и Серж наверняка нашли его по голосу. Они застыли у проема да обеспокоенно косились в ответ: если и несли какую-то весть, то по дороге посеяли. А может, все дело в бывшем коршуне – только заметили Виктора и скривились, как сговорившись. Рони даже почудилось, будто вот-вот схватят увечного за шкирку и вытолкают на мороз. Воробей развел руками: – Из-за ведер пришли ругать? – Да плевать на ведра, – заворчала Лея, гордо вздернув подбородок. – Ты слышал, как мы влипли? На ее лице смешалось сочувствие и скорбь. Рони поерзал на сидении – стая смотрела на старшего. Будто его жалеть надо, с целыми костями, парочкой заживающих синяков. Будто он нежнее лепестка роз и потерял целое небо. – Слышал. Пришел убедиться, – Рони дернул подбородком в сторону бывшего коршуна. – Так ни ты, ни Рауль не увидели, когда на выручку этим пришли, а? – Серж спросил, ковырнув носком пол. – Не до того было, – оправдался воробей. Выбрали старшим, уже наверняка пожалели, за спиной недобрым словом кроют… Виктор облился водой, пытаясь промочить горло, и громко вздохнул. Помощников ему не нашлось. – Одного не пойму, – озадачился Серж. – Если задумали калечить, так чего не отрубили? – Без суда не положено, – обняла себя за плечи Лея, усевшись на свободную кровать. Рони вспылил: – Плевать им на закон! Не в этом… – Может, так больнее? – мягче спросил Серж. Стая помолчала. Внизу кто-то снова заверещал – собирали кости, выпрямляли пальцы, хоть помощи в этом почти и не было, только одни расходы для Рьяных. – Из-за надежды, – Виктор подал голос из угла, и Серж сразу же фыркнул. – Чего? – Можно ли надеяться, что пальцы заживут, если их отсекли? – прохладно заметил бывший коршун и сам же и ответил: – Нет. Стали бы выручать калек? Он вскинул бровь. Вопрос явно из риторических. – Ну, не оставлять же вас там, даже если… – заупрямился Рони. – Когда вы потеряли семерых, верно? С наглым смешком Серж пересек комнату, как тесак разрубает голяшку. – Уж не хочешь ли ты сказать, что нас ждали? – Думаю, после одного успешного побега они предусмотрели вероятность второго, – усмехнулся Виктор. И рассматривал свои забинтованные пальцы, как витрину в музее: с отстраненным интересом. Будто предмет или чужую конечность. Серж снова уселся: вытянул ноги, похрустев суставами в сапоге. Посмеялся, почти скрыв нервозность. Выставил два указательных и ткнул ими себе в лоб: – Чухня. Чего б вас тогда не передушить сразу, без суда? Лея с интересом вертела головой, переводя взгляд с одного на другого, и Рони подглядывал за игрой света в ее прядях. Адель закатала в гипс еще одну руку. Виктор посмотрел на кружку с такой ненавистью, будто она повинна в его увечьях. – А может, они были не против, чтобы вы подчистили главный штаб, – повел плечом бывший коршун. И принялся объяснять: – Потеряли людей, дали повод выставить вас головорезами… а там уж зазвать наемников или армию штата… Серж выпучил глаза, беспомощно посмотрел на Рони. Воробей и сам хмурился. Спросил, шмыгнув носом: – Они – это кто?.. Все дождались, пока бывший коршун поймает кружку локтем. С каждым разом у него получалось ловчее: он зажал ее, почти ничего не пролив. Даже умудрился сделать пару глотков. Вытер губы перемотанным запястьем, зацепил бинт щетиной на подбородке. – Те, кому ваша вылазка развязала руки. Имен не спрашивай, я сам только одно и знаю… – Хорас, – предположил Рони, задев пальцем кончик носа. Виктор резко кивнул и дернул коленом. На лицах стаи угадывались три вида сомнений. – А я все равно не пойму, – заартачилась Лея, вскочив. – Для чего мудрить? Так бы всех повесили на рассвете. Еще морочиться, время тратить с молотком… У Рони сжалось сердце от того, как холодно говорила об этом его подруга. От хорошего настроения осталась лишь память, и воробей попытался убедить хоть кого-нибудь: – Ну да, на семерых меньше – велика беда! У нас прибавка крупней. Сами себя жандармы обмудрили, вот чего. Серж одобрительно хмыкнул, с чувством закивав. – Верно, верно… – Во-первых, не молотком, а обухом топора, – поправил Лею бывший коршун. – А во-вторых… как знать, – Виктор смотрел на дно кружки. – По итогу вас объедают три дюжины калек, без возможности не то что держать оружие, но почистить овощи в суп. – Он скривился и вздохнул. – Или закурить без чужой помощи. Серж снова зафыркал и принялся спорить. Но Виктор его не слушал – он поднял утомленный взгляд на Рони. Похоже, из всей стаи только на его лице отражалось понимание. *** Вечером следующего дня Воробей поднялся раньше, чем просил его разбудить: до общего собрания оставалось полтора часа. Он неторопливо умылся, нашел чистую рубашку и даже погладил ее. В таком виде и умирать не стыдно, если жандармы решатся заглянуть в их логово. – Симпатичный бы из тебя вышел мертвец, а? – Рони улыбнулся своему отражению в зеркале. В глазах еще что-то теплилось, а значит – до Рауля еще далеко. Так он и спустился вниз, соединяя шов на рубашке. Кто-то бросил свежую газету на столе, не убрав за собой хлебные крошки. Рони бегло вчитался в первую полосу и замер, застегивая последние пуговицы на вороте. «Гэтшир тонет в пороке!» – это заявил настоятель собора. «Дела в городе все хуже», – жаловался мэр, а какой-то новенький генерал объяснял причину: «Чертовы висельники и клятые бандиты!» То есть – Рони и его новые друзья. Заголовок не уступал: «Преступники против города». Хорошенькое бы вышло название для спектакля! Пробежав глазами детали вчерашней вылазки, воробей с уважением закивал: сам бы не соврал лучше, задумай он хвастаться перед стаей. В налете участвовало полсотни людей, все вооружены, пленных не брали… К вою присоединялся и видный банкир из семейства Дюбуа, сетуя об убытках. Рони хмыкнул. Застращать банкиров и генералитет – уж в этот раз он точно стал легендой. – На хер надо, – выдохнул воробей и свернул газетный листок в трубочку. Собрание должно было начаться через час. Рони задумал плотно отзавтракать и поболтать со стаей, посмеяться от души: над напыщенными градоначальниками и чинушами, их тугоумием, жадностью. Поднявшись наверх, он расслышал, что Рьяные уже начали пересуд – что-то о коршунах. – А знаешь, мне их даже жаль, – сказал Даг, будто извиняясь за свою мягкосердечность. – Особенно ту девчонку. Они же вообще навсегда калеки, так ведь говорят? – Да уж, – согласилась Лея. – Хуже – только выскочить замуж за убийцу! Серж поправил их, вклинившись. – Несмешно. – А кфо фмеетфа? – Даг явно что-то жевал, с трудом проговаривая слова. Рони замер возле двери: позабыл, куда собирался двигаться. А потом развернулся, пересчитал ступеньки, спустившись вниз. И вышел на улицу, так и обнимаясь с утренней газетой. *** Собрание в пятом доме на улице Урие Рони запоздал и вжал голову в плечи, будто надеялся, что его не заметят. Так и случилось: прошмыгнул, как мышь. В комнате страшно надымили – явно какие-то олухи из компании Рауля. «А нам сейчас и любой олух не лишним будет», – вздохнул Рони. Голова начинала кружиться от жженого табака. Старший бандитов тыкал пальцем в пожелтевшую от времени карту Гэтшира. На ней кровавыми кольцами обозначили Мытую площадь, улицу Кемаля и кварталы Сан-Дениж. К вечеру тепло ускользало из домов еще быстрее, и потому приволокли самодельный мангал. Внутри еще потрескивали трухлявые доски. Но, кажется, основной пожар споров уже затих. Снова говорил старший бандитов: – Скорей всего, объявят комендантский час, как подвезут из столицы или соседнего штата бойцов, – Рауль держал ладони над жаровней. – То есть как стемнеет, любого воробья застрелят на месте, едва сунется наружу. Затем при свете дня оцепят квартал, дадут несколько часов на сборы… Рони видел, как глаза Жанет округлились. А та всю жизнь была не робкого десятка. Рауль продолжал, и в его мертвецки-ледяных глазах отражалось пламя жаровни. – Тех, кто из трущоб выйдет без оружия, заберут в лагерь для проверки. Так что передавать им деньги для поддержки или побега – без толку. Если и задумали драпать, то самое время… – Сейчас наши разбросаны по городу, – тихо объяснил Арман, даже не шевельнувшись в эпатаже. Досталось ему крепко: капли пота собирались на подбородке, и он то и дело их вытирал платком. – Ударят в тыл, если уцелеют…